Если расследование по делу Ладжуна длилось многие месяцы и в центре все время оставался затяжной, упорный поединок следо­вателя и преступника, то второе дело, о котором мы хотим расска­зать, разворачивалось на редкость бурно и стремительно, и число людей, по долгу службы и добровольно, принявших участие в раскрытии преступления, было огромным. (Все действующие лица фигурируют здесь под своими подлинными фамилиями – вне зависимости от того, какую позицию занимают в бурных сегод­няшних событиях.)

Случилось это в Риге. Шел январь. Сырой, пасмурный, с редким снежком, который не удерживался на крышах и мостовых и лишь кое-где клочками белел в скверах. Город был прекрасен и умуд­рялся выглядеть опрятно даже в слякоть.

Мы попали сюда впервые и чувствовали себя немножко за границей (как-то никогда не считали Прибалтику нормально советским курортом). Встретили нас преувеличенной любезностью и изучающими взглядами. Отношение было двойствен­ное: «эмиссары» Щелокова (противно), люди намеренные воз­дать должное успеху рижан (приятно).

Блиц-программа развлечений являлась, скорей всего, «провер­кой на вшивость». Нам показали Домский собор, кладбище, монумент латышским стрелкам, Памятник свободы – заметив, что в народе его кличут «памятником свободе». То ли экскурсово­дов удовлетворил тип реакции на каждую достопримечатель­ность, то ли вскоре совместная работа сказалась, – но холодок растаял. Большего не требовалось, на задушевные разговоры мы и сами не шли. В аппарате МВД наверняка существовало нацио­нальное соперничество, подспудная борьба группировок, разность умонастроений.

От всего этого мы принципиально заслонились. Две правды сталкивались в Прибалтике? три? пять? Не нам их рассуживать. Фильму нужна была правда только о раскрытии уголовного дела.

Девятое января город прожил как обычно. В дежурной части милиции известия о неизбежных мелких происшествиях не нару­шали ощущения, что в Риге – покой.

И вдруг… 21.50. Телефонный звонок, разбивший тишину: возле кафе «Турайда» совершено ограбление инкассаторской машины!

Через четыре минуты оперативная группа примчалась на место преступления. Фары милицейского микроавтобуса высветили как-то сиротливо приткнувшуюся к тротуару серую «Волгу» № 0021; левая передняя дверца ее была распахнута, и машина казалась пустой. Но на заднем сиденье полулежал раненый инкассатор. А второй – тот, что ходил за выручкой, – растерянно жался сейчас к подъезду «Турайды». Момента нападения он не видел и пока ничего толком рассказать не мог.

– Я вышел, напарник остался… как обычно, по всем пунктам маршрута… как положено… В кафе пробыл минуты две. Деньги были приготовлены, я сразу их взял и назад… И вот застаю: шофера нет, инкассаторского мешка нет, а напарник лежит, как неживой…

То, что предстояло сделать, надо было делать одновременно и за считанные секунды: помочь потерпевшему, не допустить близ­ко праздных зевак, осмотреть машину, чтобы постараться понять, кто и как , выявить возможных свидетелей ограбления.

Свидетелей не оказалось. Ни одного. Инкассатор, получивший травму черепа, находился без сознания. «Рассказать» могли лишь предметы и следы.

Люди работали очень сосредоточенно и быстро. Стараясь ни­кому не мешать, действовал молодой лейтенант с кинокамерой в руках. Фиксируя на пленку все происходящее, он создавал свой протокол осмотра места происшествия. (Первый кинодокумент, положенный затем в основу фильма.)

Судя по всему, удар нанесен изнутри машины отрезком метал­лической трубы, который валяется здесь же, под сиденьем – таков был первый вывод. Следовательно, подозрение падало на исчезнувшего шофера.

Пока инкассатор находился в кафе, ни он, ни посетители тихой «Турайды» не слыхали звука тормозящей или отъезжающей машины. По-видимому, преступник действовал один и ушел пешком. Ушел, унеся 36 тысяч рублей! Далеко ли? Инкассаторский мешок весил 26 килограммов. С такой ношей опрометью не побежишь. Надо осмотреть все окрестные закоулки…

Санитары укладывали пострадавшего на носилки, а поисковые группы с собаками уже обшаривали дворы, подъезды, чердаки, сараи, лестницы. Скорей, скорей, дорого каждое мгновение!

