— Короче говоря, был проделан маленький трюк, — подвел итог Пуаро.

— Точно.

— Который удался и который сразу же был разгадан Рубеном Розенталем? — закончил Пуаро.

Пауэр улыбнулся. Это была улыбка победителя.

— Я, кажется, понял вашу мысль, господин Пауэр, — сказал Пуаро. — Вы хотите сказать, что сэр Рубен, дабы не быть побежденным, устроил похищение кубка.

— О нет, нет!.. — замахал рукой Пауэр. — Не думаю, что он на это способен. Вскоре после похищения моего кубка сэр Рубен приобрел какой-то кубок эпохи Возрождения, происхождение которого не было установлено.

— Но описание которого вызвало подозрения у полиции? — спросил Пуаро.

— Кубок ни разу не выставлялся для открытого обозрения, — заметил Пауэр.

— Вы считаете, что сэр Рубен был доволен тем, что он владеет кубком эпохи Возрождения, а у вас его нет? — уточнил Пауро.

— Да, — согласился Пауэр. — Более того, господин Пуаро, если бы я согласился с предложением маркиза о возврате денег, то сэр Рубен мог за моей спиной договориться с маркизом о продаже найденного кубка ему.

Он немного помолчал, а потом добавил:

— Оставаясь законным владельцем этого шедевра, я имел все основания и возможность вернуть его.

— Вы хотите сказать, — прямо в лоб задал вопрос Пуаро, — что вы могли бы организовать похищение кубка из коллекции сэра Рубена?

— Не похищение, господин Пуаро, — возразил Пауэр. — Нет. Я просто вернул бы свою собственность.

— Но вам это не удалось?

— Только по одной простой причине, господин Пуаро. Мой кубок никогда не был в коллекции сэра Рубена.

— Но откуда вам это известно?

— От самого сэра Рубена, — откровенно признался Пауэр. — Не так давно наши интересы пересеклись в одном нефтяном бизнесе. Мы были союзниками, а не врагами. Я вызвал его на откровенный разговор, и он клятвенно заверил меня, что мой кубок никогда не попадал ему в руки.

— И вы ему поверили?

— Да.

— И все эти десять лет, — задумчиво сказал Пуаро, — вы шли по неверному следу?

— Да, — горько согласился коллекционер. — Вы совершенно правы. Я шел именно по ложному следу.

— И сейчас, — подвел итог Пуаро, — нужно начинать все с начала.

Пауэр согласно кивнул головой.

— А что вы хотите от меня? — спросил Пуаро. — Чтобы я, как собака-ищейка, шел по старому слабому запаху — очень слабому?

— Если бы дело было простым, сухо заметил Пауэр, — я бы за вами не посылал. Конечно, лукаво произнес он, — если вы считаете невозможным…

Он подобрал очень верную фразу.

— Я не признаю слово «невозможное», господин Пауэр, — перебил его возмущенный Пуаро. — Для меня нет невозможного. Я берусь за дело только в одном случае — если оно интересует меня.

Эмери Пауэр улыбнулся.

— Насколько я могу судить, господин Пуаро, — сказал он, — это дело вас заинтересовало. Назовите ваш гонорар.

Маленький человек внимательно посмотрел на большого человека.

— Вы так страстно желаете вернуть этот кубок, господин Пауэр? — спросил Пуаро. — Что-то не очень верится.

— Считайте, господин Пуаро, — заметил Пауэр, — что я, как и вы, не люблю проигрывать.

Пуаро покачал головой.

— Хорошо, — сказал он. — Будем считать так. Я вас понял…

— Вы сказали «кубок Вератрино», господин Пуаро? — удивленно переспросил инспектор полиции Уагстаф. — Да, конечно же, я хорошо помню это дело. Я принимал участие в его расследовании. Я немного говорю по-итальянски, и поэтому мне поручали допрашивать Риковетти. Однако кубок так и не был найден, и это очень странно. А вам это не кажется странным, господин Пуаро?

— А что вы сами думаете об этом, инспектор? — не отвечая прямо на вопрос, спросил Пуаро. — Его не могли продать?

— Сомневаюсь, — инспектор покачал головой, — хотя теоретически это возможно… Нет, я считаю, что объяснение очень простое. Вся группа поймана, но единственный человек, который знал, где находится кубок, — мертв.

