Эти мысли меня пугали, потому что я давно не смела о таком думать, да и опасно, если честно. Я сейчас понимала, что близка к состоянию «влюбленности», и это было плохо. Мне нельзя влюбляться, потому что снова буду страдать, а впускать в свою жизнь Арсения я не намерена, ему там не место. А с другой стороны, почему не записать его в постоянные любовники, только сразу дать себе установку, что дальше это не зайдет. И тогда я точно в него не

влюблюсь, главное, и его попросить ничего мне не обещать. И всё будет отлично. Только что-то я глупая снова размечталась, мне бы от одного внезапно появившегося любовника отделаться, потому что секс в его удовольствие меня не прельщает. Мужчина должен и обо мне заботиться.

Когда время подходило к ужину, я забрала дочку с игровой площадки, отвела в уборную, приведя там в порядок, и вернулась уже вместе с ней к нам за столик. Мужчина за это время успел заказать ужин, только для Евы стояло сразу несколько блюд, что очень меня удивило: куда же ей, маленькой, столько всего?

- Я не знаю, что можно, а что нельзя ребенку, поэтому и заказал на выбор, - пояснил Арсений, словно угадывая мои мысли.

- Она у меня умничка, не переборчивая.

Я усадила Еву к себе на руки и стала кормить тем, куда она указала пальчиком - картошка с мясом, запеченная в горшочке. Хороший выбор, учитывая, что моя девочка очень любит мясо. Я отламывала ей кусочки вместе с картошкой, дула, чтобы немного остудить, и кормила, улыбаясь, с каким удовольствием она все поглощает. Конечно, она уже и сама могла держать ложку и кушать, но в общественных местах зачастую ее кормила я, или няня, потому

как Ева была еще неуклюжей и могла запачкать наряд. И дело было не в вещах, -на ребенка их не жалела, просто она в любых ситуациях всегда должна оставаться леди.

Арсений, кажется, позабыл о том, что тоже собирался ужинать, и вместе со мной помогал кормить малышку. Постоянно подавал ей другой ложечкой салат и кусочки сыра, а еще они друг другу улыбались, и мне показалось, что у них произошел контакт. Вот этого только и не хватало!

После ужина мы напоили Еву чаем, Романов заказал для нее сладкий десерт, и ребенок при новом кусочке, попадающим в ротик, только сладко причмокивал, вызывая в душе щемящие чувства. Моя гордость. Мы же быстро перекусили, отвлекаемые ребенком, и поняв, что засиделись, решили покинуть сие заведение. Арсений ничего не хотел слушать, когда я вызвалась заплатить за ужин, и более того, он даже ничего не сказал в противовес. Его взгляд, которым он резко меня наградил, стоило мне открыть рот, четко дал понять, что он не собирается выяснять кто будет платить по счету.

Выйдя на улицу, мы остановились на парковке, где каждый должен пойти в свою сторону, потому что у каждого своя дорога.

- Оставь мне свой номер, - попросил Арсений, когда я, положив цветы на заднее сиденье, пристегивала Еву в ее кресле.

- Зачем он тебе? - обернувшись, спросила я, и закрыла дверь, чтобы дочка не мерзла.

- Ты меня зацепила, я хотел бы продолжить наше общение.

- Так давай я отцеплюсь от тебя, и все будет отлично.

- До ангела тебе далеко, - сделал вывод, чем меня и порадовал.

- А я и не стремлюсь. Спасибо за цветы, ужин и компанию, хотя я тебя и не приглашала. И желаю удачи.

Обойдя машину, открыла дверь и только хотела сесть за руль, как снова крепкая рука ухватила меня чуть выше локтя, разворачивая к себе.

- Ты кое-что забыла, - и в следующую секунду твердые губы накрыли мои, в уверенном, но в то же время нежном поцелуе.

Его манящий запах и вкус сладких губ перевернули внутренности, посылая от груди к низу живота большие волны вожделения. Я инстинктивно сжала ноги, а левой рукой коснулась щетинистой щеки, наслаждаясь приятным покалыванием. Он даже не дал коснуться его языка, словно какой-то девственный и чистый поцелуй. Неужели такое бывает, или мой мозг совсем атрофировался от переизбытка эмоций? Контраст - холод улицы и жар его тела пробуждал во мне страсть, которая невидимыми искрами сверкала вокруг нас. Сейчас бы завалить этого слоняру на землю, да изнасиловать, чтобы забыть не смог, только думается мне, что его мысли примерно в таком же направлении движутся.

