Смотрим кино. Играем в игрушки. Вместо того чтобы оперативно обеспечить командиру синхронную связь со всеми отсеками.

— Внеочередная вахта на двое внутренних суток, связист Ланский, — зло пробормотал Нортон.

Черт! Неизвестно почему голос сел, и приказ получился совершенно беззвучным, будто крик во сне. Этого еще не хватало. Командир со злостью прикусил губу, выругался и шагнул вперед.

Олег обернулся. Простоватое веснушчатое лицо было серьезно-сосредоточенным и одновременно счастливым, словно у студента-первокурсника, который отвечает на экзаменационный вопрос и видит, что преподаватель уже ставит в ведомость-отличную оценку.

— Как хорошо, что вы пришли, командир Нортон. — Его руки продолжали бегать по громадному пульту. — Я уже хотел сам объявить по синхронке… но если вы, это будет гораздо лучше.

— Что случилось, связист Ланский?! — На этот раз голос прогремел.

— Через десять минут сеанс. Земля.

Нортон перевел дыхание, и разномастные картинки на мониторах на секунду крутанулись перед глазами пестрым хороводом. И тут же экраны разом погасли и засветились сине-зеленой шахматкой оперативной готовности.

Земля.

Королевство Великая Сталла, последний год регентства королевы Каталии Луннорукой

Рыцари неслись навстречу друг другу, словно разноцветные мячики, по которым как следует наподдали игральными битами. Красно-черный Геворг дес Вилис по прозвищу Железный против бело-голубого князька с Юга, многочисленные имена которого герольды прокричали совсем уж неразборчиво.

Сверху плащ Железного смотрелся правильной трапецией, летящей за головами коня и всадника, а у его безымянного противника плащ сбился в сторону и казался излишней тряпкой. Плохо сбалансированное копье, вихляющее во все стороны, тоже выглядело ненужной палкой, а не оружием, и к тому же сильно снижало скорость незадачливого южанина. Победа славного Геворга была вопросом нескольких мгновений.

Вот всадники поравнялись; над галереями, битком набитыми знатью, взвился нечеловеческий рев…

Ну же! Ну!!!

…и оба мячика покатились дальше, уже медленнее, тщетно пытаясь поскорее затормозить.

— Позорище, — сплюнул господин старший советник, суровый тонкогубый Литовт.

Королева пожала плечами. Обнаженными скульптурными плечами с лунно-белой кожей. Кстати, солнце уже слишком высоко, а балдахин чересчур прозрачен… Она шевельнула пальцами, и двое пажей слаженным движением накинули ей на плечи серебристый кружевной шарф.

— Нет, почему, — возразила она. — Южный князь неплохо сманеврировал. У кого нет шансов в нападении, тот вынужден совершенствовать защиту.

Мальчишка-писец, скорчившийся у ног королевы, бросился записывать новый афоризм. Чересчур явственно, чуть ли не демонстративно. Молод еще для такой деликатной должности, раздраженно подумала она. Неужели Литовт не мог подобрать лучшую замену его опальному предшественнику?

Тем временем цветные мячики развернулись и заняли исходное положение в противоположных концах ристалища. Внизу, под королевской ложей, к черно-красному дес Вилису зачем-то подскочили с полдюжины человек. Ему поправляли знамя на древке, подтягивали подпругу, обтирали морду коня и даже принесли сменный плащ. Рыцарь с Юга маялся вдали, ковыряя землю неудачным копьем. Над галереями, а особенно, в сгрудившейся между ними и оградой арены толпе, состоявшей из зрителей попроще, очагами вспархивал недовольный ропот — впрочем, пока довольно слабый. Огромная пестрая воронка неравномерно гудела и колыхалась, напоминая мелко нарезанный, но еще не заправленный соусом салат.

Она поморщилась, отгоняя неуместное и совсем не королевское сравнение.

Народ. Надо нравиться своему народу.

— Я приказываю продолжать, — бросила негромко, ни к кому особенно не обращаясь.

Литовт коротко кивнул и одним уголком губ передал приказ по цепочке. Слова королевы мышью прошелестели дальше, и через минуту вокруг разнесся пронзительный вопль глашатаев:

—Ее Величество Каталия Луннорукая, единая властительница Великой Сталлы и провинций на Юге и Востоке, повелевает продолжать турнир!

