— Вы мне тоже, — поделился он своим впечатлением, соблаговолив посмотреть на Лену, — не понравились.

Некоторое время они откровенно разглядывали друг друга, очевидно стараясь разглядеть, что тут вообще могло понравиться!

— У вас жесткий взгляд, вы все время хмыкали и улыбались саркастически, — пояснил свое «не понравились» неудавшийся объект тесного знакомства, он же образцовый сын, навещающий родителей по субботам.

— Знаете, Денис, — хмыкнула Ленка, лишний раз подтверждая вышесказанное им, — если вас уверяли, что ваш взгляд светится добротой и искрит открытостью душевной, не верьте! Врут. Льстят, скорее всего. Прощайте.

Она стала разворачиваться, чтобы уйти, но он взял ее за руку, останавливая. Ленка, надменно-вопросительно подняв одну бровь, выразительно посмотрела на удерживающую ее руку и перевела взгляд на его лицо, в ожидании пояснений.

А он пояснил:

— Они сейчас наблюдают в окно сцену нашего прощания. Не надо их расстраивать, уж доиграем до конца.

— Ах да! — согласилась «догадливая» барышня. — Вы же примерный сын!

— Я хороший сын, — весьма раздраженно утвердил Денис, — и это не повод для издевок! — Он перехватил ее за локоть и ощутимо дернул. — Идемте! Я провожу вас до машины, — распорядился образчик сыновней заботы.

До машины он Лену не проводил, а стремительно дотащил, остановился у водительской дверцы, отпустив ее локоть.

— Прощайте! — развернулся и ушел.

Ленка постояла, провожая его взглядом, — он едва заметно прихрамывал на правую ногу.

«Скорее всего, потянул в качалке, — отстраненно подумала она. — Мы же богатые, у нас свое дело, значит, спортзал, девочки, курорты, набор атрибутов!»

И пожала плечами — а ей-то какое дело?

— Да и бог с ним!

Быстренько забралась в свой автомобильчик. Холодно. «Марток, надевай сто порток!» — как любит приговаривать ее папа по весне.

Машинку свою Лена любила. Старенький фордик исправно возил ее уже восемь лет, а до нее года четыре иных хозяев. Заслуженный пенсионер, приобретенный в складчину с родителями, холимый ею и лелеемый и регулярно проходящий профилактику в автомастерской у знакомых.

Последнее время, правда, стал «взбрыкивать», ломаясь в самый неподходящий момент. А скажите на милость, какой автомобиль ломается в подходящий момент?

Давно пора купить новую машину, да денег таких у Лены не имелось. Нет, она зарабатывала очень прилично, но имелись совсем другие траты. Вот и ездила на старичке, не забывая его хвалить, поглаживать, уговаривать. Васька дал ему имя: мистер Гарри. Почему так, никто не знал, даже сам автор, но имя прижилось, и теперь свое транспортное средство они называли именно так.

Согревшись немного, Ленка похлопала по торпеде рукой.

— Ну что, мистер Гарри, домой? — предложила она маршрут и улыбнулась, медленно выруливая со двора.

А улыбалась потому, что представила, как приедет и расскажет Ваське, в какой нелепой ситуации оказалась, про несостоявшееся сватовство, про этого Дениса мрачного, и они посмеются вдвоем, попивая горячий чай с вареньем и любимыми Васькиными сушками.

Но Васька не разделил ее веселья и, более того, осудил даже.

— А чё, хорошая идея! — выслушав рассказ без улыбки, резюмировал он.

— Василий Федорович, ты о чем? — поразилась Лена.

— Да ты, Лена, за своей нескончаемой работой и заботой обо мне света белого не видишь! — принялся вразумлять ребенок. — Молодая, красивая, а с мужчинами не встречаешься, не свиданькаешься!

— Васька, ты меня своими народными выражениями в стиле этноса с ума сведешь! — сделала Лена попытку вернуться к легкому, шутливому тону.

— Не все на московском языке говорят, люди и подальше живут! — миллион первый раз заявил Васька. — И не пытайся сбить меня с толку!

Ну, сейчас начнется воспитательный процесс, когда Васька ее уму-разуму учит.

Не замедлил начаться!

