Совсем новая. Почти не использованная и не сильно грешная!

Как передо мной появляется тело… Твое…

Душа… Кому…

Я жадно пожираю тебя глазами…

В исступлении хватаю за подбородок.

Родинка! Родинка на щеке! По которой нас различала мама в два года!

Пружина, сжатая внутри, неожиданно с силой выстреливает, вышибая разум из тела. Я кричу. Начинаю прыгать и безумно ржать. Не чувствую, как слезы ползут по щекам. Я хохочу, заваливаясь на пол, и всхлипываю, пряча лицо за плотной стеной из пальцев.

Густав и Георг трясут головами, хлопают друг друга по плечам. Пытаются поднять меня с пола, а потом падают рядом на колени и обнимают с двух сторон, закрывают, как когда-то закрывал меня ты.

— Не он?

— Не он!

— Это не он! — ору человеку с обидой. — Не он… — закатываюсь в истеричном смехе.

Я найду тебе, слышишь! Я все равно тебя найду…

===============================

Как популярность отразилась на вас?

Мэри-Кейт Олсен: Мы с сестрой не съехали с катушек потому, что, в отличие от Бритни, нам было легче справиться со стрессом, ведь нас всегда двое, и мы умеем поддержать друг друга, разделить на двоих все неудачи и общий успех. Иметь сестру — это настоящее счастье. Мы — две половинки, и мы всегда пытаемся уравновешивать друг друга.

Журнал Glamur (Италия)

(с) Такие разные половинки

===============================

Я — это ты

— Мама говорит, что я болтаю глупости.

— А ты не слушай ее.

— Ты что? Это же мама!

— Все равно не слушай.

— Маму надо слушать. Так говорит бабушка. Мама всегда ее слушала.

— Думаешь, мама хоть раз была маленькой?

— Я не знаю, так говорит бабушка.

— А ты и ее не слушай.

— А кого же мне слушать?

— Меня. Я один знаю, что ты говоришь правду.

— Но мне больше никто не верит.

— Я тебе верю.

Сначала была вспышка. Страха не было. Было лишь удивление и любопытство: вспыхнувшее зарево окрасило все вокруг неприятно-сочными цветами. Поглощающий все живое белый свет с огромной скоростью уничтожал мир. Мне даже показалось, что я почувствовал его чавканье, когда он расщеплял мое тело.

Потом была темнота. В ней не было времени. Не было ничего. Был только я и кто-то рядом. Он легко касался меня, осторожно трогал. Проводил по лицу или гладил пальцы, как будто сравнивая свою ладонь с моей. Иногда я получал увесистый пинок, когда ему хотелось распрямить ноги или вытянуть руки. И я тут же отвечал ему. Это было весело — пихнуть его, получить такой же пинок обратно, а потом погладить ушибленное мной место и получить такую же ласку взамен. Мы игрались, возились. Я не видел его лица. Оно было сокрыто в сиреневой дымке. Я гладил его, пытаясь кончиками пальцев понять, какой он… Я кожей ощущал его улыбку. И улыбался в ответ. Мы тянем друг к другу руки. Черты лица ускользают. Я и вижу, и не вижу их. В голову закрадывается мысль, что мы знакомы. Очень хорошо знакомы. И я чувствую, что он мне рад. Рука натыкается на препятствие. Оно такое тонкое, что я постоянно забываю про него. Хочу убрать это тягучую пленку, разделяющую нас. Кажется, он хочет того же…

Кто ты?

Я — это ты.

Контуры медленно проступают, приоткрывая завесу. Все рябит, разбегается кругами. Но я так хочу увидеть лицо, что готов остановить время! На мгновение мне это удается. Образ проникает в меня, впечатываясь в память навсегда. Теперь я знаю, как ты выглядишь…

Очертания стираются, трансформируются. Они рябят, как рябит горизонт в знойный полдень. Визуальное марево. Ускользающий мираж. Я вижу, что мир по ту сторону изменяется. Зыбь усиливается. Чувствую телом, как мир предо мной будоражится, бурлит, вспенивается, ломается. Мое тело напряжено до предела. Мир проходит сквозь меня, причиняя страдания. Но ради тебя я готов вытерпеть все!

