Вместо пролога

     Пробуждение было ударом, от которого мир вокруг пришел в движение.

     Гипотетически пришел, потому что вокруг царила кромешная и непроглядная тьма, в которой его мотало как лист на ветру. Ощущения головокружительные и наводящие на мысль о тяжелом похмелье или последствиях наркоза. Он попробовал согнуть пальцы на руке - получилось. Ноги? Двигаются. Шея... Шея почему-то ныла, но на фоне головной боли это казалось ерундой. Голова взрывалась пульсом сверхновой при каждой мысли, шевелить извилинами нужно было очень осторожно. Если тело болит, оно живо. Это однозначный плюс. Где он?

     А хрен его знает. Но по тактильным данным под ним кровать, и даже с постельным бельем, под несчастной шеей определенно подушка, на плечи давит что-то легкое и теплое - одеяло без вопросов. Кровать - это безопасность, ведь не лег бы он спать в момент, когда есть угроза... Чему? Жизни? Здоровью? Ну, допустим, жизни. Значит, темнота находится в мирной обстановке. Если он лежит на кровати, то кровать стоит в доме (чьем - тоже хрен знает, но пока это не важно), боль не такая, чтобы подорваться в поисках анальгетиков и противосудорожного, а больше никаких повреждений не наблюдается. Стоп! Темнота... А он, часом, не ослеп? Может быть, вокруг белый день? От этой мысли адреналин рванул в голове и слепоту пришлось отбросить - перед глазами пучком расцвел сноп искр. Раз глазной нерв способен выдавать такие реакции, он не атрофирован. А может, у него просто закрыты глаза? Ну-ка если поморгать... Оппаньки, во что это ресницы упираются? Повязка на глазах? Не медицинская, медики так не вяжут. Да и не повязка, а какая-то полумаска тряпочная. На кой она тут в полной темноте?

     В голове было пусто, как если бы боль выбила оттуда все содержимое, оставив только перемолотый фарш под черепной коробкой. И даже если начать с главного, то сам он - кто? Пульсирующая темнота издевательски молчала, уступая место постепенно нарастающей панике. Такого с ним еще не бывало, чтобы не помнить ничего. Не просто последние пару-тройку часов или, черт с ним, даже пару суток, а совсем ничего. Имя? Какое из? А что, это все его имена или просто ему известные? Что же должно было случиться, чтобы так накрыло? Амнезия бывает краткосрочной и долгосрочной, рано или поздно память восстанавливается в спокойной обстановке (или не восстанавливается никогда?). Нужны какие-то зацепки для того, чтобы информация прикатила обратно. Если знать, где он, то всплывет и кто он. Логично?

     Он сел, скинул маску с лица и покрутил головой - темнота ни с какой стороны не стала светлее, и мысль о слепоте бочком прокралась обратно, залегла в уголке в ожидании пинка. Он свесил ноги с кровати и осторожно коснулся пола - мягко, мохнато. Шкура или ковер? Без разницы, главное, что не больница, там такое не держат в целях стерильности. И кстати, на нем не пижама. Была бы больница, была бы и пижама. А что это за тряпье? Вроде теплое. Да и ладно.

     Он сделал шаг и выставил вперед руки, шаря ими в темноте. Ладони коснулись сначала плоскости, потом изогнутого металла - дверная ручка. За дверью что? Ха-ха, опять темнота. Но слева стена, она куда-нибудь выведет. Справа тоже стена, кстати, можно коснуться руками одновременно обеих стен, но он этого делать не будет - лбом можно налететь на что-нибудь неприятное. Боковая дверь... Поверхность сменилась - холодная, гладкая, швы через равные промежутки - плитка. Туалет? Душевая?

     В живот ему уперся край холодного санфаянса. Раковина. Кран. Это кстати, пить хочется. Холодная вода ударила в раковину, он подставил ладонь под струю и ткнулся туда ртом, пока другой рукой ощупывал окрестности крана. Мыло, банка какая-то, тюбик, острое и твердое, привязано к шнуру - выключатель. Он, не раздумывая, сжал конус в ладони и сдвинул рычаг в сторону. Ударил свет, такой ослепительный, что мышцы лица свело в гримасу, превратившую глаза в щели. Набрав в обе ладони воду, он плеснул ее себе в лицо, растер и разлепил ресницы, уставился в зеркало перед своим носом.

