Да еще Лаар не спешил приходить. И чем дольше я ждала, тем сильнее накручивала себя.

«Он погубит тебя, – звучал в голове предостерегающий голос. – Не давай ему касаться себя».

Знать бы еще, как этого избежать? В раболепскую позу я вставать была не намерена. Но даже и без этого знала, что раан-хар набросится на меня, как только почувствует запах. Он всегда принюхивался, когда заходил. И после с шумом втягивал воздух у моей шеи.

Стоило подумать об этом, как меня внезапно осенило: запах! Ну конечно! Если буду пахнуть неподобающе, Лаар меня не захочет и, стало быть, не станет трогать.

Идея показалась превосходной, и, толком не задумываясь о последствиях, я рванула к стенному шкафу. Где-то глубоко в его недрах хранились вещи, привезенные из Туэнга. Среди них отыскался и стеклянный флакончик с духами. Я аккуратно открыла крышечку, и по спальне поплыл нежный запах лесных ландышей. С удовольствием втянула любимый аромат, а потом капнула немного духов на палец. Мазнула по яремной впадинке, а потом еще чуть-чуть за ухом. Быстро закрыла крышечку и спрятала духи меж вещей. Заперла шкаф.

Вовремя. Почти в тот же миг входная дверь распахнулась, и на пороге возник Лаар. Я только и успела, что опрометью скользнуть к кровати и усесться на самый краешек. И тут же встала, встречая мужа легким поклоном.

Лаар притворил дверь, прошел в покои и через два шага потрясенно замер. Принюхался. Я видела, как часто раздуваются широкие ноздри, как он весь подбирается, словно зверь перед прыжком, а лицо его стремительно мрачнеет.

Мне понадобилось немало сил, чтобы сохранить бесстрастное выражение лица. Еще больше понадобилось, чтобы ответить на следующий вопрос мужа:

– Чем здесь воняет?

– Прошу прощения… Я ничего не чувствую. – Показательно повертела головой по сторонам и постаралась изобразить полнейшее непонимание.

Помнится, в детстве, когда мои манеры были далеки от совершенства, я позволяла себе подобные шалости. Частенько водила доверчивую няню за нос – например, притворялась спящей, а сама среди ночи сбегала во двор или на конюшню, проведать свою любимую лошадку Звездочку. А вытворив какую-нибудь пакость, глядела на нее честными-пречестными глазами и уверяла, что совершенно ни при чем.

С возрастом я, конечно, поумнела, да и няня стала куда прозорливее, и с детскими проказами было покончено. И кто бы знал, что несколько лет спустя, во дворце самого Лаара ор Гронта, мне придется вспомнить былое.

Жаль только, раан-хар ничуть не походил на добродушную няню. И наверняка наказание от него можно получить куда строже, чем стояние на горохе. А значит, стоит сильно постараться, чтобы моя игра выглядела убедительно.

– Неужели? – угрожающе протянул мужчина и медленно двинулся на меня. – А по-моему, запах исходит именно от тебя!

– Ах, вы об этом!

Вскинула брови и как можно шире распахнула глаза, изображая удивление. Следом невинно улыбнулась, и кто бы знал, как тяжело далась мне эта улыбка. Под суровым взглядом мужа, глядящего исподлобья, хотелось сжаться в комочек. Или того хуже – опуститься на колени и повинно склонить голову. Но отступать было поздно.

– Это лесные ландыши. Мой любимый аромат, я привезла из Туэнга. Здесь наверняка таких нет, и я подумала…

– Разве тебя не предупредили, – резко перебил раан-хар, – что я не приемлю посторонних запахов?

– Ох… я… я, видно, запамятовала… – А вот теперь настала пора повинно склонить голову. – Простите, раан-хар, этого больше не повторится…

– Разумеется, не повторится! – сквозь зубы прошипел он и резко подался в сторону. За несколько шагов пересек комнату и рывком распахнул дверь купальной.

Весьма красноречивое приглашение.

Раан-хар смотрел выжидающе, до меня же постепенно начала доходить вся глубина собственной глупости.

И с чего я только взяла, что, почуяв запах, Лаар уйдет? Ведь куда проще отправить меня мыться, чем ждать до завтра. С его-то нетерпением…

Полночная звезда, кажется, здесь, во дворце, я потеряла последние остатки здравомыслия.

