Как следует отдохнув, девушка почувствовала себя лучше. Зверски хотелось есть. Пить, впрочем, больше. Марисса отыскала свой халат, благо некоторую одежду она уже успела перевезти к Лану, и спустилась на первый этаж.

  На кухне у окна стоял Ринар с чашкой кофе в руках и задумчиво смотрел в нее. "На кофейной гуще, что ли, гадает?" - спросила себя Мари. Ее сильно расстроила эта встреча. Выяснять отношения с ним она желала меньше всего. А он, предположительно, дожидался здесь ее именно в этой целью.

  "Чему быть, того не миновать", - вздохнула мысленно девушка. - "Тем более, рано или поздно, а поговорить придется. Так почему не сейчас?"

  Отбросив со лба непокорные пряди золотисто-рыжих волос и потуже затянув пояс халата, она решительно прошествовала внутрь помещения и, налив себе большую чашку кофе, уселась за стол. Есть как-то сразу расхотелось.

  - Лан сказал, что через два дня вы поженитесь, - с места в карьер, без всяких расшаркиваний и прелюдий начал разговор Ринар.

  - А что он еще тебе сказал? - попробовала осторожно разведать почву Мари.

  - Больше ничего. А должен был?

  Рен нахмурился, его взгляд потемнел.

  - Не должен, - успокоила его Марисса.

  Она незаметно выдохнула, подумав: "Пока все не так уж и стремно. Могло бы быть хуже".

  - Ты что-то имеешь против? - ерническим тоном осведомилась она.

  - Ну, что ты.., - Ринар подхватил этот тон. - Просто интересно: это банальный способ мести или что?

  - Рен, - Марисса честным открытым взглядом пыталась заставить его уверовать в ее предельную откровенность, - можешь мне не верить, но у меня и в мыслях не было тебе мстить. Это глупо и бесполезно. Уважения нельзя требовать - его нужно заслужить. А любить, тем паче, насильно не заставишь. Если ты выбрал в спутницы жизни Викторию - твое право. Я не в коем разе не собираюсь это оспаривать. Как там говорят?

  Прошла любовь, завяли помидоры...Сандали жмут и нам не по пути...

  Я ушла. Я живу своей жизнью, как и ты. И то, что я теперь с Ланом, к тебе никакого отношения не имеет.

  - Кроме того, что Алан, если не по крови, но фактически - мой брат, - его взгляд мрачнел все больше и больше.

  - Ну и что? Что?! - взвилась Марисса, вскочив со стула. - Он красивый, умный, добрый, интересный... У него много разных достоинств. Лучшего мужа мне не найти. Почему я не должна была соглашаться на его предложение?

  Ринар подлетел к ней. Она увидела его сжатые губы и перекошенное от гнева лицо. Но Мари сама была слишком разъярена, чтобы это произвело на нее хоть какое-нибудь впечатление.

  Он обхватил ее одной рукой за талию, притянув к себе, а другой больно сжал затылок, заставляя смотреть в глаза.

  - Ты любишь его? Или это твой единственный хорошо взвешенный и продуманный поступок?

  - Да! Почему, нет? Ты считаешь, что я способна выйти замуж по расчету или корысти ради? Я не столь меркантильна, как ты думаешь.

  Марисса дрожала в его руках, как осенний лист на ветру, но ее взгляд был тверже гранита. Сверкающий взор аквамариновых глаз тонул в его черных, горящих яростью глазах. Девушка уже дошла до того же уровня бешенства: "Да как он смеет лезть мне в душу? После того, как он со мной обошелся? Он даже не взял себе за труд объяснить: за что и почему". Ураган чувств бился в ее груди, клокотал и рвался наружу.

  Рен внезапно отпустил ее так резко, что она пошатнулась и едва не упала, от неожиданности потеряв равновесие. В ее голове металось море вопросов, которые ей казалось, она должна была задать ему, но не могла. А только открывала и закрывала беззвучно рот, как рыба, выброшенная на берег.

  Ринар какое-то время также молча пронзал ее взглядом, потом быстро развернулся и вышел.

  Мари еле подавила рыдания, исходившие из истерзанной души и раненого сердца. Нестерпимая тоска переполняла ее, какая-то неопределенность томила, оставляя смутный туманный след. "Почему он так ведет себя? Почему?" - стонала она про себя. Она уже ни в чем не была уверена: ни в Лане, ни в Рене, ни в себе. "Недосказанность, незаконченность - вот и поговорили", - подвела итог их беседы девушка. - "Впрочем, как всегда. С ним так всегда".

