Хрущев преувеличивал возможные успехи не только СССР. Он принимал на веру и преувеличенные планы руководства других социалистических стран. Он заявлял: «Известно, например, что Коммунистическая партия Китая выдвинула в 1957 году задачу – превзойти в течение ближайших 15 лет Англию по объему производства важнейших отраслей промышленности. Широко развернувшееся в стране народное движение "большого скачка" показывает, что китайский народ решит эту задачу в значительно более короткие сроки». Это подтверждал в своем выступлении возглавлявший делегацию Компартии Китая Чжоу Эньлай, сообщивший, что в результате движения «большого скачка» в КНР за 1958 год возросло производство стали в 2,5 раза. (На самом деле значительная часть произведенного металла изготовлялась в домашних печах и была низкого качества.) Ссылаясь на высокие темпы экономического развития не только СССР, но и КНР, а также других социалистических стран, Хрущев утверждал: «В результате выполнения и перевыполнения семилетнего плана развития народного хозяйства СССР, а также высоких темпов развития экономики стран народной демократии страны мировой экономической системы будут производить более половины всей мировой промышленной продукции. (Бурные аплодисменты.) Тем самым будет обеспечено превосходство мировой системы социализма над мировой системой капитализма в материальном производстве, в решающей сфере человеческой деятельности. (Аплодисменты.)»

Детально изложив задачи семилетнего плана в развитии экономики СССР, Хрущев провозгласил и новые задачи в улучшении благосостояния советских людей. Он обещал дальнейшее сокращение рабочей недели, перевод «работников, занятых на подземных работах и в производствах с вредными условиями труда, на 30-часовую рабочую неделю и всех остальных работников на 35-часовую рабочую неделю». Он провозглашал: «В СССР будет самый короткий в мире рабочий день и самая короткая рабочая неделя при одновременном росте благосостояния населения».

Помимо программы ускоренного социально-экономического развития страны, большое место в докладе Хрущева заняли вопросы идеологического воспитания советских людей в духе коммунистической общественной морали. Особое значение придавалось воспитанию «коммунистического отношения к труду». Еще в октябре 1958 года в депо «Москва-Сортировочная», где в мае 1919 года состоялся первый коммунистический субботник, началось «движение за коммунистический труд». Вскоре по всей стране развернулось движение за право именоваться «бригадами коммунистического труда». Примером для них служил почин работницы Вышневолоцкой фабрики Валентины Гагановой. Добившись в возглавляемой ей бригаде больших производственных успехов, она покинула своих товарищей и пошла в отстававшую бригаду и добилась того, что и эта бригада стала передовой. Последователями Гагановой стали строители, шахтеры, колхозники. В мае 1960 года на Всесоюзном совещании ударников коммунистического труда было сказано, что движение за коммунистическое отношение к труду объединяло 5 миллионов человек. Хрущев придавал большое значение движению за коммунистический труд и восхвалял почин Гагановой. Он говорил: «Ценность и благородство поступка этого человека в том, что не материальная заинтересованность толкнула ее на такой шаг, а идея, идейная преданность коммунистическому строю. И во имя этого строя человек идет на личные жертвы!»

Стремясь добиться воспитания новой «коммунистической морали», Хрущев постоянно говорил о необходимости реформировать школьное воспитание. В своем докладе на съезде он указал на важность укрепления связи школы с жизнью в соответствии с одобренными им «тезисами ЦК и Советского правительства». Он подчеркивал: «Тесная связь обучения с жизнью, с производством, с практикой коммунистического строительства должна стать ведущим началом изучения основ наук в школе, основой воспитания подрастающего поколения в духе коммунистической нравственности». Школьная реформа, задуманная Хрущевым, предусматривала возрастающую роль государства и ослабление роли семьи в воспитании детей. Выдвигая задачу увеличения мест в школах-интернатах к 1965 году до 2,5 миллиона, Хрущев заявлял: «В будущем имеется в виду предоставить возможность для воспитания всех детей в школах-интернатах, что будет способствовать успешному решению задачи коммунистического воспитания подрастающего поколения и вовлечения новых миллионов женщин в ряды активных строителей коммунистического общества. (Аплодисменты.)»

