Ноги болели. Особенно когда ткань платья касалась кожи. Зато руки все время теперь находились в горячей воде. И я больше не мерзла.

Рабочий день закончился почти под утро, когда ушел последний посетитель. Рухнув на скамью у выхода из кухни во внутренний дворик, оттерла лоб, устало прислонилась спиной и затылком к стене.

— Ну? — с грозным выражением лица подошла ко мне хозяйка «Сварливой кошки».

— Я готова работать, — торопливо поднялась на ноги.

— Ну да? — усмехнулась она в ответ.

— Старается, — в тон ей хмыкнула за широкой спиной Тосс Эгра.

— Посиделки? — ворвалась в ставшее вдруг тесное помещение Гара.

— Все собрались? — недовольно развернулась к подавальщице Тосс, — Убрала со столов? Свободна. Ты тоже, — это уже ко мне, — До дома дойдешь или здесь поспишь? Ты мне будешь нужна утром.

— Мне домой надо, — протянула руку к плащу.

Удивительно, в первый раз ткань полностью просохла и теперь приятно согревала.

— Ну, иди, — проводила меня неодобрительным взглядом хозяйка.

Гара раньше вышла, освободив проход, а теперь и кухарка посторонилась, пропуская.

— Кто у тебя дома? Дети? — остановил вопрос Тосс на выходе из кухни.

— Мама и сестра, — тихо ответила ей.

По уговору сегодня отработала бесплатно. Меня покормили, но на этом все. Домой принести нечего, да и дров купить не успела. Сердце грело воспоминание о продуктах, обнаруженных у двери.

— Эгра, краюху ей дай, — спокойным тоном распорядилась Тосс, — Дома ее ждут либО тоже одни кожа, да кости.

— Благодарю, — от всего сердца произнесла и спрятала под плащом на груди драгоценный хлеб из темной муки, завернув его в кусок холстины.

Краюха аппетитно пахла и согревала душистым теплом.

— «Благодарю». Ишь, ты! — хмыкнула хозяйка «Сварливой кошки», — Завтра опоздаешь, работать не будешь!

— Хорошо, — пробормотала и выбежала на улицу.

По мне ударили струи дождя.

Глава 3

Дождь, прекращающийся иногда, и снова бесконечный. Я начинала разбираться в нем. Есть проливной, смывающий все с земли; косой с ветром, сдувающий одежду и желающий пробрать до самых костей; накрапывающий, раздражающий своей изморосью; и иногда просто туманность, скрывающая за своей пеленой опасность.

Пока бежала домой по расквашенной земле, дождь лупил тугими струями. Ночь давно опустилась на город. Добропорядочные горожане, не заподозренные слухачами в инакомыслии, давно спали, зато те, кто промышлял разбоем, вылезали из своих нор, где они прятались днем.

Я торопилась добежать до пристанища, которое сейчас служило мне домом, не разбирая дороги. Ноги увязали в грязи и жиже, намокшая ткань била по ногам, спутывая шаги. Позади раздался вой. От страха оторопела на мгновение и почувствовала, как ноги стали ватными.

Псы. От них не уйти. Верные, преданные темным, они с легкостью распознавали фейри. Им не важны всплески магии, как слухачам или лаэрам, чтобы узнать кто перед ним. Они смотрели суть и нападали без приказа, хотя, конечно, у них был поводырь. Именно он направлял своих зверюг, пуская по следу и отдавая команды. Теперь даже отсутствие магии не спасет. Меня растерзают здесь, на этой промокшей от дождя улице. Судорожно прижала крепче краюху под плащом.

Вой повторился ближе. Куда бежать, если скрыться от них невозможно? Только не домой, чтобы не привести к маме и Лаэль. Пусть лучше погибну сама, но они останутся жить. Думать о том, сколько они протянут без моей помощи, не могла, иначе не хватило бы сил.

Меня схватили и дернули за угол какого-то дома. От испуга и ужаса надвигающейся смерти хотела заорать, но рот накрыли широкой ладонью. Молча и жестко. Вцепилась в нее зубами и изо всех принялась брыкаться и отбиваться.

Убийца не собирался со мной разговаривать, он прижал меня спиной к стене и придавил телом. Насильник! Вчера удалось этого избежать, но сегодня все произойдет! Я рвалась и металась в мужских руках. Кричать и звать на помощь не было смысла, вой псов приближался.