     А потом он издал вопль, который сделал бы честь животному, попавшему в яму с дрекольем. Отражение было женским.

1. Мозговой слизень

Прооравшись и окончательно проснувшись, Вика сползла на кафельный пол, обхватила колени руками и натянула на них махровый халат в полоску.

- Ты кто? - дрожащим голосом спросила она, зачем-то поднимая голову вверх.

- А ты кто? - испуганно спросил голос, и она поняла, что слышит его не ушами, а примерно в том месте, где воспринимается музыка, играющая из обоих наушников одновременно - чуть выше переносицы, чуть дальше к затылку.

- Я первая спросила. Хотя ты внутри моей головы, значит, ты мои подавленные желания либо галлюцинация. Мне срочно надо к психиатру.

- Не вздумай, - с угрозой предупредил голос. - Ненавижу врачей.

- Мое тело - мое дело!

- Оно не твое, а общее.

- Нет, оно мое, - разозлилась Вика. - А ты... я даже не знаю, как тебя назвать... Ты какой-то мозговой слизень, были такие в одном мультике. Нужно успокоиться, это расстройство нервов. Я посплю - и все пройдет. Господи, хоть бы это оказалось галлюцинацией, очень тебя прошу...

- Истеричка, - холодно прокомментировал голос. - Как зовут?

Вика поколебалась, но любопытство победило. Она назвала себя, и некоторое время ждала того же от своего собеседника, но тот молчал и вообще перестал подавать признаки жизни. Это ее вполне устроило. В конце концов, один раз - не леголас, голоса слышали многие люди, Жанна Дарк, например, и ничего, вошла в историю. Современная медицина это лечит, она и не такое лечит, если вовремя распознать начало болезни.

Она встала с пола, рванула на себя ящик в тумбе под раковиной, где валялись таблетки, перебрала блистеры и остановилась на том, где значилось слово «карбатол». Прописывали как-то от застуженного нерва, вызывает припадок сонливости на сутки, но сейчас не до жиру, на работу она позвонит и скажется больной, тем более, что так оно и есть, а чем больна - это другое дело, это можно не уточнять.

Она выдавила белый диск на ладонь, засунула его на язык подальше и наклонилась к крану за глотком воды.

- Выплюни, - рявкнул ей голос в голове.

Вика поперхнулась, выронила таблетку в раковину, и водоворот унес лекарство в сливное отверстие.

- Опять ты, - простонала она. - Уйди, а?

- Куда?

- Откуда я знаю? В меня же ты как-то попал, значит, и обратно можешь.

- Не могу, - подумав, ответил голос. - Это какой-то сбой. По-хорошему, тебя тут быть не должно.

- Скажите, пожалуйста! - возмутилась Вика. - И где я тогда должна быть?

- Понятия не имею. Я с таким первый раз сталкиваюсь.

- Послушай, - она постаралась взять себя в руки и даже сделала несколько глубоких вдохов и выдохов, как ее учили на йоге для расслабления. - Это все прекрасно, но ты вообще кто?

Голос помолчал.

- Дон.

- Дональд? Донован? - перебирала она имена всех знакомых ей по сериалам Донов. - Или Донахью?

- Что такое Донахью?

- Так, ясно, давай пойдем другим путем. Ты откуда?

- А я сейчас где?

Вика подумала.

- Санкт-Петербург, - сказала она, на всякий случай решив пропустить подробности касательно адреса улицы и дома, мало ли этот голос потом вернется с отмычками.

- Какой квадрат?

- Это в России.

- Где это, Россия?

Вика решила, что по уровню образования Дон, скорее всего, американец, они редко способны показать на карте Париж и Лондон, могут и Россию не знать. Американец... Вот не зря она не хотела десятую винду ставить, там камера за пользователями следит, а теперь, может, и программу для голосов в мозгу загрузили какую-то, потому что, как говорил Антон, винда работает на ЦРУ. Надо меньше сидеть в интернете.