— Да, но как именно? Тебе рассказывали?

— Да, рассказывали, у кого сохранился дар речи. Беррик, человек, давший тебе факел, сказал, что жрецы приготовились перерезать тебе глотку, и, если бы король не стал в тупик, озадаченный вашим поведением, они не замешкались бы. Мне известно все. Беррик говорит, он не поставил бы двух пенсов за твою жизнь, услышав историю, рассказанную матерью, чушь о нечистой силе, явившейся в темноте. Тебя отдали на заклание! Что ею овладело?

— Она думала помочь мне этим. Ей показалось, король узнал, кто мой отец, и поэтому притащил нас сюда проверить, не знаем ли мы о его планах, — проговорил я задумчиво. — И еще. Сразу ощущаешь засилье суеверий. У меня у самого мурашки по коже побежали. Наверное, она тоже это почувствовала и решила волшебству противопоставить волшебство. Поэтому она и рассказала старую сказку о моем происхождении от злого духа, немного приукрасив ее. — Я улыбнулся. — Хорошо получилось, и сам бы поверил, если бы не знал, как оно на самом деле. Ладно, продолжай. Мне интересно, что произошло в пещере. Я говорил что-то разумное?

— Нет, не это, если быть точным. Я так и не разобрался, где начало, а где конец в рассказе Беррика. Он клянется, что передал все почти дословно. Похоже, он претендует на то, чтобы стать певцом или кем-то в этом роде. Беррик говорит, ты стоял, глядя на бегущую под стенами воду, а потом начал говорить, вполне обычно, объясняя королю, как пролегает ход в горе и как от него расходятся трещины. Но тут главный жрец, Моган, что ли, начал кричать: «Детский лепет!» Но ты перебил его воплем, от которого у присутствующих замерзли яйца. Это слова Беррика, он не привык вращаться среди джентльменов. У тебя закатились белки, ты вытянул руки, будто собираясь поснимать с неба все звезды (опять выражение Беррика, стать ему непременно поэтом), и начал пророчить.

— Да?

— Так они в один голос утверждают. Все было завуалировано: орлы, волки, львы, вепри и прочие твари, которых выпускают на арену, даже больше того — драконы! Ты забежал на сотни лет вперед, бог с ним, но Беррик утверждает, что твои слова звучали как последняя истина, будто ты ставил последний пенни, что твои пророчества сбудутся.

— Возможно, — сухо ответил я, — если сказанное относилось к Вортигерну или моему отцу.

— Именно так, — подтвердил Кадал.

— Что же, мне лучше узнать об этом, чтобы потом ничего снова не придумывать.

— Все завуалировано, как поэтическая чушь. Красные и белые драконы схватываются, опустошают страну, льются потоки крови и так далее. Говоря о будущем, ты сослался на непререкаемые авторитеты. Белый дракон саксов вступает в битву с красным драконом Амброзиуса. Поначалу у красного дракона не все ладится, но в итоге он побеждает. Да. Затем из Корнуолла приходит медведь и сметает всех.

— Медведь? Ты имеешь в виду вепря, конечно же. Это символ Корнуолла. Гм. Возможно, что в конце концов он примет сторону отца.

— Беррик сказал: медведь. Он произнес слово «артос», хотя сам и не понял его до конца. Однако ты ясно сказал «артос», утверждает он. Артур или какое-то имя. Ты не помнишь ни слова?

— Ни слова.

— Ну, что ж, я сам больше не припоминаю. Но если они будут тебя расспрашивать, думаю, ты найдешь способ выведать у них все, что ты сказал в пещере. Вполне естественно для пророков не помнить своих собственных слов? Оракулы и тому подобное?

— Думаю, так.

— Если закончил с едой и чувствуешь себя хорошо, то лучше встать и одеться. Вот тебя там ждут.

— Зачем? Клянусь богом, им еще требуются советы? Они выбирают новое место для башни?

— Нет. Они делают, что ты им сказал.

— Что?

— Осушают водоем при помощи трубопровода. Они проработали всю ночь и день, подключая насосы для вывода воды из штольни.

— Но зачем? Башня не станет крепче. Наоборот, может провалиться вершина скалы. Все, закончил. Забери. — Я отодвинул поднос и сбросил покрывала.

— Ты хочешь сказать, что я наговорил все это в своем бреду?

— Да. Ты сказал им осушить озеро, на дне которого они найдут диких зверей, сотрясающих королевский форт. Драконов, белого и красного, ты сказал.

