Она звала это Ядом.

— Не бойтесь, лорд Хортон. Обещаю, будет быстро, — Оливия прижала кинжал к его горлу и оскалилась от стона Яда. — О, и насчет вашего предложения… Боюсь, мой ответ — нет.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Наказание

— Ты сама это сделала? — пробормотал Тристан, пока они кружились по комнате. Он прижимал Оливию к своей груди и медленно поворачивался, двигаясь под неспешную мелодию скрипки. — Ты знаешь, как я терпеть не могу, когда ты используешь кинжал.

— Выбора не было. Он просыпался, — тихо сказала Оливия.

Тристан цокнул языком по зубам.

— Я очень разочарован тобой… и ты знаешь, как я не люблю это чувство.

Она старалась сохранять лицо бесстрастным, пока они сжимал ее талию. Он впился в ее плоть большим и указательным пальцем и выкручивал, заставляя кожу пылать. Каждый раз боль поднималась до точки онемения, и Тристан выкручивал снова. Холодные глубины его взгляда теплели от темного веселья, пока он смотрел, как ее маска сменяется гримасой. Он улыбнулся, когда она скрипнула зубами.

И хотя он доводил ее почти до потери сознания, Оливия никогда не плакала. Он заставил ее плакать лишь один раз, и с тех пор решимость пылала сильнее боли.

Тристан перестал за миг до того, как пошла бы кровь. Он всегда старался не оставлять следов, и никому не пошло бы на пользу ярко-красное пятно на ее платье.

— Ты хорошо терпишь наказания, Оливия.

Она смотрела поверх его плеча, а он быстро закружил ее.

Тристану было всего двадцать, когда совет избрал его канцлером, что сделало его самым юным канцлером за историю Высоких морей. Он провел годы в офисе, играл в политику и голосования, старался взять под контроль как можно больше территории морей. Теперь он был почти в три раза старше Оливии, и Тристан еще и дольше всех в истории пробыл канцлером, но редко красовался этим.

А потом раскрыл секрет Оливии.

Яд недовольно забурлил от давних воспоминаний. Он утопил все мелочи, и она могла вспомнить лишь одно: единственный миг, поток слез, который смыл девочку и оставил на ее месте холодную оболочку.

Она так долго ждала, чтобы опробовать на Тристане. Она годами пыталась воссоздать парализующий яд, используя растения, найденные на Зеленокрови, месяцами проверяла на нескольких не подозревающих слугах. Когда яд был готов, она упросила лорда Бассета взять ее на следующее собрание в крепости канцлера.

Как только она оказалась наедине с ним, она бросилась на Тристана с отравленным кинжалом.

Но это не сработало. Он был слишком сильным. Она помнила, как он смеялся, как сияли его глаза, как он сжимал ладони, ощущая только покалывание онемения. Он повалил ее на землю и надавил пяткой. Он давил так, что ее ребра трещали под его сапогом. И он поклялся, что если она не будет делать, как он скажет, он уговорит совет повесить ее.

И Оливии пришлось с тех пор следовать его указаниям. Она убеждала торговцев, которых нельзя было купить, убивала лордов, до которых никто не мог добраться. Совет набрался власти за последний год… и все это время Тристан старался держать ее под каблуком.

Оливия перестала ощущать тело, когда Тристан склонил ее. Она была невесомой в его руках, словно ее тело было не важнее перьев. Может, для него так и было.

— Ты хоть все подчистила?

Она хмуро посмотрела ему в глаза.

— Карлтон сбросил тело с утеса. Собак я пустила к пятнам, они уже должны были все вылизать дочиста.

— Грязно, — пробормотал Тристан, поднимая ее. — Тебе нужно найти слугу получше.

— Если не нравится, как я все делаю, делайте это сами. Или переживаете, что кровь появится на ваших манжетах?

Тристан ухмыльнулся. Они отлично знали, на что он был способен. И хотя его волосы уже тронула седина, он все еще мог одолеть любого мужчину в Зеленокрови этой ночью. Тристан был не таким, каким казался.

Он был шептуном: из тех людей, что были одарены невероятной силой разума. Оливия видела, как шептуны, названные мастерами, создавали все, что могли представить. Клан мастеров в Коппердоке делал лучшие корабли в морях, и их корабли не тонули в бурю, не разбивались о камни, а были ловкими, как живые существа, скользящие по волнам.

