Следуя примеру других, Чернышов встал. Он с досадой извинился перед Марианной за необходимость покинуть ее на время: повелительным жестом принцесса Полина позвала его.

– Идите! – сказала молодая женщина, стараясь скрыть свою радость.

Она следила за ложей Талейрана. Князь с трудом встал и приготовился выйти вместе с Язоном. Глаза Марианны блестели от нетерпения. Если Язон сопровождает Талейрана, тот обязательно приведет его к княгине Сант’Анна. Все же она увидится с ним!.. Однако, увидев, что Марианну не огорчает его уход, Чернышов нахмурил брови, Марианна, заметив его замешательство, нетерпеливо сказала:

– Одна я долго не останусь. Идите же! Принцесса теряет терпение…

В самом деле, Полина Боргезе повторила приглашающий жест в адрес русского. Подавив недовольное движение, Чернышов направился к двери и на пороге остановился, пропуская Фортюнэ Гамелен. Свежая и яркая, в платье из расшитой жемчугом зеленой парчи, креолка с задорной улыбкой поддразнила русского:

– По-видимому, ее сиятельству не нравится, что один из ее любимых жеребцов резвится на соседнем лугу! – сказала она весело. – Бегите, дорогой граф, иначе вы рискуете быть очень плохо принятым!

Красавец полковник поспешил воспользоваться случаем и ретировался. Фортюнэ достаточно поднаторела в некоторой вольности речи, которая, впрочем, не была для нее свойственна. Вся сияя, она подошла к подруге, постаравшейся улыбкой скрыть недовольство, что она опять не останется одна. Ложа мгновенно заблагоухала розой.

– Честное слово, – вздохнула г-жа Гамелен, устраиваясь рядом с Марианной, – я не могла удержать желание поближе познакомиться с делами, когда увидела нашего американца в ложе дорогого князя.

– А твой гусар? – насмешливо спросила Марианна. – Что ты с ним сделала?

– Я послала его пить кофе. Ему слишком хотелось спать, а я не выношу сонных, когда я рядом! Это оскорбительно… Но скажи, мое сердечко, эта Мурильо в черных кружевах действительно законная супруга нашего интересного пирата? От нее за десять лье несет католической Испанией, и я могу спорить, что она душится ладаном.

– Да, это сеньора Пилар. Но Язон не пират.

– Позволь мне пожалеть об этом. Тогда он не погряз бы в устаревших и пыльных, как испанская сьерра, предрассудках. Но как бы то ни было, я надеюсь, что он сейчас направляется к этой ложе…

– Может быть, – с бледной улыбкой откликнулась Марианна, – но маловероятно.

– Полноте! Талейран знает свет, и раз он взял его на буксир, я убеждена, что мы увидим их с минуты на минуту! Не бойся, – добавила она, успокаивающе положив руку на колени подруги, – я точно знаю мою роль наперсницы, и у меня есть масса вопросов к князю. Вы сможете спокойно поговорить.

– Под устремленной на нас парой этих черных глаз? Ты не обратила внимания, как смотрит на меня сеньора?

– Черные глаза всегда остаются черными глазами, – пожав плечами, философски заключила креолка. – И лично я нашла бы это даже забавным! Ты не знаешь, какое наслаждение испытываешь, вызывая ревность.

– Кстати, о черных глазах: кто такая другая парка в черном платье, эта женщина в годах, но еще привлекательная?

– Как? Ты ее не знаешь? – с искренним удивлением воскликнула Фортюнэ. – Она и ее муж, старый рыжий шотландец, похожий на дремлющую на одной ноге цаплю, лучшие друзья Талейрана. Неужели ты никогда не слышала о миссис Сюливен, прекрасной Элеоноре Сюливен, и о Квентине Кроуфорде?

– Ах, это она…

Марианна действительно вспомнила горестное признание г-жи де Талейран в то время, когда она исполняла при ней обязанности лектрисы. Княгиня с гневом рассказала о некой мисс Сюливен, интриганке, которая, побывав морганатической супругой герцога Вюртембергского и разделив участие во всевозможных заговорах и интригах, стала жить с английским агентом, Квентином Кроуфордом, и кончила тем, что вышла за него замуж из-за его большого состояния. Марианна вспомнила также, что эта антипатия была особенно вызвана тем, что миссис Сюливен-Кроуфорд, несмотря на свой более чем средний возраст, сохранила необычное влияние на мужчин. В частности, разумеется, на Талейрана, и с ним она поддерживала отношения, которые княгиня считала слишком подозрительными, ибо они казались смесью физического влечения и связанных с недвижимостью дел. Именно Кроуфорды продали князю превосходный особняк Матиньон, а они жили теперь в его старом доме на улице Анжу.