Я сел на кровати, зажав руками голову.

— Что-то припоминаю. Да, увидел под водой камень, напоминавший по форме дракона. Я начал говорить что-то королю об осушении этой лужи, но не имел в виду непременно осушать ее. Я сказал: «Даже если ты осушишь озеро, тебе это не поможет». Именно так.

Я поглядел на Кадала.

— Ты хочешь сказать, что они на самом деле выкачивают воду, веря, что какая-то водная тварь расшатывает фундамент?

— Ты им так сказал, утверждает Беррик.

— Беррик — поэт, он приукрашает.

— Возможно. Но так или иначе, они все собрались там, насосы работают не переставая. Король тоже там. Он ждет тебя.

Я замолчал. Кадал с сомнением поглядел на меня, забрал поднос, потом вернулся с полотенцами и серебряным сосудом, наполненным горячей водой. Пока я совершал омовение, он копался в сундуке, вынимая и расправляя одежду.

— Ты не выглядишь обеспокоенным, — продолжал он через плечо. — Если они осушат эту лужу до дна и ничего не обнаружат...

— Обнаружат. Не спрашивай, что я не знаю, но если сказал... то верно. Вещи, которые я предвижу подобным образом, сбываются. Я обладаю предвидением.

Брови у Кадала поползли вверх.

— А я об этом не знал! Сколько раз ты меня пугал, предвидя то, чего не могли видеть другие!

— Тебе не впервой меня бояться, Кадал?

— В каком-то смысле. Но сейчас я не боюсь и не собираюсь пугаться. Ведь кому-то надо присматривать за дьяволом. Он тоже одевается, ест и пьет. Если ты закончил, хозяин, то давай посмотрим, подойдут ли тебе вещи, присланные королем.

— Присланные королем?

— Похоже на одежду, которую, по их мнению, положено носить волшебнику.

— Часом не длинные белые робы со звездами, полумесяцами и свившимися змеями? Ого, Кадал...

— Твоя одежда изорвана, надо было подыскать что-то взамен. Однако ты забавно смотришься в этом одеянии. Надо тебе не мешкая еще разок попробовать произвести на них впечатление.

Я рассмеялся.

— Возможно, ты прав. Надо взглянуть на них. Рано соревноваться с компанией Могана. Гм. Не белая. Что-то темное и черная накидка. Пожалуй, пойдет. Приколю брошь с драконом.

— Надеюсь, ты не зря столь уверен в себе. — Кадал поколебался. — Может, нам, несмотря на то, что все увлечены, удариться все-таки в бега? Не дожидаться, какой нам выпадет камень? Я могу увести пару лошадей.

— Удариться в бега? Я по-прежнему пленник?

— Кругом стража. За тобой смотрят, но не охраняют, хотя, клянусь собакой, это одно и то же. — Кадал посмотрел в окно. — Скоро стемнеет. Я мог бы напеть им чего-нибудь, чтобы успокоить, а ты якобы уснул.

— Нет, я должен остаться. Если я смогу заставить Вортигерна слушать меня... Дай подумать, Кадал. В ночь, когда нас взяли, ты виделся с Марриком. Значит, известия находятся в пути. Насколько могу судить, отец двинется немедленно. И чем скорее, тем лучше. Он сможет поймать Вортигерна здесь, на западе, не дав ему возможности соединиться с Хенгистом... — Я размышлял. — Корабль должен был отчалить три, нет, четыре дня тому назад.

— Он уже отчалил до твоего отъезда из Маридунума.

— Что?

Кадал улыбнулся.

— А что ты хочешь? У Графа непонятно по какой причине захватили жену и сына! Кругом начали распространяться небылицы, и даже Маррик счел нужным немедленно вернуться к Амброзиусу с этим известием. Корабль отплыл в тот же день и вышел из устья до твоего отъезда.

Я стоял не шевелясь. Помню, что Кадал суетился, одевая меня в черную тогу и пытаясь тайком спрятать в складках брошь с драконом. Я глубоко вздохнул.

— Это мне и требовалось узнать. Теперь я знаю, что делать. «Пророк короля», говоришь? Их слова ближе к истине, чем они подозревают. Королевскому пророку надлежит лишить этих подлых обожателей саксов боевого духа и вогнать Вортигерна в такое место, где Амброзиус сможет легко с ним расправиться.