— Молчи! — выдохнул приказ мужской голос над ухом.

Руку с моего рта никто не убрал, но слово заставило сопротивляться сильнее. Насильник с легкостью подкинул меня в воздухе и прижался пахом в широко разведенные ноги вокруг него. Он задрал подол, и я почувствовала, насколько он горяч. Когда он успел расстегнуть штаны?

— Псы приближаются, — произнес он шепотом и мужчина задвигался.

Ритмичными движениями он, то удалялся, то прижимался между моих ног, не позволяя вырваться из неудобного положения. Вдруг окутало вязкой чернотой. Удушливой, подавляющей. Она проникала в каждую частичку тела, подчиняя и вырывая остатки меня. Той самой, кем родилась и кем жила всю жизнь.

— Не дергайся, — приказал «насильник» и убрал руку ото рта и ухватил обеими руками за бедра, жестко зафиксировав их, тесно прижав к стене.

И я закричала от страха, бессилия и ужаса, творящегося со мной. Долго, протяжно, словно вырывая крик из самой глубины души, больше похожий на стон. Безнадежный, отчаянный.

— А-а-а-а!

Я увидела глаза темного напротив себя. Черные, обволакивающие магией, льющейся на меня и заставляющей задыхаться под жестким натиском. Меня разрывало на части, и я не могла остановиться, продолжая кричать, срываясь на стон и всхлипы.

Вдруг рядом с черными глазами, наводящие ужас, увидела немного в стороне красные, сверкающие в непроглядной ночи. Пес. Он приближался крадучись. Его очертаний почти не разглядеть сквозь дождь и ночную мглу. Судорожно вцепилась в плечи «насильника» и безмолвно замерла под взглядом животного.

Темный усилил свой напор и задвигался быстрее, продолжая тереться горячим пахом о бедра. Я чувствовала нарастающее возбуждение мужчины, говорящее о его состоянии. Но сейчас меня волновал пес и его поводырь, ожидаемо заглянувший за угол, чтобы проверить интерес своего питомца. Внутри все сжалось от опасности.

— Кто тут у нас? — довольным голосом произнес поводырь.

— Пшел вон! — рявкнул на него «насильник», — Без тебя обойдусь!

И даже застонал, откинув голову назад.

— Идем, — позвал пса поводырь, потеряв всяческий интерес к происходящему, — Здесь и без нас справятся.

Красные глаза, святящиеся в темноте, пропали, а я начала дрожать. Кто опасней? Пес, готовый растерзать меня сразу, как только опознает фейри, или темный, желающий «поиметь» оборванку?

Мужчина какое-то время интенсивно двигался, скользя своим возбужденным до крайности мужским достоинством между моих ног, касаясь холодной кожи на ягодицах, а затем вздрогнул и замер, притиснув своим телом, что есть мочи, к стене, уткнувшись головой в мою ключицу. Через какое-то время попробовала шевельнуться и тут же меня сжали стальные руки.

— Не двигайся! — прошипел он, — Просто замри.

Спорить не стала. Обнаженные ноги, выставленные напоказ, заледенели от ветра со свистом врывающегося в проулок. Дождь лупил по голове, плечам и голой коже замерзших конечностей, отскакивал брызгами от одежды лаэра мелкой россыпью. Он меня не тронул. Кроме ладони, зажавшей рот, не было никакого насилия. И это пугало больше всего. Что ему от меня нужно?

Раньше я рисковала, выбирая темные улицы и переулки, но у меня была магия. Предупреждающая, и в тоже время всегда способная оборвать нити жизни нападающих. А сейчас я стала обычным человеком. Любой, кто сильнее, мог сделать все, что захочет. Гара, подавальщица в «Сварливой кошке» тому яркий пример.

И сейчас, темный мог легко расправиться с фейри, потерявшей магию. Но он этого не сделал! Он затащил в проулок, зажал рот рукой, а потом принялся тереться. Но не насиловал! Какой-то безумец со странными отклонениями в психике! Я не говорю, что ждала насилия, но в данной ситуации так поступил бы любой лаэр.

Медленно он отпустил меня, позволив встать перед ним. Задранный подол мокрой юбки платья с характерным звуком шлепнулся на ноги. Затем лаэр отстранился и привел в порядок свою одежду. В этот момент на его лицо упал свет из какого-то далекого окна. И я его узнала.