Пища – это основа народа, народ – основа государства, государство – основа государя. Поэтому правитель вверху следует природным сменам года, внизу исчерпывает богатства земли, в центре использует [физическую] силу народа, все родится и вызревает, пять злаков пышно взрастают. Он научает народ выкармливать шесть видов домашних животных, в нужное время сажать деревья, содержать в порядке поля и межи, растить туты и коноплю. Плодородные и тощие земли, высокие и низкие – каждое использует в зависимости от того, к чему подходит. На гористых и холмистых местах, где не родятся злаки, сажает бамбук и деревья. Весной срубает сухостой, летом собирает плоды, осенью собирает урожай овощей и зерна, зимой рубит дрова и хворост – все это для нужд народа. Тогда при жизни не знали ни в чем недостатка, а по смерти не оставались не похороненными.

По законам прежних ванов при обработке полей не травили тьму существ, у зверей не отбирали молодняк, не спускали из озер воду для рыбной ловли, не поджигали лесов для охоты. До того, как шакалы не принесли жертвы зверям,[347] не раскидывали силков и тенет на полях; до того, как выдра не принесет жертвы рыбой, не забрасывали сетей; пока соколы не начнут драться за добычу, не расставляли силков на птиц и сетей в долинах; пока травы и деревья не начнут увядать, не ходили с топором в леса и на горы; пока насекомые не спрячутся, не начинали жечь поля; не убивали детенышей в утробе, не лазили за яйцами птиц, не ловили рыбу меньше чи длиной, не брали кабана моложе года. Травы и деревья буйно взрастали, подобно рвущемуся из котла пару; хищные птицы и дикие звери собирались в стада, неиссякаемые, как бьющие из-под земли источники; птицы собирались в стаи, подобные кучевым облакам, – потому что были условия для жизни и роста. Правление прежних ванов состояло в том, чтобы после того, как поднимутся облака с четырех морей, приводить в порядок межи и границы; после того, как начнут квакать лягушки, прилетят ласточки – расчищать пути, чинить дороги; когда прилетят журавли и пройдет паводок – ремонтировать мосты; когда созвездие Чжан в сумерках находится в своей высшей точке, начинать сев; когда созвездие Большой Огонь достигает своей высшей точки – сеять просо и сажать бобы; когда созвездие Сюй достигает своей высшей точки – сеять озимую пшеницу; когда созвездие Ан достигает своей высшей точки – делать запасы на зиму, рубить хворост и дрова. Так, внимая небу, они благодетельствовали народу.

Прежние ваны оттого умели сообразоваться со временем, держать все в порядке, обогащать страну, приносить пользу народу, заполнять пустое, привлекать далеких, что их дао было совершенным. Они могли это не потому, что глаза их умели смотреть, а ноги ходить, а потому что они стремились к пользе. Они стремились к пользе [народа] и никогда о ней не забывали, и благодаря этому во всех службах сам собой устанавливался порядок. Вот взять, например, сердце. Оно присутствует в девяти отверстиях и четырех конечностях, и хотя само не может выполнить ни одного дела, однако всегда и везде – в покое и движении, наблюдая и слушая, – всему хозяин, потому что постоянно печется о пользе [тела]. Яо творил добро, и все доброе пришло к нему; Цзе творил неправое, и все неправедное собралось вокруг него. Добро накапливается, и подвиги свершаются; несправедливость накапливается, и несчастье происходит.

Известно, что одни осторожны, воля других устремлена к великому, ум тех подобен кругу, а поступки этих прямы, как стороны квадрата; одни широко используют свои способности, а другие предпочитают сосредоточиться на малом. Тот, кто осторожен, раздумывает о несчастье прежде, чем оно свершилось, готовится к бедствию раньше, чем оно разразилось; боится ошибиться, осмотрителен в самой малости, не смеет дать воли своим желаниям. Кто устремлен к великому, обнимает собой тьму государств, объединяет в одно различные нравы и обычаи, покрывает собой [как небо] весь народ, как если бы все принадлежали к одному роду; правые и неправые устремляются к нему, как спицы ко втулке. Чей ум подобен кругу, движется по кольцу, вращается по кругу, начало в конец, конец в начало, разливается по сторонам, растекается на четыре стороны, неиссякаем как глубокий источник, побуждает к росту тьму вещей, все откликается ему, как эхо. Чьи поступки прямы, как стороны квадрата, стоит прямо и не сгибается, белоснежно чист и не загрязняется, идет до конца, не меняя поведения, проникает во все, будучи всегда сдержан.

Чьи способности используются многообразно, одинаково искусен как в военных, так и в гражданских делах, во всем знает меру; что-либо устанавливая или упраздняя, каждого определяет на должное, так что ему нет надобности силой обуздывать строптивых, всему находится точно соответствующее ему место. Кто предпочитает сосредоточиваться на малом, держит в руках рукоять [власти], придерживается искусства; избирает необходимое, чтобы откликаться на многое; держится малого, чтобы управлять обширным; сохраняет покой, держась середины (меры); вращается вокруг оси, чтобы с помощью одного объединять десятки тысяч так, как подбирают две половинки одной бирки.

Итак, тот, кто осторожен, накладывает на себя запрет в самом малом; чьи устремления велики, обнимает собою все; чей ум стремится к круглому, знает все; чьи поступки прямы, как стороны квадрата, – сдержан в действиях; кто способен ко многому, тому все подчиняется; кто ограничивает свои деяния, тот сосредоточивается на главном.

В древности Сын Неба давал аудиенции, гуны и цины[348] подавали прямые советы, ученые мужи читали нараспев песни [в поучение], слепцы увещевали, учителя наставляли, простой народ передавал речения, историографы записывали прошлое, кравчий ведал столом – и все-таки как будто чего-то недоставало. И вот Яо установил барабан для тех, кто хотел подать совет; Шунь завел дерево, на котором записывалась всякая хула; Тан учредил должность следящего за правильным поведением; царь Воинственный подвесил маленький барабанчик для тех, кто хотел предостеречь царя, – ошибка может быть подобна маленькому волоску, но о ней надо знать. Мудрецы за добро, хоть малейшее, возвышали; ошибки, хоть самые малые, исправляли. Яо, Шунь, Юй, Тан, царь Просвещенный, царь Воинственный – все спокойно правили Поднебесной, обратив лицо к югу. В те времена при звуках большого барабана садились за еду, при звуках мелодии «Юн» кончали еду, отобедав, приносили жертву духу очага, отправляясь в путешествие, не обращались к шаманам, а души покойников не смели насылать наваждений, горы и реки не грозили бедствиями. Можно сказать, что это были времена, достойные высшего почитания. И тем не менее:

Отсюда видно, что мудрецы помнят об осторожности. В «Песнях» поется:

Об этом сказано.

Царь Воинственный пошел карательным походом на Чжоу, раскрыл житницы у Великого моста, роздал сокровища Оленьей башни, присыпал могилу Би Ганя,[351] нашел селение Шан Юна,[352] посетил храм Чэн Тана, освободил Цзицзы,[353] повелел каждому занять свое жилище, обрабатывать свое поле, не различал ни старого, ни нового – лишь мудрость была ему близка, использовал себе незнакомое, брал на службу чужих так спокойно, как будто всегда так было. Отсюда видно, что устремления мудреца велики.