***

Дождь лил третий день, превращая улицы в реки, переполненные не только водой, но и мусором. Под ногами чавкала вонючая жижа, особо на дороге, ведущей от рынка прямиком к западным воротам, а оттуда к кладбищу. Под крышами, с которых текли непрекращающиеся струйки воды, прямо вдоль изгаженных стен пробежала мокрая собака.

   Яна выглянула из подворотни, проводив голодными глазами разносчика пирожков, который уныло шлёпал по лужам, уже не надеясь продать размокший товар.

   Третье число Одинца – загадочный магический день, когда тучи становятся до невозможности дырявыми, плотная серая хмарь не даёт разглядеть сквозь оконные стёкла улицу и прохожих. И есть всего одна крошечная минутка, когда на городской площади над бронзовой статуей основателя города вдруг появляется радужная арка, яркая, сверкающая посреди всего этого уныния. Появляется, радуя своим великолепием, и пропадает до следующего года.

   В спину толкнула старуха, чего-то ворча беззубым ртом. Она торопливо выставляла вёдра, стараясь наполнить их водой, чтобы не ходить на соседнюю улицу.

   Вздохнув и привычно сделав левой рукой жест, отвращающий беду, девушка шагнула к ближайшему крыльцу.

   - Ну и где ты шлялась? - скрюченный палец погрозил перед самым носом, словно Алифа так и стояла, поджидая её около самой двери. - Разверзлись хляби небесные, так нечего бродить, надо дома сидеть и делом заниматься.

   Под делом подразумевалась бесконечная подготовка ингредиентов для мыла и всяческих притираний, которые готовились на малой кухоньке, а потом продавались в лавке.

   Надо сказать, что бабка Яны аптекарем считалась знатным, разбиралась и в травах, и в снадобьях не хуже маститых дипломированных магистров. Из-под полы, то есть прилавка, продавала мази и настойки, а то и другие редкие средства. Ну а основным товаром всегда было душистое мыло, кремы для мягкости рук у красавиц и краска для волос и ресниц. Последнее ценилось даже больше, чем мыло, настолько, что складывалось впечатление, что покупательницы умываются намного меньше, чем красятся.

   - Радугу хотела увидеть, - вздохнула девушка, снимая сабо на высоченной платформе прямо около двери. Такую обувь использовали все горожане, чтобы не тонуть в грязи и не мокнуть в лужах.

   - Можно подумать никогда не видела, - проворчала Алифа, отходя к своему столу, за которым и занималась работой. - Мыльный корень натри, да лаванду яблочным уксусом залей. Растолки ягоды можжевельника, да как следует, завтра надо будет ароматную водицу для полоскания рта сварить.

   - Тётка Шаная приходила? - догадалась Яна. - Несмотря на дождь из их дома доносится шум и гам, а ещё в пpиоткрытую форточку пробивается дым.

   - Так у них завтра свататься к старшенькой приезжают, вот теперь готовят, чистят, убирают, а поутру за снадобьем прибегут, чтобы жених в обморок от гнилых зубов не упал.

   - За утро вылечить хотят? - удивилась девушка, занимая своё место и подтягивая поближе миску с можжевельником и тяжёлую ступку из полупрозрачного зелёногo оникса. – Раньше думать надо было.

   Яна, или Тарьяна, хотя полным именем её называли редко, могла гордиться своими зубами, а заодно кожей и густыми волосами, тщательно спрятанными под платoк, завязанный особым образом. В одиннадцать лет ей надели на руку бронзовый браслет, украшенный особой вязью и рунами, предмет гордости семьи, указывающий на то, что она стала полноправным подмастерьем. До медальона мастера оставалось не так уж и мало – сорок лет непрерывной работы, двести собственных рецептов и взнос в размере трёхсот золотых в Гильдию алхимиков, к которым относились и аптекари.

   - Да у них вся cемья с зубами мается, - Алифа, прищурившись, отмеряла минеральные порошки. - Назавтра ещё заказ на краску для волос. С ума все посходили, и до нас столичная мода дошла – женщина должна быть белокура и белокожа, как бледная моль.

   - А заказы на чистящие средства есть? – девушка отвлеклась, торопливо перечитывая листок с заказами.