Постановка всех этих задач в рамках семилетнего плана и последующего периода позволяли Хрущеву провозгласить, что СССР вступил в «период развернутого строительства коммунистического общества». Он объявлял: «Основной практической задачей для нашей страны является создание материально-технической базы коммунистического общества, новый мощный подъем социалистических производительных сил».

Хрущев утверждал: «Было бы упрощенчеством полагать, что если мы догоним Соединенные Штаты в экономическом отношении, то тем самым завершим коммунистическое строительство. Нет, это еще не конечный рубеж нашего движения… Соревнуясь с Америкой, мы не считаем ее для себя эталоном в экономическом строительстве… Выиграв экономическое соревнование с США, мы завершим только первый этап коммунистического строительства. Достигнутый на этом этапе уровень экономического развития для нас вовсе не конечная станция, а лишь разъезд, на котором мы сможем нагнать самую развитую капиталистическую страну, оставить ее на этом разъезде, а самим двигаться вперед. (Бурные аплодисменты.)»

«В решении задач коммунистического строительства, – говорил Хрущев, – большое теоретическое и практическое значение приобретает вопрос о путях развития и сближения колхозной и общенародной форм социалистической собственности… Слияние колхозно-кооперативной собственности с государственной собственностью в одну общенародную собственность – это не просто организационно-хозяйственное мероприятие, а решение глубокой проблемы преодоления существенного различия между городом и деревней».

Одновременно Хрущев говорил о том, что по мере продвижения к коммунизму «настоятельно встают также вопросы политической организации общества, государственного устройства и управления в период развернутого строительства коммунизма». Хрущев считал, что наиболее верным путем отмирания государства, которое должно будет произойти в коммунистическом обществе, является передача функций государственных организаций общественным. Хрущев говорил: «Дело идет к тому, чтобы функции обеспечения общественного порядка и безопасности наряду с такими государственными учреждениями, как милиция и суды, выполняли параллельно и общественные организации. У нас сейчас осуществляется этот процесс».

Следствием этого курса Хрущева стала организация народных дружин, которые помогали милиции поддерживать порядок на улицах. Хотя по личному опыту я знаю, что дежурство в отрядах народных дружин часто сводилось к долгим и довольно скучным прогулкам по улицам, присутствие дружинников на улицах оказывало свое воздействие на потенциальных нарушителей порядка. Дружинники не раз помогали милиционерам останавливать антиобщественные поступки и даже задерживали преступников. В то же время надежда Хрущева на то, что «добровольные отряды народной милиции должны взять на себя обеспечение общественного порядка в своих населенных пунктах», была преждевременной. А ведь, надеясь на народные дружины, Хрущев взял курс на ликвидацию милиции. В своем докладе он объявил: «Резко сокращен аппарат милиции». Сокращение профессиональных работников милиции было неоправданным и могло лишь ослабить борьбу с преступностью.

Другим нововведением Хрущева стала передача ряда функций народных судов «товарищеским судам». Одновременно по инициативе Хрущева развилась практика передачи преступников на поруки трудовому коллективу, в котором он работал. Во многих случаях эта практика себя не оправдала, и в дальнейшем от нее отказались.

Доказывая «югославским ревизионистам», что советское государство постепенно отказывается от репрессивных функций, Хрущев заявил: «Как я уже говорил, у нас сейчас нет заключенных в тюрьмах по политическим мотивам». (Это утверждение дважды прозвучало в выступлении Хрущева, а затем в выступлении Шелепина. Но это не соответствовало действительности. В.В. Кожинов писал: «Те, кто утверждают, что Хрущев проявлял крайнюю жестокость под давлением Сталина, а, придя к власти, стал чуть ли не гуманистом, фальсифицируют историю. При Хрущеве… получали… сроки заключения до 10… и даже до 15… лет и «инакомыслящие» – к тому же нередко весьма умеренные – группы (в основном студенческие) Льва Краснопевцева (Москва, 1957), Револьта Пименова (Ленинград, 1957), Виктора Трофимова (Ленинград, 1957), Сергея Пирогова (Москва, 1958), Михаила Молоствова (Ленинград, 1958)…» Как отмечал Кожинов, аресты подобных групп продолжились и в дальнейшем. По оценке профессора Ю.В. Качановского, в течение правления Хрущева число новых политических заключенных составило около 10 000 человек.)