— Ты с работы своей когда приходишь? — воспросил сурово и сам ответил: — Не раньше девяти вечера, а если дома работаешь, то тебя от компьютера за шиворот не оттащишь, есть-пить забываешь! Все пишешь, пишешь до ночи-полночи, а то и до утра! Все выходные и свободное время со мной проводишь. Ни в кафешку с друзьями, коллегами, ни куда-нибудь съездить с взрослым коллективом, всегда меня с собой берешь. А командировки твои! Я думал, может, там иностранца какого приметит для любви! Да где там! По музеям своим да выставкам и частным коллекциям, и носом в ноутбук, и писать, и домой скорее!

Лена по опыту знала: лучше не перебивать и не останавливать, самое правильное — дать выговориться, а то только попробуй вступи в дискуссию с Василием Федоровичем, до утра спорить будешь, так ничего и не докажешь.

— Не век же тебе только рядом со мной находиться. Я, конечно, от тебя никуда, но тебе надо замуж выйти, деток завести. Встречаться с мужчинами, хотя бы для любви!

— Это в смысле душевной любви? — не удержалась Ленка.

— И ее, и секса тоже! — утвердил Васька. Может, какому ребенку тринадцати лет рано и не пристало говорить с матерью о таких вещах, но не Василию Федоровичу, разбирающемуся в жизни побольше многих взрослых.

— И, возвращаясь к идее Зои Львовны и ее подруги… — продолжил назидание он. — Идея хорошая. Раз ты сама ни с кем не знакомишься, значит, тебя надо пристроить. Жаль, я сам не докумекал, давно бы присмотрел среди родителей подходящего мужчину. У нас знаешь сколько разведенных папаш детей в школу приводят? Хва-та-ет! Ладно, займусь, — поставил себе задачу и закончил на сем поучительное наставление Василий Федорович.

— Ну, займись! — разрешила, смеясь, Ленка.

Встала, подошла к нему и, погладив по голове, наклонилась, поцеловала в макушку.

— Я тебя люблю, Васька!

— Я тебя тоже люблю, — глухо из-под ее руки ответил он, не делая попыток вырваться из объятий.

Он совершенно необыкновенный мальчик, Лена это точно знала. Ну какой еще пацан его возраста разрешит себя обнимать, целовать и гладить?

Только он!

Денис не торопился, не спеша ехал по более или менее свободным субботним вечером московским улицам, возвращаясь домой. А точнее, в московскую квартиру. Жил он в Подмосковье, в доме, в Москве же оставался по необходимости. По этой же необходимости квартира, не самая шикарная и далеко не в элитном районе, пустовавшая большую часть времени, была отремонтирована без изысков и особых дизайнерских изощрений. Так, чтобы уютно и комфортно провести пару-тройку дней, не раздражаясь неустроенностью и запустением. По меркам большинства — современные двухкомнатные хоромы, по меркам меньшинства побогаче — отстой.

Вот что его не интересовало и не волновало ни в какой степени, так это выпендреж и мнение чужих людей.

Денис с удовольствием уехал бы домой, но имелись дела и завтра, и в понедельник. Завтра, в воскресенье, интересная встреча, а в понедельник дела чиновничьи, бумажные.

Денис Васильевич пребывал в легком раздражении, неодобрительно прокручивая в уме нынешнее событие.

Две субботы в месяц он старался по возможности приезжать к родителям часа в три дня, если не уезжал куда-нибудь по делам. Родительский день — так он называл эти визиты.

Он не считал, да и не чувствовал это ни обязанностью, ни тягостной необходимостью. Никогда не раздражался и не сетовал на свою сверхзанятость, будучи глубоко убежден, что, если у тебя на родных и близких нет времени, значит, ты хреново работаешь.

Зачем работать так, что становятся безразличны близкие люди? Для чего, для кого воровать у самого себя жизнь?

Да, несомненно, случается, что с головой и потрохами погружаешься в работу, забыв о времени и испытывая непередаваемый внутренний восторг от дела, которым занимаешься, но это творчество, и даже из него можно вынырнуть ради любимых людей.

Вот такой у него взгляд на жизнь.

Неспешный, несуетный Денис, казалось бы, не торопясь успевал делать во сто крат больше, чем иные деятели, разговаривающие одновременно по двум трубкам и пробегающие по десяти местам за день.