Пространство завибрировало. Слегка. Потом чуть сильнее. Масса сжалась и пропустила странный звук. Так звенит в ушах, когда вслушиваешься в тишину и чувствуешь удары сердца… Он исчез.

Исчез совсем.

Я тяну к нему руки, но не чувствую его.

Вытягиваю ноги и с ужасом понимаю, что больше никого нет.

Где ты?

Где ты?! — кричу ему.

Паника. Она сковывает, пропитывает, разрывает.

Я боюсь.

Где ты?

Я очень боюсь.

Где ты?!

Я бьюсь, ищу, зову.

Где ты?!!

Ты больше не слышишь меня? Тебя нет? Ты оставил меня одного.

Одиночество. Это страшное слово молнией пронзает тело, заставляя меня почти умереть.

Где ты…

Не хочу быть один.

Вернись!

Вернись ко мне! Вернись немедленно! Я же не выживу без тебя. Ты говорил, что я — это ты. Я — это ты! Ты! Пожалуйста, вернись ко мне…

Вернись…

Что-то происходит вокруг. Масса нарастает, выдавливает из пространства. Больно. Ужасно больно.

Иди ко мне…— словно зовет кто-то.

Темноту пронзил робкий лучик. Он пришел за мной. Я понимаю это. Ухватившись за тонкую паутинку света, спешу навстречу освобождению. Боль по крохам отступает. Еще немного, и я буду свободен!

Иди ко мне… — шепчет мир вокруг тысячами голосов.

Неожиданно темнота разверзлась. Пространство разделилось на свет и тьму. Я между ними. В голове промелькнуло всё то, что я еще помнил. Вокруг пахло цветами и фруктами. Много, очень много, миллионы и триллионы голосов что-то шептали, но не отвлекали. Они как шелест листвы, как будто рядом, но не мешают, баюкают. И руки… Я не видел их, осязал, чувствовал каждой клеточкой. Они обнимали меня, становилось так хорошо и уютно. Они как будто прощались со мной… Я слушал чей-то голос, ощущал удары чужого сердца. Сквозь солнечное сплетение струится золотистый свет — моя незримая пуповина, связывающая меня с самим собой, но другим. Сейчас она порвется, и у меня больше не будет памяти. Той памяти, что жила во мне всё это время. Но мне не страшно. Даже любопытно, что ждет меня там… Я безгранично счастлив, я знаю, что дальше будет только лучше, дальше птицы будут петь красивее, а цветы будут благоухать слаще. Меня манит вперед. Слышу его, ощущаю мамино тепло и млею от ее голоса. Я стремлюсь к людям, которых так люблю и без которых так скучаю. Я больше не обращаю внимания на нить, которая становится все тоньше и тоньше. Я лечу туда, где мама и брат. Я так по ним соскучился.

Иди ко мне… — совсем неслышно стучится сердце.

Я иду. К тебе…

===============================

В процессе моей работы психологом я обнаружил память рождения, исследуя суть проблемы с помощью гипноза. Мои пациенты сообщали в деталях, что случилось с ними в момент рождения, включая и мысли, которые у них появлялись в раннем детстве. Я обнаружил неожиданную зрелость их «детских» мыслей. Уже тогда, до рождения, они знали и любили своих родителей. Характер их мыслей оказался не связанным с возрастом или развитием каких-либо чувств, они были там с самого начала.

Из книги «Разум вашего новорожденного»

Дэвид Чемберлен, профессор, создатель пренатальной и перинатальной психологии, преподает в Институте Santa Barbara Graduate . США.

===============================

Поскольку традиционная медицина отрицает тот факт, что ребенок обладает способностью фиксировать в памяти переживания, связанные с рождением, термин перинатальный (или память рождения) не используется в традиционной психиатрии. Однако мои исследования позволили получить неопровержимые доказательства того, что мы храним в своей психике, нередко на глубинном клеточном уровне, воспоминания об околородовых переживаниях. Люди могли с удивительной точностью воскрешать в памяти такие факты, касающиеся их рождения, как, например, использование щипцов, ягодичные роды и самые ранние реакции матери на новорожденного. Такие подробности вновь и вновь объективно подтверждались больничными записями или взрослыми людьми, присутствовавшими при родах.