— Вы имеете в виду Патрика Кассея? — уточнил Пуаро.

— Да, — ответил инспектор. — Он мог спрятать его где-то в Италии или вывезти контрабандой из страны. Но где бы кубок ни находился, об этом знал только он.

— Звучит довольно романтично, — вздохнул Пуаро. — Почти как в той истории о бюсте Наполеона, когда жемчужины были спрятаны в гипсовой скульптуре Наполеона. Но там были драгоценности, а тут большая, тяжелая золотая чаша. Такую не так-то легко спрятать.

— Не знаю, не знаю, — задумчиво произнес инспектор. — Может быть, вы и нравы, господин Пуаро, хотя спрятать можно. Скажем, в тайнике под полом.

— У Патрика Кассея была семья? — спросил Пуаро.

— Да, — ответил инспектор, — жена и двое взрослых детей, сын и дочь. Жена долго болела туберкулезом. Честная женщина, и до самой смерти сожалела о том образе жизни, который вел ее муж. Она была набожной женщиной, фанатичной католичкой, и поэтому не могла уйти от мужа. Она умерла несколько лет назад. Дочь Кассея пошла в мать — стала монахиней, а сын — в отца, пройдоха из пройдох, стал бизнесменом. Последнее, что я о нем слышал, — он уехал в Америку.

Пуаро сделал запись в своем дневнике: «Америка».

— Может ли сын Кассея знать о тайнике? — поинтересовался Пуаро.

— Сомневаюсь, — ответил инспектор. — Вполне возможно, что кубок уже попал к какому-то скупщику краденого.

Пуаро задумался.

— А как вы считаете, инспектор, — спросил Пуаро, — не могли ли его переплавить в слиток?

Инспектор ответил не задумываясь:

— Я допускаю это, хотя и сомневаюсь, так как все знают, что сам кубок представляет собой большую ценность, и любой коллекционер посчитал бы за честь, несмотря на риск, иметь его в своей коллекции и заплатил бы большие деньги. Иногда мне кажется, что все эти коллекционеры не от мира сего… Они готовы даже на подлость ради пополнения своей коллекции.

— А как вы думаете, инспектор, — продолжал спрашивать Пуаро, — сэр Рубен Розенталь способен, как вы выразились, «на подлость»?

— А как же! — удивился инспектор. — Если дело касается пополнения его коллекции, он готов на все.

— А что известно о других членах преступной группы? — спросил Пуаро.

— Риковетти и Дублей получили длительные сроки заключения и, по моим подсчетам, сейчас должны освободиться.

— Дублей — француз, не так ли, инспектор? — спросил Пуаро.

— Да, он был их мозговым центром.

— А еще кто-нибудь был связан с этой преступной группой? — поинтересовался Пуаро.

— Была еще какая-то девушка по кличке Красная Кэт, — вспомнил инспектор. — Она была хозяйкой квартиры, где собиралась вся преступная группа. Была наводчицей и собирала всю необходимую информацию о месте ограбления: сколько слуг, где они располагаются, как запираются двери и так далее. Она уехала в Австралию, когда все члены банды были схвачены.

— Кто-нибудь еще? — продолжал расспрашивать Пуаро.

— Подозревался еще один парень по кличке «Югослав», — проверив свои старые записи, сказал инспектор. — Он торговый агент в Стамбуле, торгует там недвижимостью, хотя содержит магазин в Париже. Против него не было никаких улик, он очень осторожный.

Пуаро заглянул в свой дневник и тяжело вздохнул. В нем было написано: Америка, Австралия, Италия, Франция, Турция…

— Наброшу-ка я пояс да на стан Земли! — с пафосом произнес Пуаро.

— Простите, господин Пуаро, я не понял, что вы сказали? — спросил инспектор Уагстаф.

— Я сказал, инспектор, — объяснил Пуаро, — что у меня впереди кругосветное путешествие.

У Пуаро была давняя привычка обсуждать дела со своим преданным слугой и помощником Джорджем. Во время разговора с ним Пуаро высказывал какие-то свои мысли, наблюдения, размышления, Джордж реагировал с присущей ему прямотой и смекалкой, которую он приобрел, беседуя с Пуаро как джентльмен с джентльменом.

— Если бы вам, Джордж, пришлось проводить расследование одновременно в пяти частях света, что бы вы предприняли? — начал беседу Пуаро.