- Надо идти, - сказал отец, окончательно опомнившись и несколько застеснявшись собственных гримас. Он дергал Адама за руку. Он почти тащил его вокруг угла, через узкую аллею между Бекер Дрегстор и Эдмедьус Фарнитур.

- Эй, Па! - кричал Адам. - Куда мы идем? В библиотеку - это не туда!

- Знаю, знаю, - сказал отец голосом Филдса, который в старом комическом кино говорил не открывая рта. Филдс произносил всякие смешные, ни на что непохожие слова. Что сейчас и делал его отец: "Нам надо прокрасться в другой лондшафт, и мы обдумаем желания третьего месяца этого года, мой мальчик." Его носовой голос и щелканье его пальцев, стяхивающих пепел с невидимой сигары казались чем-то неуместным в этом непривычном месте. Он торопился сам и тянул за собой Адама.

Адам оглядывался назад - они выглядели убегающими никуда, но от кого и от чего - может быть, от самих себя?

- Ах, эти слова...- говорил отец в стиле Филдса, кивая в сторону посадки деревьев и кустарника, которая тянулась целую милю, почти до самого хайвея.

Когда они вошли в эту посадку, Адам увидел, как отец быстро отстал. Он окинул беглым взглядом все вокруг себя - спокойно, никого.

- Все в порядке, Па? - спроил он дрожащими губами.

- Все хорошо, Адам, - сказал отец своим собственным голосом. - все хорошо.

Они уже шли по этой роще, выглядывая иногда из-за ветвей, стучащих во время штормовых порывов ветра. Они проламывались через кусты, словно путешествуя в африканском сафари. Адам начинал приходить в себя.

- Эй, Па - неплохая забава. - сказал Адам.

Отец тяжело дыша ерошил волосы на голове у Адама.

- Неплохая прогулка, если так. - ответил отец.

Адам почувствовал дружелюбие. И это было, пока перед ними не предстала собака, похожая на приведение, взявшееся из ничего, ужасное, неопознанное, со свиноподобной мордой, со сверкающими глазами и желтыми зубами.

- Какая она смешная. - сказал отец.

Адам понял, что отец подразумевал под словом "смешная". Они не на шутку испугались и были словно загнаны в угол одной лишь этой собакой - не грабителем и не диким животным. Адам понимал, что им с отцом стоило бы убежать от сюда прочь. Но опасность излучалась от одного только ее присутствия. Она собиралась напасть. Смертельная угроза изрыгалась из ее горла низким раскатистым рычанием.

- Надо осторожно уйти. - сказал отец.

Но с этой их попыткой рычание только усилилось. Сердце Адама сильно заколотилось.

- Смотри, Адам. Мы что-нибудь должны с ней сделать.

- Но что, Па? - спросил Адам ощущая всем телом дрожь.

- Сначала я хочу, чтоб ты ушел отсюда.

- Я хочу остаться с тобой, Па.

- Смотри, она, вероятно, решит напасть на кого-нибудь одного из нас, и нет выхода. Я маленькими шагами продвигаюсь вперед - а ты должен отстать. Я попробую увести ее от тебя. Но двигайся медленно и сильно не расстраивайся. Только иди обратно и держи расстояние...

- Куда мне идти?

- Я слышу движение машин позади. Хайвей проходит слева от нас. - отец говорил мягко, еле шевеля губами. - Двигайся к хайвею и останови какую-нибудь машину.

- Но что ты, Па?

- Я думаю, что справлюсь с ней сам. Я попытаюсь уйти в сторону.

- Я хочу быть с тобой, Па. - ему, конечно же, хотелось уйти, он был сильно напуган, но понимал, что предаст отца, если уйдет.

- Ты мне больше поможешь, если уйдешь, Адам. - категорично заявил отец. - А теперь медленно...

Адам неохотно отошел, медленно посторонился, не осмеливаясь взглянуть на собаку, уткнув глаза в землю, надеясь на то, что он никуда не пойдет, упадет на землю, собака нападет именно на него. Он слышал бормотание отца: "Собака... уйди прочь..." Собака не шевелилась. Адам оглянулся - ее свирепые глаза уставились на отца.

Адам сделал шаг побольше - она бросилась, рычание перешло в вой сирены. Она метнулась прямо к отцу. Он отступил в сторону, отмахнувшись рукой, собачьи зубы вцепились в рукав отцовской куртки. Он с размаху швырнул ее в сторону. На мнгновение обернувшись, он кричал Адаму, чтобы тот бежал прочь, но Адам застыл от ужаса на месте. Отец пригнулся низко к земле, почти до уровня собаки. Его правая рука что-нибудь искала - палку или камень. Собака также пригнулась, ее тело почти лежало на земле. Отец медлено поднялся, он держал в руке кленовую ветку, толщиной примерно с дюйм. Он подсунул ее собаке, как бы преподнося ей букет цветов. В первый же момент животное бзбеленилось, ужасные глаза засверкали еще сильнее. Оно без предупреждения прыгнуло уже на ветку, схватив ее зубами. Отец схватил ветку с обоими руками и поднял ее, собака повисла на ней. Ее челюсти держали крепко. Вращаясь вокруг своей оси отец отпустил ветку. Собака с веткой в зубах отлетела на несколько метров в сторону неловко упав на землю, взвыла, спеша стать на лапы. Отец взял по ветке в каждую руку. Он выглядел как дресировщик львов в работе.

- Иди ко мне, ты... гнусный ублюдок... уродина. - кричал отец собаке.

Адам никогда не слышал от отца таких слов, хотя он иногда слышал "ад" или "проклятье". Звуки, исходящие от собаки, уже были не рычащие, а скорее кричащие, стонущие - она уже была ранена. И не смотря на это она старалась внезапно напасть, отскакивала в сторону, опять нападала гребя лапами землю. В какой-то момент она с визгом исчезла, прыгая через кусты и чащу.

Отец повернулся. Он хватал возрух огромными глотками через широко открытый рот. Щеки были в поту и грязи, куртка - порвана. Адам бросился к нему и обнял. Он никогда не любил отца так сильно, как тогда.

Т: И это ключ?

А: Я думаю да. Вы просили рассказать, как все это начиналось, если возможно. И это было начало.

Т: Что для тебя было самым решающим в этом случае?

А: Что вы полагаете?

Т: Я полагаю - встреча с той собакой в лесу? Или было что-то еще, подтолкнувшее вас с отцом войти в лес?

(пауза 5 секунд)

А: Мы с отцом не разговаривали, когда мы вышли из лесу. Мы ни о чем не говорили матери - мы сделали из этого секрет. У меня не было ничего страшнее встречи с той собакой. Но вроде бы для меня все это не имело никаких последствий. Отец рассказывал матери о том, как мы гуляли по лесу, и о том, как приятно там в первое воскресенье Марта. А все, что было потом - отец был очень сильно искусан той собакой и нуждался в медицинской помощи - я забыл о причине, по которой мы вошли в лес.