— Может, джентльмены проявят уважение к капитану и не будут рыться в его вещах? — обратился к Року и его помощникам боцман.

— Мы относимся с должным уважением ко всем членам команды без исключения, — ответил плотник, открывая сундук, стоявший у окна в каюте Уилсона. — Имя капитана, — добавил он, — значится в общем списке.

В сундуке хранились одежда и обувь, пара пистолетов, игральные кости, часы, кошелек с деньгами и драгоценностями, зеркало, расческа, глиняная трубка и прочие бытовые мелочи.

— У нашего командира рухляди — как у знатного джентльмена, — с нескрываемой завистью проворчал один из матросов.

— Да, — кивнул плотник, — но среди его вещей, кажется, нет той, которой владел Весельчак Томми.

— А это что? — с удивлением пробасил Бразилец, извлекая из кармана темно-вишневого кафтана, лежавшего на самом дне сундука, серебряную цепь с медальоном; на лицевой стороне медальона была изображена каравелла, несущаяся по волнам под всеми парусами, на обратной — выбиты слова «Via est vita».

Пираты, находившиеся в тот момент в капитанской каюте, замерли с полуоткрытыми ртами и округлившимися от изумления глазами. Лицо Уилсона, обычно круглое, вдруг вытянулось, побледнело и стало похожим на морду мула. Всё происходившее вокруг наверняка казалось ему дурным сном.

Рок протянул цепь с медальоном штурману.

— Взгляни, Томми. Не эту ли вещь ты разыскивал?

Флетчер схватил цепь и, поцеловав ее, поспешно повесил себе на шею.

— Слава тебе, Господи! — облегченно выдохнул он. — Уж теперь-то я никогда не расстанусь с моим талисманом.

Между тем, весть о том, что пропажа нашлась, а вором оказался Джордж Уилсон, молниеносно разнеслась по всему судну. Встречена она была неоднозначно. Близкие друзья и компаньоны капитана отнеслись к ней с недоверием, тогда как явные и скрытые враги Уилсона требовали немедленного привлечения его к суду и сурового наказания. В итоге команда «Морской чайки» раскололась на два враждебных лагеря с примерно равными силами. Открытое столкновение между ними, если бы оно произошло, неминуемо привело бы их к кровавой резне и взаимному уничтожению, поэтому ни одна из сторон не решалась обострять обстановку и не прибегала к физическому насилию, ограничившись словесной перебранкой. В центре всеобщего внимания, естественно, оказались Весельчак Томми и капитан Уилсон. Хотя цепь с медальоном была обнаружена в сундуке последнего, капитан клялся, что видит ее впервые. «Кто-то подбросил мне эту проклятую вещицу, — твердил он, заикаясь от волнения. — Наверно, я перешел кому-то дорогу, и кое-кто решил сместить меня с занимаемой должности». Флетчер со своей стороны заявлял, что Уилсон умышленно пытается бросить на него тень подозрения, дабы самому уйти от ответственности. «Он принимает нас за дураков! — возмущенно кричал штурман. — Вместо того, чтобы раскаяться и попросить прощения за содеянное, этот жирный боров смеет уверять, будто я сам засунул цепь с медальоном к нему в сундук!»

Сравнение с жирным боровом расстроило капитана Уилсона больше, чем обвинение в воровстве, и, не в силах стерпеть столь унизительное по смыслу и наглое по форме оскорбление, он обнажил палаш.

— Дуэль! — вырвался из его глотки хриплый рев. — Немедленно!

— Постой! — с жаром воскликнул Кайман Пэрри, хватая своего приятеля за запястье. — Разве ты забыл, что дуэли на борту запрещены? Вы сможете скрестить клинки, как только мы достигнем ближайшего берега.

— Нет! — упрямо тряхнул нечесаной шевелюрой Уилсон. — Я не успокоюсь, пока не намотаю на саблю кишки этого негодяя!

Желание капитана растерзать штурмана было совершенно непреодолимым.

В руке Флетчера тоже блеснула абордажная сабля.

— Я принимаю вызов, — усмехнулся он. — Освободите нам место для боя.

— Что скажешь, Бразилец? — обратился к квартирмейстеру боцман. — Не будет ли это нарушением общепризнанных правил?

— Будет. — Рок задумчиво потер пятерней небритый подбородок. — Но нет правил без исключений. Сдается мне, что нужно пойти навстречу желаниям наших поссорившихся собратьев и позволить им самим решить, кто из них прав, кто виноват.