  Под душем, чувствуя как теплые струи воды нежат и ласкают ее тело, Мари расслабилась и успокоилась. "Тебя всего лишь бесит мое безразличие. То, что я не ношусь со своей любовью к тебе, в которой я однажды под влиянием обстоятельств, имела глупость признаться, как с писаной торбой. Я ранила твое самолюбие. Переживешь. Лан не заслуживает того, чтобы я с ним поступила так же, как ты со мной. Если, став его женой, я сделаю его счастливым - тогда о чем вообще речь? Если я ему нужна - я буду его. Это так здорово - быть кому-то нужной. А зачем вообще еще жить?" - резюмировала события дня Марисса и с чистой совестью отправилась спать.

   Глава 11.

  Когда белый кадиллак затормозил у крыльца ЗАГСа, Мариссу терзала одна мысль: "Рен, он столько раз был готов отдать за меня жизнь... Зачем? Может, я реально жуткая стерва? Может, чего-то не догоняю? Но почему нельзя нормально все объяснить? Зачем так?" Эти размышления, совсем неподобающие невесте, теснились в ее голове, подтверждая предыдущие о том, что, возможно, она совершает очередную ошибку.

  Алан, потрясающе красивый и обаятельный, подававшей ей руку для того, чтобы помочь выйти из автомобиля, начисто вымел из головы все крамольные думы. На крыльце их уже ожидали Алекс и Ден со своими девушками Лией и Ритой и еще какие-то люди, приглашенные на церемонию: Марисса всех знакомых Лана запомнить не успела.

  До нового года оставался один месяц. Этот месяц Мари и Лан решили провести в Италии на берегу Средиземного моря. Дана и Галину было решено взять с собой. Марисса не соглашалась расставаться с ребенком на столь долгое время. Алан с ней согласился, предположив, что так всем будет спокойней.

  Рядом с кадиллаком затормозили три черных, сверкающих лаком внедорожника, из которых выскочили Ринар, Арсан, Тимур и их бойцы. Они быстро перегородили вход в здание, нацелив оружие на секьюрити Никольского.

  - Ко мне, - резко обжигающе бросил ей Рен.

  Мариссу будто окатило ледяной водой. Она застыла, голос и тело отказывались повиноваться. С одной стороны жестокий властный тон не давал времени на размышления, с другой стороны она осознавала, что сейчас начнется что-то. Что именно, зависит от нее. От каждого ее движения, слова, вздоха. Она подумывала уже о том, чтобы опять брякнуться в обморок, но понимала, что второй раз этот номер при тех же зрителях не прокатит.

  - Мальчики, не надо, - прошептала она.

  Но ее все расслышали. В воздухе повисла такая гнетущая тишина, нарушаемая лишь шумом улицы, что напрягать голос было не обязательно.

  - Рен, - она металась взглядом с одного на другого, - Лан. Не надо. Из-за меня. Прошу.

  - Алан, - она повернулась к Никольскому, уповая на его привычную рассудительность. - Умоляю. Не надо...

  В ее глазах плескалось такое количество боли и отчаянья, безумия дикого, загнанного в ловушку зверя, что Алан потупил взор.

  - Хорошо, иди, - процедил он.

  Она бросила свирепый взгляд на Рена. Тот даже бровью не повел. Тимур зло рявкнул:

  - Ну, что? Добилась своего?

  Марисса дернулась всем телом, почувствовав слабость в ногах. Под ней как будто разверзлась пропасть: она больше не ощущала точки опоры. Девушка мягко опустилась на колени на асфальт, разметав вокруг себя белоснежные облака из тюли и кружев. Ринар глухо зарычал. Он двинулся к Мариссе. Никто из его окружения и охраны Алана не двинулся с места. Все стояли, словно завороженные. Рен сграбастал девушку в охапку и потащил к машине. Она повисла в его руках безвольной куклой.

  Автомобиль с рычанием сорвался с места. Люди Ринара во главе с Кондором и Арсаном остались стоять на месте, сдерживая охрану Никольского. Но те и не собирались начинать преследование. Алан сделал им знак сохранять спокойствие и коротко пояснил своему начбезу Артуру: