— Ты опоздала. Это — твое наказание. Вопросы?

Кристина поджимает губу и неосознанно кутается в чужую куртку. Мужской запах снова режет ей ноздри. Твою мать. К концу тренировок она вся пропахнет им. Пахнуть Эриком? Всегда мечтала.

— Закончишь, поднимайся в тренировочный зал.

Девушка молчит. Лишь хмуро смотрит на Эрика, сверлит его спину взглядом, пока мужчина не исчезает в дверном проеме. Пятьдесят кругов. Достаточно гуманно по меркам Эрика. Но Кристина знает, что мышцы будут ныть, болеть. Адски. Да и погода не самая лучшая. Небо упрямо хмурится и сереет с каждой секундой. Надо быстрее пробежать эти злосчастные круги и вернуться в тепло помещения.

Когда девушка заканчивает, бок отдается болью, дышит она хрипло и рвано, а поломанную ногу неприятно тянет. Кристина боится за свои кости. Вечером, когда Эрик закончит ее истязать, она снова пойдет к Кэму. На протяжении целой недели врач занимался с ней специальной гимнастикой, нацеленной на восстановление утерянной координации. Прогресса не было. Девушка старалась не вешать нос.

— Шустрая ты, — говорит Эрик, когда Кристина толкает дверь зала. Его куртка летит мужчине прямо в лицо. Он резко отклоняется и ловит ее. — Сделаешь еще раз так, сам лично сломаю тебе руку.

— Спасибо за заботу, — елейно произносит Кристина, раздраженная его поведением и просто фактом его присутствия.

Мужчина тушит сигарету о дно пепельницы, набитой окурками. И встает на ноги. Расслабленно. Лениво. Хищник. В каждом движении чувствуется сила, опасность и азарт. Что же Эрик за человек? Кристина не знает. Знает лишь, что он опасен.

— Туда, — говорит он. Девушка поправляет сбившийся на бок хвост, оттягивает вниз черную майку и поправляет такие же черные спортивные штаны. Она оборачивается и смотрит на место, куда указывает Эрик. Тир. Кристина чувствует, как под ложечкой начинает неприятно сосать.

Встряхивает руки, расслабляя мышцы, и направляется к столу, на котором лежат пистолеты. Самого разнообразного калибра, размера и веса.

— Бери самый простой, — Эрик облокачивается о соседнюю стену.

Кристина подчиняется. Что бы между ними ни было, какая бы личная неприязнь ни стояла между ней и Эриком, девушка знала одно — с ним она делает успехи. Тело стало выносливее, мышцы почувствовали былую форму. А общение с ним закаляет. Общение? Она определенно погорячилась, называя это общением. Они сосуществуют. И не более.

Она сжимает пистолет обеими руками, ставит ноги на ширину плеч, поднимает руки, стараясь держать их как можно ровнее. Серые глаза жгут ей кожу. Мужчина смотрит. На взгляд Кристины чересчур внимательно. А она волнуется. Еще слишком свежа в памяти ее неудача в палате.

— Стреляй уже, — не выдерживает Эрик.

Девушка же медлит, прицеливается, а потом спускает курок. Пуля выбивает ошметки известки из стены.

— Еще, — приказной тон раздается слева.

Кристина делает глубокий вдох и снова крепко сжимает пистолет обеими руками. Раньше она отменно стреляла. Была лучшей в этом. Как Трис в метании ножей. Сейчас ее руки предательски подрагивают. Девушка замечает это. Весь ее корпус кренит куда-то в сторону. Кристина сильнее стискивает зубы. Раздается выстрел. Пуля режет стену практически рядом с предыдущим выстрелом.

Слева слышится фырканье.

— Макс — идиот, — говорит Эрик. — Ты не способна стрелять. — Кристина поднимает на него глаза. — Ты искалеченная и изувеченная. Прими эту простую истину. И свали уже из фракции, в которой тебе не место.

— Это не тебе решать, — ровным голосом произносит девушка.

— Жаль, что не мне, — отзывается Эрик.

Да что с ней не так? Впервые в жизни Кристине хочется об этом закричать. Откуда эти эмоции в нем? Ведь ей не показалось. Она чувствует. Она знает. Эрик жесток, злобен, агрессивен. Но его всеобщая ненависть к ней на тональность сильнее, чем к остальным. Дело в Кристине. Или в Эрике.

— Попробуем зайти с другой стороны, — он подает девушке нож. — Начнем с них. Это не пистолет. Это должно быть проще. — Кристина бы поспорила, но оружие берет. — Давай, докажи, что ты чего-то стоишь.