К этому времени к «Турайде» успели стянуть значительные силы. Прикинув максимальное расстояние, которое мог покрыть преступник, создали круговую блокаду. Операцией руководил начальник уголовного розыска Курков и прибывший следом полковник Винчугов, начальник Управления внутренних дел города.

Кольцо замкнулось, когда с момента звонка по «02» истекло около десяти минут… Великолепная слаженность, стремитель­ность – и попусту.

Свет ручных фонарей еще обшаривал темные углы в подвалах, еще где-то, вывалив языки, перемахивали через заборы овчарки – но надежда на немедленную поимку слабела.

Ушел! Как ему удалось прорваться сквозь кольцо? Это предс­тавлялось непонятным. Ведь преступление почти наверняка не готовилось именно возле «Турайды», просто грабитель воспользовался случайным безлюдьем: на минуту-другую улица Петра Стучки оказалась пустынной из конца в конец.

Руководители рижской милиции решили поднять по тревоге личный состав.

Между тем осмотр машины продолжался, а инкассатор, уверив­шись, что жизнь товарища вне опасности, и немного успокоив­шись, начал припоминать важные для розыска подробности. Ему показали найденный в машине путевой лист на имя Карпова.

– Карпов? Погодите-ка, знакомая фамилия. По-моему, мы с ним работали. А вот сегодняшнего водителя я видел впервые.

Поехали в таксопарк. И нам необычно – у Доски почета (время, время) – провели опознание. Портрет Карпова поме­щался примерно в центре, в окружении десятков других лиц, но инкассатор тотчас уверенно выхватил его взглядом.

– Вот он, тот парень, про которого я говорил!

Под фотографией действительно стояло: И. Карпов.

– Посмотрите внимательно, – настаивал сотрудник уголовно­го розыска, – не этот ли шофер возил сегодня вас с напарником?

– Нет, нас возил совсем другой!

Однако при выезде из таксопарка за рулем, естественно, сидел Карпов! Как его место занял преступник? И когда?

От начала смены до подачи машины в банк прошло два часа. А километраж на спидометре сильно превышал тот, который мож­но набрать короткими рейсами в городе.

Куда же ездил Карпов? Или не Карпов? Почему в машине разбито стекло?

– Вы не интересовались, почему стекло разбито?

– Поинтересовались, – ответил инкассатор. – Очень дуло, холодно было.

– И что ответил водитель?

– Как-то неопределенно. Вроде бы случилась мелкая авария.

Увезли, отбуксировали от «Турайды» серую «Волгу» № 0021, разъехались сотрудники милиции. Улица приняла свой обычный вечерний вид, и по-прежнему приветливо светились окна кафе…

А в кабинете заместителя министра внутренних дел Латвии А.К. Кавалиериса собралось экстренное совещание. Собралось – да практически так и не прерывалось до конца розыска. Надо было обсудить и предпринять все возможное и невозможное для ско­рейшей поимки грабителя. Тот, кто решился на подобное прес­тупление, наверняка очень опасен. В практике рижской милиции нападение на инкассатора произошло впервые!

В этом деле все было неотложным. Многим предстояла бессон­ная ночь.

Снова и снова инкассатор описывал внешность водителя; снова и снова припоминал детали его поведения. В словесном портрете, который он старался сформулировать, не выделялось ни единой броской черты. Неприметен был ни физиономией, ни телосложе­нием и ничем особым не привлекал внимания этот парень в свитере и темном пиджачке. Ничем не выдавал своего намерения пробить человеку голову тяжелой трубой и сбежать с громадной суммой денег.

И все же, шаг за шагом, крупица за крупицей: парню было лет 27; от него попахивало водкой; лицо круглое, черты лица мелко­ватые; рост средний, комплекция средняя; хорошо знал город – от одного пункта инкассации до другого ехал кратчайшим путем, умело минуя «пробки»; машиной управлял вполне профессио­нально; на каком-то перекрестке его окликнул мужской голос, назвав «Колей»; он был говорлив; указательный палец на левой руке обмотан носовым платком.