Раан-хар ждал, и я послушно прошла в купальню. Вздрогнула, когда услышала, как сзади захлопнулись двери. Обернулась и наткнулась взглядом на стоящего за спиной мужчину.

О боги, он что, собрался смотреть, как я буду купаться?

От волнения мгновенно вспотели ладони, а по спине, напротив, прошелся холодок. Присутствие раан-хара заставляло нервничать. И ежедневная процедура омовения грозила стать настоящим испытанием для моего самообладания.

Переборов себя, аккуратно двинулась к купальной чаше и уже потянулась к вентилю, собираясь пустить воду, как Лаар неожиданно остановил:

– Так слишком долго.

Он вдруг схватил меня за запястье и потащил за перегородку, облицованную мелкой золотистой мозаикой. Прямо в халате втолкнул в небольшой закуток и крутанул вентиль. На голову хлынул дождь. Даже целый ливень из обжигающе-горячих тугих струй.

– Ай, горячо! – взвизгнула я, шарахаясь в сторону.

Лаар рыкнул какое-то ругательство и поспешил добавить холодной воды. Я облегченно выдохнула. Поначалу подумалось, что разозлившийся раан-хар сварит меня в кипятке. Слава богам, обошлось.

Текущая со лба вода застилала глаза, и я смахнула ее рукой, пытаясь разглядеть, что происходит вокруг. Халат мой уже был насквозь мокрым. Тонкая ткань прилипла к телу, обрисовывая округлости фигуры и вызывая неотвратимое желание стыдливо прикрыться. Что я, собственно, и сделала, обхватив себя руками.

Зато Лаар был по-прежнему сухим и, держась поодаль от брызгающих во все стороны капель, неторопливо раздевался.

Полночная звезда, неужели же он собрался мыться вместе со мной?

В первый момент я запаниковала, совершенно не зная, чего ожидать от мужа и как себя вести. А потом мое внимание сосредоточилось на ином.

Невероятно, но за все время я ни разу не видела мужа обнаженным. Обычно он полностью гасил свет в спальне, да и брал меня всегда сзади, так что не было возможности рассмотреть его.

Зато теперь все было видно превосходно. И как бы сильно я ни боялась раан-хара, сколь бы сильно ни презирала, сейчас я не могла отвести от него глаз. Сердце прыгало в груди, словно ополоумевшее, а в горле, несмотря на висящую в воздухе влагу, пересохло.

Я тяжело сглотнула и скользнула взглядом по обнаженному мужскому телу. Крепкому, мощному, с литыми мышцами, что перекатывались под смуглой кожей. Взгляд прошелся по рельефному животу, а потом надолго задержался на левой руке. От самого плеча и до запястья руку раан-хара обвивала огромная татуировка – зелено-черная змея с раскрытой во всю ширь пастью. Словно готовящаяся вогнать острые зубы в мягкую плоть.

Еще одна татуировка была у раан-хара на ключице – вязь древних символов, складывающихся в какую-то замысловатую фразу. Но как я ни старалась, не смогла понять ее смысла.

Впрочем, очень скоро мне стало не до надписи. Муж принялся стаскивать брюки, а я почувствовала, как мучительно краснею. Щеки пылали от смущения, и даже лившаяся сверху вода не могла остудить этот жар.

Я попыталась отвести глаза. Сосредоточиться хоть на чем-нибудь постороннем. Но взгляд все равно возвращался к обнаженному раан-хару. Скользил по широкой груди, сильным рукам с проступающими жилами вен. И неотвратимо останавливался на мужском достоинстве – столь внушительном, что мною вновь овладел страх. И немудрено, что мне было так больно. Я вообще слабо представляла, как смогла вместить в себя такое! И что-то подсказывало, что совсем скоро мне доведется пережить это вновь…

Разоблачившись, Лаар ступил под льющийся с потолка дождь и, прожигая меня голодным взглядом, дернул пояс халата. Стащил с моих плеч мокрую ткань, отшвырнул в угол. Потянулся к маленькой полочке, на которой покоились мыльные принадлежности. Взял щетку и флакон с мыльным раствором. Взбил густую пену.

Все движения его были неспешны и размеренны, и лишь только взгляд потемневших до черноты глаз выдавал истинные эмоции раан-хара да напрягшийся мужской орган красноречиво свидетельствовал о желаниях мужа.