Девушка делает вдох, закрывает на мгновение глаза, расслабляет мышцы рук, а потом совершает резкий бросок. В правой руке что-то щелкает. И Кристина хватается за нее. Нож не долетает до цели.

— Твою мать, — резко произносит мужчина. — Ты хоть на что-то способна? — Он подходит к Кристине и встряхивает ее за плечи словно тряпичную куклу. — Какого хера ты вообще здесь забыла? Какого хера я вынужден тратить на тебя свое время? — Он выплевывает слова как яд. — На тебя. Жалкую, слабую и ни на что не способную. Нет, ты точно у Макса отсосала, иначе какого хрена я тут с тобой вожусь?

Девушка цепенеет от этих слов. Руки решают вперед нее. И раздается звук пощечины. Ладонь Кристины горит от соприкосновения со щекой Эрика. Мужчина, удивленный, невольно делает шаг назад. А потом его глаза темнеют, сужаются. Удар приходится на лицо. У нее рассечена губа. Кристина прижимает к ней пальцы, чувствуя теплую жидкость. Кровь.

— Не. Смей. Меня. Бить. — Цедит Эрик сквозь зубы. Кристина моргает. Он ударил ее? Просто взял и ударил в ответ? Эмоции поднимаются в ней, бьют в глубине, терзают грудную клетку. Ублюдок.

— Ну ты и сукин сын, — выдыхает она.

— Что ты сказала? — Голос Эрика понижается, становится схожим с шипением змеи. — Повтори.

— Сукин сын, — уверенно произносит она и вскидывает на него глаза. Она молчала. Неделю молчала, сносила его насмешки, его язвительные замечания, его нечеловеческие нагрузки. А он принижал ее каждым словом, оскорблял, относился к ней античеловечно. Хватит. Кристине надоело.

— Девочка, ты зарываешься.

— Зарываюсь? Хочешь скажу, как зовут мужчин, которые бьют женщин? — Жилка на ее шее начинает биться сильнее. — Ты — трус, Эрик. — Выдает она. — Трус.

На ее спине будут царапины и синяки. А также на плечах. Его пальцы, жесткие и холодные, с силой вжимают тело Кристины в стену. Удар о бетонную поверхность горит в груди и костях. Девушка зла.

— Как это в твоем стиле, — выплевывает она. И Эрик хватает ее за подбородок. И тут девушка замечает блеск металла в его руке. Не успевает Кристина опомниться, до конца осознать, что именно происходит, как холодная сталь касается ее шеи. Девушка нервно сглатывает, застывает у стены. В руках у мужчины нож. Его металл прижат к ее горлу. Стоит Эрику надавить чуть сильнее и пойдет кровь.

— Теперь мы не такие разговорчивые, — он наслаждается ее оцепенением, оторопением, мелькнувшим страхом в глазах. У этой девицы слишком длинный язык.

Он прижимает ее к стене. Мышцы на руках напряглись. И чужое лицо слишком близко. Кристине становится тошно от этой непрошеной близости, от беспардонного вторжения в ее личное пространство. Целую неделю они общались сквозь зубы. Целую неделю она не позволяла собственному характеру взять верх, а теперь не удержалась.

— Извинись, — вдруг произносит Эрик.

Зрачки зеленых глаз расширяются. Он серьезно?

— Забери свои слова обратно, — сталь давит на горло. Что же его так бесит в этой девушке? В чем причина? Кристина понимает, что эта мысль становится для нее навязчивой. А может он просто ненавидит женщин. Он их ненавидит. Кристина знает.

— Нет, — глухо говорит она. — Ты — трус.

Боль такая неожиданная, что девушка сгибается пополам. Эрик коленом ударил ее по сломанной ноге. Кристина оседает вниз. На ее шее осталась полоса — сталь прорезала кожу. От боли у девушки пляшут цветные искры перед глазами. И в тот момент она понимает, что Эрика бояться стоит. Потому что он — садист. Жестокий изувер с замашками маньяка.

Раздается звон стали — мужчина кинул нож на бетонный пол и размашистой походкой вышел из зала. Кристина сидит у стены, держится за ногу. У нее будет синяк. Большой. Налитый. По шее течет алая струйка. Совсем тоненькая. Но кровь впитывается в майку, и девушка поспешно зажимает ее пальцами. Сглатывает.

Это были всего лишь эмоции. Пустые, ненужные эмоции. Она ведь знала. Знала, какой он. Прочувствовала это на себе еще будучи неофитом. Так чего она ждала сейчас? Что он не будет грубить? Не будет бить ее? Не будет жесток? Черт знает, какие тараканы сидят в голове Эрика, какие демоны его терзают. Кристина не хочет знать. Она всего лишь хочет выжить и остаться во фракции, ставшей ей домом.