   - Скоро стиральный день, – заметила аптекарша. – Женщины пойдут в общественную прачечную, так что нужно приготовить золу горечавки и винного жмыха, горчичную заварку и побольше мыльнянки. Ага, и отвар белой фасоли нужно сделать, вдруг кто из знатных покупателей озаботится.

   - Никогда не пойму этой страсти к прачечным, - пробормотала Яна, начиная перетирать ягоды можжевельника. – Рядом колодцы, водoпровод, воду на плите нагреть без проблем, опять же сточные канавы вдоль домов идут. Стирай – не хочу. Нет, грузятся как ломовые лошади своими корзинами и ползут, согнувшись, за три-четыре улицы. А потом волокут тяжеленное мокрое бельё домой…

   - Мужчины ходят в трактир, чтобы за кружкой пива обсудить самые животрепещущие вопросы и слухи, – Алифа разложила отмеренные порошки по плошкам. – А женщины собираются в городской прачечной, там и воду греть не надо. И котлы большие для кипячения, золы опять же хватает. Каменные корыта с проточной водой, скамьи для отдыха. Тоже сидят, разгoваривают, семью, да цены на рынке обсуждают. Сплетни, опять же.

   Девушка пожала плечами, продолжая работу.

   Ремесло алхимика-аптекаря таково, что от одной лишней крупинки может измениться состав, и лекарство стать ядом. Перепутаешь или неточно рассчитаешь вес и пиши пропало – чьё-то здоровье или жизнь окажется под угрозой, а это потеря не только денег, но и репутации, что было намного важнее. Впрочем, их лавка не бедствовала, благо семья Сетиришей считалась отличными специалистами, и клиентов всегда хватало с избытком.

   В окно отчаянно затарабанили, потом в дверь.

   - Кого нелёгкая принесла? - Алифа сердито покачала головой. – В дождь мотаются, никакой управы нет.

   На пороге топтался высокий худощавый паренёк в промокшем насквозь плаще.

   - Поутру вас с подмастерицей ждёт градоправитель, – паренёк отчаянно косил глазами в сторону девушки, привычно не обращающей на гостя внимания.

   - В чём дело? – аптекарша нахмурилась, даже беззвучнo зашевелила губами, просчитывая возможные события.

   - Не знаю, – курьер пожал плечами. С плаща на пол уже натекла приличная лужа. - Просили передать вам, Тафтусам и Мавишам. Ну, я пошёл.

   Дверь еле слышно хлопнула, потом послышался звук задвигающегося заcова.

   - Бабань, – всплеснула руками Яна, - с ума сошла силой пользоваться. Меня ругала, а сама?

   - Да сейчас по окнам никто подглядывать не пойдёт, - отмахнулась старуха. Хотя, какая старуха – все маги живут вдвое дольше обычных людей, а то и втрое. - Подумать надо, почему Тафтусов пригласили.

   - У Тафтусов дочь, отец её, наверное, целительствовать обучал, – неуверенно припомнила девушка, отодвигаясь от стола.- Вдруг целительница помолoже понадобилась, или услуги повитухи.

   Алифа пожала плечами, но по напряжённым движениям рук стало видно, что она занервничала. Причин могло быть множество – Гильдия осталась недовольна уплатой мзды за работу, приняли новых закон о подмастерьях и учениках, где-то что-то случилось и теперь всех, кто имел ремесло, связанное с травами, лекарствами или зельями, начнут проверять.

   - Работать! – властно прикрикнула аптекарша. – Ходют тут, всякие, а потом дело стоит…

   И то верно, мало ли зачем понадобились градоправителю мастера, может болезнь какая приключилась или посоветоваться надо? Всё равно по спине бежал холодок от предвкушения какого-то неприятного сюрприза.

   Утро ознаменовалось сумасшедшим чириканьем воробьёв, радовавшихся окончанию дождя и выглянувшему солнцу. Ливень закончился за полночь, но к восходу грязь успела немнoго подсохнуть, как и брусчатая мостовая.

   В проулке громко перекрикивались уборщики, складывая мусор в тачку. Градоправитель был строг и лично мог проверить, в каком состоянии город. Если жители платили мзду в казну, так хотели видеть улицы и площади в порядке, и жалобы на безделье работников подавали исправно.