Отстранившись от губ, он чмокнул меня в нос, а потом рукой погладил по щеке, и я вдруг почувствовала себя маленькой девочкой, которой порой очень хотелось стать. Хотелось, чтоб обо мне заботились, переживали, спрашивали, тепло ли я оделась, не голодная ли? Хотелось прийти домой, и чтобы меня встретили крепкие и надежные объятия, вот так сильно похожие на Арсения. И тут словно мое второе Я дало мне подзатыльник, потому что я резко очнулась, и, вырвавшись из захвата, сумочкой влепила Романову по плечу.

- Отпусти, козел!

И, нырнув в салон авто, быстро сорвалась с места. Тоже хороша, идиотка! Нашла перед кем плавиться, кобель же чистой воды.

- Мамулечка, а мы еще увидимся с Арсом? - негромко поинтересовалась дочка с заднего сидения.

- Ев, давай договоримся: со взрослыми нужно вежливо, а значит, дядя Арс.

- Хорошо. А мы еще увидимся?

Я тяжело вздохнула, ибо именно этого и боялась, детская травма Еве ни к чему, я не хотела, чтобы она привыкала к этому мужчине, а потом страдала, когда тому надоест за мной таскаться. Это сложно. И невыносимо больно.

- Как дядя Арс решит, - соврала я, но говорить четкое «нет», тоже не могла, малышка точно расстроится.

Оставшуюся дорогу мы ехали, разговаривая о садике, о симпатии Евика к какому-то мальчику, а еще снова пели детские песенки. Чего только не сделаешь ради любимого чада, порой кажется, и на голову встанешь, только бы видеть счастливый блеск в детских глазах-бусинках.

Дома мы вместе приняли ванную, потом слепили из пластилина ка картонке тюльпанчик, а затем отправились в детскую играть куклами. Ева создала семью, в которой обязательно присутствовал папа, но самое трудное для меня оказалось то, что она чаще всего уделяла внимание игрушечному папе. Мне отдала роль мамы и ребеночка, сама же делала и руководила отцом именно так, как того хотело ее маленькое сердечко.

Это адская боль, и я сама во всем виновата.

Уложив ребенка спать, я сделала себе чашку крепкого кофе, взяла из припрятанной пачки одну сигарету, и, подкурив, уселась на подоконник. Внутри все стянуло тугим узлом, а горький дым неприятно обжег горло, из которого вот-вот вырвутся первые всхлипы. Я приоткрыла окно, чтобы выпускать на улицу дым, и поежилась от холодного дуновения осеннего ветра, попавшего в небольшую щель. Отвратительное ощущение, такое же, как и в моей душе, -холодное, мерзкое и леденящее. Сделав затяжку, я не сдержалась и заплакала, прикусив себе кулак, чтобы не зарыдать в голос. Я законченная идиотка, сама все развязала, сама натворила глупостей, от которых теперь беззвучно

страдает моя малышка. Мне следовало ожидать, что Алексей не примет ее, и даже не захочет поинтересоваться жизнью ребенка, пусть как он думает и предполагаемого. Моя дочь не заслужила такого отношения, и я очень поздно поняла, что не стоит их знакомить, ведь ничем хорошим это не обернется. Как я никогда в своей жизни никому не нужна была, так и моя маленькая Ева, хрупкий, беззащитный ребенок. Только мне, только мне она нужна, и только ради нее я пытаюсь жить. Я видела, как, играя куклами и руководя «отцом», в ее глазах была вселенская печаль, возможно я и утрирую, но, как мать, каждую мелочь превращаю в необъятную проблему. Конечно, если это касается

боли моего ребенка. Малышка не должна страдать, ее глаза просто обязаны светиться только счастьем, как сегодня, когда я забрала ее из садика, и на протяжении всего оставшегося вечера.

Нет, теперь точно нельзя подпускать к ней Арсения, потому что она обязательно к нему привыкнет, полюбит, а потом ее маленькое доброе сердечко будет разбито. Ведь мужчина наиграется со мной и уйдет, только я как-то соберу свое и так разбитое сердце, поднимусь, отряхнусь и пойду дальше. Но Ева, она не переживет утраты, будет страдать, а я ничем в этом случае не смогу помочь.