Толпа взревела более чем удовлетворенно. Дважды протрубили рога, невидимые биты со всего размаху ударили по мячикам-рыцарям, и те полетели навстречу друг другу. За каждым клубился пыльный след, — и даже след за Геворгом Железным был куда тверже и убедительнее, нежели за его противником. Расправлял крылья ало-черный плащ, бестрепетное Копье рассекало воздух.

Рыцари сближались.

Толпа затаила дыхание.

Мальчик-писец привстал на полусогнутых ногах, в азарте забыв о своей незаметной и бессловесной роли.

И даже невозмутимый Литовт чуть-чуть сжал губы.

Острые ощущения, усмехнулась королева. Исход поединка предрешен и очевиден — а, каждый старик-подагрик в галереях для знати и каждая деревенская девчонка в толпе переживают так, словно от его исхода зависят их собственные жизни. Причем не исключено, что многие болеют за южанина в линялом фиолетово-голубом плаще и с разбалансированным копьем… Народ по своей природе великодушен, он способен истово желать победы даже нездешним, растерянным и слабым. Хотя и у дес Вилиса, без сомнения, хватает страстных болельщиков… Жутко представить, что творилось бы во время турниров, если бы не обязательное присутствие целой армии магов-стабильеров — по одному на десять-пятнадцать человек.

Каталия отвела взгляд от арены и взглянула на ближайшего — куратора королевской ложи. Невысокий седоватый человечек, слегка неряшливо одетый. Обыкновенный, будничный. На сегодня один из самых сильных стабильеров в Великой Сталле…

Его помятое лицо было мертвенно-серым, рот перекосился, на лбу и подбородке блестели бисеринки пота. Левый глаз судорожно подергивался. Со стороны, не зная, кто этот человек, можно подумать, что он наиазартнейший из присутствующих зрителей, хотя всем известно, что на исход любого поединка стабильерам в высшей степени наплевать. Они просто выполняют свою работу. И за присутствие на турнирах запрашивают вдвое, а бывает, что и вчетверо. Работа, говорят, тяжелая — и, глядя на него, едва ли не самого сильного в королевстве, можно в это поверить…

Право же, смотреть на мага было куда интереснее, чем следить за предрешенным ходом событий на ристалище. Разочарованный рев тысяч глоток застал королеву врасплох. Она перевела недоуменный взгляд на арену: бело-голубой и красно-черный всадники снова разъезжались в разные стороны, пытаясь придержать разгоряченных скачкой коней.

— Снять с турнира, — процедил сквозь зубы Литовт. — Обоих. С позором.

— Боюсь, такое решение не было бы популярным в народе, — со смешком возразила королева. — Пожалейте стабильеров.

Юный писец дернулся, но, по-видимому, не счел эти слова афоризмом, достойным истории. Каталия поморщилась. Этого парня слишком много — лучше бы его не было вообще.

Протрубили рога, и рыцари снова устремились навстречу друг другу — правда, вполовину медленнее прежнего. Усталые кони разве что не срывались на шаг. Да и азарт зрителей, бесплодно миновав высшую точку, покатился на убыль. Маг-стабильер перевел дыхание и быстрым движением вытер пот со лба

Каталия Луннорукая лениво следила из-под полуопущенных век, как пересекаются посреди ристалища пути двух цветных фигурок. Как нелепо вскидывается длинное копье, шарахается в сторону испуганный конь, падает на землю бело-голубой плащ… только плащ.

А затем вдруг и красно-черный — но уже вместе со всадником. И с копьем, торчащим, как вилка, из широкой груди…

В галереях родился тихий неуверенный ропот, он колебался, постепенно нарастая, и внезапно воздух прошила одинокая пронзительная овация. И как по сигналу вся толпа взорвалась криками, приветствуя победителя.

Герольды, безуспешно пытаясь всех переорать, визгливо и совершенно неразборчиво выкрикивали бесконечные, по южному обычаю, имена победителя.

— Насмерть, — бесстрастно проронил Литовт. Его сухой ястребиный профиль продолжала теперь короткая зрительная труба, инкрустированная перламутром. Советник придерживал ее двумя пальцами у самых глаз — миниатюрное изящное изделие, подаренное каким-то иноземным Послом.