Валет лежал, скрючившись в комок. Пуля угодила в брюшную полость – кровь хлестала на желтые одуванчики. Он погиб точно так же, как в далекой Америке красавец Диего. И только немногие умирали так, как негр Майкл.

Перевернув мертвое тело, Сержант поймал себя на том, что остался доволен выстрелом. Странно было другое: почему Валет не упал сразу? Может, душа не желала расставаться с грешным телом? Вот и все, Валет… Ни имени, ни фамилии. Впрочем, сейчас это для него не имело никакого значения. Таких безымянных парней на его веку было немало. Он даже не помнит их лиц.

Через час все собрались на базе – не было обычных разговоров, отсутствовал смех. Эти три смерти не прошли бесследно ни для кого. Глупо сейчас было бы собирать всех вместе и читать очередную проповедь. Пусть знают, киллер – это не романтическая прогулка.

Более жестокой профессии Юрьев не знал.

База опустела. Юрьев вышел в лес. Тихо вокруг. Он вдруг почувствовал себя усталым, как будто сразу постарел лет на десять. А может, и вправду сдавать стал? Раньше, помнится, был менее сентиментален, когда случалось нажимать на курок. И забывал сразу, словно не человека убивал, а пальцем муху по стеклу размазывал.

Из леса Юрьев вернулся с грибами. Насобирал целое лукошко, и одни белые! Оно и понятно. Грибников здесь не водится. Надо будет сказать, чтобы зажарили с картошкой, и еще сметанкой бы залить. Юрьев вспомнил, как скучал в Африке именно по жареным грибам, ему даже снился их вкус. Он слышал их мягкое похрумкивание, ощущал грибной запах и просыпался оттого, что захлебывался слюной.

На базе по-прежнему было тихо. Она словно вымерла, только в крайнем домике, где прежде жил Валет, звучала негромко гитара. Леший пел…

Юрьев прислушался. Песни были блатные, грубые, но Леший исполнял их с душой, да и голос был подходящий – с тоскливой хрипотцой. Отпевает своего приятеля, подумал Юрьев. И когда Леший умолк, Сержант прошел к себе в дом.

Завтра обычный день.