— Ты вносишь в наши ряды смуту, Бразилец, — заметил Кайман Пэрри. — Хочешь поймать рыбку в мутной воде?

— Прикуси язык, Кайман, — беззлобно посоветовал боцману квартирмейстер. — Или я найду способ укоротить его.

Сказав так, Рок повернул бесстрастное лицо к Уилсону.

— Ты вызвал Флетчера на поединок, Джордж. Значит, право выбора оружия остается за ним.

— Я расправлюсь с ним любым видом оружия, — угрожающим тоном заявил капитан. — Пусть выбирает.

Бразилец вопросительно взглянул на Флетчера.

— Деремся на шпагах и кинжалах, — сказал штурман.

Дуэль должна была состояться на верхней палубе между фок- и грот-мачтами. Небо еще не прояснилось, но черные тучи, галопом мчавшиеся на запад, уже не сочились дождем. Море было относительно спокойным, и судно шло, плавно переваливаясь с волны на волну.

После короткого совещания со своими компаньонами первым на место предстоящего поединка явился Том Флетчер. Высокий, стройный, длинноногий, он шел не спеша, мурлыча поз нос легкомысленную песенку:

Терпкий соленый ветер играл его кудрями, посвистывал в снастях и старательно надувал паруса, успевшие просохнуть после недавнего тропического ливня. На штурмане были просторные штаны, подвязанные чуть ниже колен кожаными тесемками, и белая льняная рубаха без воротничка, расстегнутая на груди. В правой руке он сжимал шпагу, в левой — кинжал.

Его противник имел менее романтичный вид. Грузный, с покатыми плечами и короткой шеей, заплывшей жиром, он так же походил на бойца, как откормленный поросенок — на царя зверей. Но впечатление это было обманчивым. Несмотря на отсутствие атлетической фигуры и внешнюю дряблость, Уилсон в свои сорок три года обладал железной силой воли и натруженными мышцами. Ударом сабли он мог легко рассечь противника от плеча до пояса, и об этом хорошо знали те, кто плавал с ним не первый год.

Заведовал дуэлью Рок Бразилец; согласно обычаю, это была прерогатива квартирмейстера.

Он встал между дуэлянтами, вынул из-за пояса один из своих пистолетов и терпеливо ждал, когда капитан и штурман займут исходные позиции и дадут знать, что они готовы начать поединок. Тем временем пираты, державшие сторону Уилсона, столпились на баке, а сторонники Весельчака Томми собрались на юте.

— Готовы? — крикнул Бразилец соперникам, устроившись на грот-вантах левого борта.

— Да, — ответил Флетчер.

— Да, — прохрипел капитан.

Бразилец выстрелил в воздух, и дуэлянты тут же бросились друг на друга. Послышался звон скрестившихся клинков, посыпались искры. Шлепая по настилу палубы босыми ногами, пыхтя и чертыхаясь, Флетчер и Уилсон попеременно то уходили в глухую защиту, то вновь переходили в наступление, стараясь нащупать в обороне противника уязвимые места. Штурман был более подвижен, чем капитан. Последний, экономя силы, предпочитал топтаться на пяточке диаметром два-три ярда, тогда как Весельчак Томми прыгал вокруг него, словно охотничий пес вокруг затравленного медведя. Однако какой бы тактики не придерживались фехтующие, все их усилия были напрасны. Несколько глубоких царапин и незначительных уколов — вот и все, чего они добились к исходу пятой минуты поединка. Лишь на шестой минуте в картине боя появились новые штрихи. Заметив, что Уилсон недостаточно уверенно владеет кинжалом и с трудом отражает выпады, нацеленные в его левый бок, Флетчер активизировал свои действия в этом направлении и вскоре вынудил противника попятиться к грот-мачте. Капитан уперся спиной в кофель-нагельную планку и сделал отчаянную попытку поразить Флетчера в правую руку, но его клинок лишь распорол рубаху штурмана в области предплечья. В ту же секунду Весельчак Томми сделал замах и попытался нанести противнику страшный удар по голове. Увы, ему не повезло. Правая нога его вдруг поскользнулась на жирном пятне, оставленном потрохами золотой макрели, он потерял равновесие и, стараясь не упасть, в отчаянье ударил шпагой по кофель-нагелю. Клинок не выдержал и сломался с неприятным звоном — звон этот показался Флетчеру похоронным.