«Не выношу, когда эта женщина появляется здесь! – заключила г-жа де Талейран. – От нее так и несет грязными делишками».

Тем временем Фортюнэ не мешала подруге рассматривать миссис Кроуфорд, которая словно гипнотизировала ее.

– Как ты ее находишь? – тихо спросила она.

– Странной! Еще красивая, конечно, но она выглядела бы лучше в платье менее мрачного цвета.

– Да ведь она в трауре, – хохотнув, сказала креолка, – в трауре по своему любимому возлюбленному. Около месяца назад шведы растерзали графа де Ферсана, ты, наверное, знаешь любовника бедной Марии-Антуанетты.

– Он был любовником и этой женщины?

– Конечно. У несчастной королевы была соперница, а она об этом не знала. Я должна сказать, что они одно время устроили – Элеонора, Ферсан и Кроуфорд – семейную жизнь втроем, но семейную жизнь троих заговорщиков, и Квентин, как и Элеонора, принял активное участие в авантюре Варенна. Я узнала, что они сделали все, чтобы королевская семья смогла бежать из Парижа. Можно не говорить тебе, что на улице Анжу не особенно любят Императора!

– И он их терпит? Несмотря на то, что этот человек англичанин? – возмутилась Марианна.

– И что он долгое время был агентом самого Питта! Конечно, душенька, он терпит их: это результат личного обаяния нашего дорогого князя. Он поручился за них. По правде говоря, теперь он будет очень нуждаться, чтобы кто-нибудь поручился и за него! Вот так! В конце концов!..

Глаза Марианны, казалось, не могли больше оторваться от ложи, где две женщины в черном по обе стороны пустого кресла словно несли чем-то угрожающий ей караул. Наконец она прошептала:

– Как она смотрит на меня, эта миссис! Похоже, что она хочет навсегда запечатлеть в своей памяти мои черты. Почему я могу так интересовать ее?

– О, – сказала Фортюнэ, открывая сумочку и доставая шоколадные пастилки, от которых она была без ума, – у меня чувство, что ее интересует именно княгиня Сант’Анна. Ты знаешь, ее девичье имя Элеонора Франчи и она родилась в Лукке? Она должна многое знать о семье твоего таинственного мужа…

– Возможно, все дело в этом…

Внезапно странная женщина предстала перед нею совсем в другом свете. Раз она имела отношение к окружавшей Коррадо Сант’Анна волнующей тайне, она теперь вызывала у Марианны не подозрение, а невероятное любопытство. После утраты ребенка она довольно часто спрашивала себя, как бы действовал князь, если бы кто-нибудь раскрыл его тайну. Бывали моменты, когда, несмотря на заставивший ее покинуть виллу отвратительный страх, она корила себя за проявленное малодушие. Со времени испытаний в развалинах храма ужас притупился. Во время долгих часов болезни, особенно бессонными ночами, она иногда вызывала в памяти фантастическую фигуру всадника в белой маске. Он не хотел причинить ей никакого зла. Более того, он спас ее от преступного безумия Маттео Дамиани, отнес в ее комнату, возможно, ухаживал за нею, и при воспоминании о пробуждении в усыпанной цветами постели сердце Марианны начинало биться учащенно. Может быть, он полюбил ее, а она убежала, как напуганный ребенок, вместо того чтобы остаться и вырвать у спрятавшегося за маской князя Сант’Анна тайну его затворничества. Она должна была… да, она должна была остаться! Может быть, она оставила там возможность обрести спокойствие и, кто знает, некое счастье?

– Ты грезишь? – прозвучал насмешливый голос Фортюнэ. – О ком ты думаешь? Ты так смотришь на Сюливен, словно хочешь загипнотизировать ее.

– Я хотела бы познакомиться с нею.

– Нет ничего проще! Тем более что это, безусловно, взаимное желание. Однако…