Эндру. Ладно, до вечера все кончу.

Мэйо (лошадям). Эй вы! Оголодали там! (К Эндру.) Год для нас хороший выдался. Такая погода стоит! И если еще потрудимся как следует…

Эндру (с довольной улыбкой). Я какой хочешь труд на своих плечах вынесу — да еще в придачу столько же!

Мэйо. Хорошо сказано! Мужчине никакая работа не повредит, — ежели она к тому же на чистом воздухе!

Роберт пытается показать заинтересованность в разговоре, но по всему видно, что он ему надоел.

Эндру (заметив это). Боронить и пахать — это тебе не стихи читать, Роберт?

Роберт в ответ молча улыбается.

Мэйо (серьезно). Роб не сегодня, так завтра поймет: земля человеку радости дает побольше всякой книжки. (С лукавым блеском в глазах.) Подрастешь — поймешь!

Роберт (капризно). Я и понимать-то не хочу!

Мэйо. Время свое сделает, сынок. Ну ладно, пора домой. Не засиживайтесь тут. (Подмигивает Роберту.) Особенно ты, Энди. К ужину Рут с матерью придут, так что поторопись — умойся да приоденься. (Смеется.) По лицу Роберта пробегает тень, словно что-то причинило ему боль, но он заставляет себя весело улыбнуться брату.

Эндру (смутившись, бросает взгляд па брата). Я скоро приду, папа.

Мэйо. И ты, Роберт, нечего тебе глазеть в небо. На борту успеешь. Помни — сегодня твой последний вечер дома, а завтра вставать чуть свет. (Колеблется и затем добавляет серьезно.) И мать наглядеться на тебя хочет.

Роберт. Я помню, папа. Сейчас приду.

Мэйо. Ладно. Я так матери и скажу. Эй, трогай. (Уходит, уводя лошадей.) Эндру и Роберт сидят молча, не глядя друг на друга.

Эндру. Мама о тебе ужасно будет скучать, Робби.

Роберт. Знаю. Я тоже буду.

Эндру. И отец не больно радуется твоему отъезду — только виду не подает.

Роберт. Все знаю.

Эндру. Да и мне, Роб, не весело. (Кладет руку на ограду рядом с рукой Роберта.)

Роберт (понимающе покрывает ладонью руку Эндру). Знаю, Энди.

Эндру. И мне тебя будет очень недоставать. Я помню, как было одиноко и пусто у нас, когда ты жил в колледже. Но тогда ты хоть нет-нет да и приезжал домой. А на этот раз…

Пауза.

Роберт. Не надо, не надо об этом. Не омрачай наш последний вечер.

Эндру. Ладно. (После небольшой паузы, снова возвращаясь к этой теме.) Видишь ли, мы с тобой не как другие братья — ссорятся, живут каждый по себе. Мы же всегда вместе, всегда вдвоем. Вот сейчас и тяжело.

Роберт. Мне тоже ужасно тяжело, Энди, — поверь! Мне страшно не хочется покидать тебя и стариков, но… я должен, Энди! Что-то зовет меня (показывая на горизонт) — что-то вон оттуда зовет, и, что бы ни случилось — я… Нет, даже тебе не могу объяснить!

Эндру. И не надо, Роб. (Сердясь на самого себя.) Не старайся. Все идет как надо, черт возьми! Ты хочешь уехать, чувствуешь, что должен, — значит, должен. Вот и все! И я ни за что на свете не хочу, чтобы ты упустил этот случай.

Роберт. Спасибо, Энди, что ты понимаешь.

Эндру. Хорош бы я был, если бы не понимал тебя. Тебе необходимо это путешествие, ты вернешься из него другим человеком — окрепнешь, поздоровеешь.

Роберт (нетерпеливо). Все вы толкуете о моем здоровье. Оттого, что я когда-то подолгу не вылезал из постели, вы никак не можете отрешиться от мысли, что я хронический больной, что за мной надо присматривать целыми днями, как за дитем малым, или катать в кресле, как старую миссис Аткинс. Не можете понять, что я поправился. Сейчас я так же здоров, как ты, — здоров и душой и телом. Останься я дома — превосходно работал бы на ферме. И ты, и отец с мамой вбили себе в голову — у Роберта, видите ли, хрупкое здоровье. Только я хочу помочь вам в поле — отец смотрит на меня со страхом, как на самоубийцу.