Она слышала о шептунах, что могли исцелять раны, используя только свои руки, но их дар был таким редким, что король Банагер держал всех целителей-шептунов взаперти в крепости Средин.

Тристан был из третьего вида шептунов, одаренных для боя… и таких было почти невозможно убить.

— Уже близко, Оливия… с каждым днем все ближе, — сказал он, сжимая ее ладонь. Он повел ее сквозь толпу, минуя кружащихся в танце людей с такой силой и легкостью, что в один миг ноги Оливии оторвались от пола. — Сын Хортона — идиот. Скоро совет или получит его флот, или потопит его. Так или иначе, мы победим.

«Ты победишь», — подумала Оливия.

Тристан хотел больше власти. Он хотел забрать все флоты и торговые связи из рук лордов и отдать их совету, чтобы оставить крупный след в истории или по какой-то другой глупой причине, которая беспокоила бы мужчину его возраста.

Оливия хотела лишь проверить свои формулы… и, может, однажды обнаружить, как опустить Тристана на колени.

Наконец, танец закончился, и бальный зал взорвался аплодисментами. Музыканты поклонились и заняли свои места, и лорд Бассет встал во главе стола, прижимая к себе хрупкую женщину.

Взгляд женщины неспешно скользил по комнате, ее губы изогнулись в улыбке, что была такой же хрупкой, как ее тело. Она была укутана в тяжелую меховую шаль. Ее тонкие пальцы были крепко прижаты к ее груди, она кивала лордам и торговцам в зале.

— Хочу поблагодарить всех вас за то, что празднуете этим вечером с нами, — сказал лорд Бассет, его голос гудел поверх толпы. — Знаю, остров Зеленокровь далеко для многих из вас, но мы ценим общество дорогих нам друзей. А, поскольку леди Бассет не могла путешествовать эти месяцы, — он улыбнулся хрупкой женщине рядом с собой, — она обрадовалась, когда вы согласились прибыть к нам. Мы с женой насладились двадцатью пятью годами счастья вместе, впереди еще двадцать пять!

— За еще двадцать пять! — завопили гости. Те, у кого в руках были напитки, высоко подняли кубки. Остальные хлопали от души.

Оливия попыталась использовать отвлечение, чтобы ускользнуть от Тристана.

Он поймал ее за руку, не оглядываясь.

— У меня есть еще задание для тебя, мой питомец.

Он вытащил свиток пергамента из кармана камзола, и свиток этот был не больше мизинца Оливии. Она хотела вырвать бумагу из его руки и порвать на клочки, но не из-за слов на ней, а из-за того, как свиток был завязан. Тристан повязал на свиток шнурок, который заплел плотным бантиком.

Бантик был оскорблением, изящные бантики на смертных приговорах без слов напоминали ей, что она принадлежала ему.

— Я несколько месяцев вел переговоры с торговцем из Великого леса. У него большой караван, и я хотел бы, чтобы он перевозил свои товары на кораблях совета, конечно, за небольшую плату. Но все идет не так хорошо, — сказал Тристан, пряча свиток за воротник ее платья. Он сунул свиток рядом с кинжалом, они оба знали, что он скрывался между ее грудями. — Его зовут Гаррон. Другие торговцы прозвали его Хитрым, и на то, к сожалению, есть причина.

— Мне не нужны детали, канцлер, — сказала Оливия, сохраняя голос ровным, хотя рука Тристана задержалась на ее груди. — Раз вы не запугали Гаррона и не смогли заставить его подписать контракт, вы хотите, чтобы я убила его, чтобы его глупая жена или избалованные дети получили власть…

— Скорее, это его толстый повар.

Оливии показалось, что она ослышалась.

— Его повар унаследует дела? Это ошибка.

— Я тоже так подумал, так что заставил информантов проверить дважды. Но, боюсь, это так. Его родителей убили, у него нет братьев или сестер, нет жены или детей. Гаррон Хитрый — один из немногих людей в Королевстве, которых можно назвать одинокими, — пальцы Тристана быстро скользнули от ее воротника к подбородку. Он ухмыльнулся и прошептал. — Почему бы тебе не спасти его от страданий, питомец? Это было бы добрым поступком.