Эндру (хочет его успокоить). Не волнуйся, панихиду по тебе никто не заказывал. Я только сказал — морское путешествие всем идет на пользу.

Роберт. Ради своего здоровья я б ни за что не поехал с дядей Диком, а остался б на ферме и пахал землю.

Эндру. Не болтай попусту, Роб. Копаться в земле не для тебя. Это всем видно. Мы с тобой землю по-разному чувствуем. Я люблю ее, всякую работу на ней люблю. А ты, может, и переносишь кое-какую работу по дому, а землю — ухаживать за ней, выращивать… ты ненавидишь. Разве я не прав?

Роберт. Прав, конечно. Я старался ее полюбить, но… Ты, Энди, в папину родню. Ты — в Мэйо, а я в маму и дядю Дика. Если подумать, это естественно. Все Мэйо всегда были фермерами, а Скотты почти все моряками, а их женщины — учительницами, как наша мама — пока не вышла за папу.

Эндру. Помню, я еще малышом был, вечно она сидела, уткнув нос в книгу. Только в последнее время забросила их.

Роберт (с какой-то горечью). Ферма завладела ею, хоть она и противилась. Это как раз то, чего я боюсь и что может случиться со мной, поэтому я и хочу уехать. (Боясь, что обидел брата.) Пойми меня, Энди. С тобой совсем другое дело. Ты — Мэйо, с головы до ног Мэйо. Ты вроде как обвенчан с землей. Ты и она — одно… как трава, хлеб, деревья. И отец такой же. Ферме он жизнь отдал. Он счастлив, что ты, как все Мэйо, влюблен в землю и что есть кому продолжать его дело. Я понимаю тебя, и папу, и вашу удивительную любовь к земле понимаю. Но пойми и ты, Энди, я-то сделан иначе!

Эндру. Не так уж иначе, но я понимаю, что ты относишься ко всему этому по-другому.

Роберт (с сомнением). Я очень рад, если это так!

Эндру. Конечно! Ты кое-что уже повидал, ферма для тебя теперь мала и тесна. Вот тебе и не терпится на мир поглядеть.

Роберт. Больше, чем просто поглядеть, Энди!

Эндру. Я же знаю, что ты собираешься изучить навигацию, разузнать все о кораблях и стать капитаном. Это ты здорово задумал. Игра стоит свеч, особенно если у тебя есть и дом, и к родным можешь вернуться в любое время. А решишь путешествовать — катай себе всюду бесплатно.

Роберт (с печальной улыбкой). Энди, — гораздо, гораздо больше, чем это!

Эндру. Разумеется, больше. Говорят, в этих новых странах молодому парню есть где себя показать. Может, и тебе подвернется удачный случай. С твоим образованием ты быстро языки разные выучишь… (Весело.) Ты уж, наверно, втихомолку все обдумал. (Со смехом хлопает брата, по спине.) Ну, а если вдруг разбогатеешь и станешь миллионером — свистни, сразу с мешком прибегу. Мы с тобой сейчас же деньги в хозяйство вложим!

Роберт (хохочет). О такой практической стороне я никогда не задумывался!

Эндру смотрит на него недоверчиво.

Право же, Энди.

Эндру. А надо бы!

Роберт. Нет, Энди. Ты стараешься навязать мне то, к чему душа не лежит. (Показывает на горизонт, мечтательно.) Должен сказать тебе, единственное, что влечет меня, — это красота. Красота далекая, неведомая, загадочность и таинственность Востока, о котором я столько начитался. Жажда свободы, широкие просторы, радость открытий… Так хочется узнать, что там, за горизонтом! Вот почему я уезжаю.

Эндру. Да ты тронулся!

Роберт. Возможно. Но я сказал тебе правду.

Эндру. Не верю. Все это ты выдумал, стихов начитался. Ладно, тряхнет тебя хорошенько приступ морской болезни — живо излечишься.

Роберт (нахмурясь). Нет, Энди. Я говорю серьезно.

Эндру. Оставайся-ка лучше дома. Здесь, на ферме, есть все, чего ты ищешь. Тут тебе и широкие просторы, и свобода, и море недалеко — пройди одну милю до берега и смотри на горизонт сколько хочешь. И красоты кругом полно — зимой вот только ее чуть меньше. (Усмехается.) А всякие там чудеса и тайны, о которых ты толковал, — я, правда, их тут не встречал, но, может, и они где-нибудь поблизости скрываются. Ферма у нас первоклассная, чего-чего на ней только нет! (Смеется.)