Карина Хелле

За вуалью

История об Аде Паломино из серии «Эксперимент в ужасе»

Над книгой потрудилась:

Переводчик, редактор, обложка: Лена Меренкова

Перевод выполнен специально для гр. https://vk.com/beautiful_translation в 2020 г.

Внимание!

Текст предназначен только для ознакомительного чтения. Любая публикация данного материала без ссылки на группу и указания переводчиков и редакторов строго запрещена. Любое коммерческое и иное использование материала, кроме предварительного чтения, запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды.

Всем, кто просил,

Но, в первую очередь, для себя

«Если жизнь — просто сон, разбудите меня» — «Keep Your Eyes Peeled»

«Queens of the Stone Age»

«А если заглянешь в трещины?

Будет страшно увидеть, что там?» — «Right Where it Belongs»

«Nine Inch Nails»

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Я проснулась с криком, застрявшим в легких.

Мое тело напряглось, почти парализованное, а сердце бешено колотилось в груди, словно пыталось выбраться.

Меня разбудил шум.

Один и тот же шум ночь за ночью.

Тук.

Тук — тук.

Тук — тук — тук.

Будто кто — то был за дверью, хоть там было пусто.

Я ждала, пытаясь глубоко вдохнуть, понимая, что не могу двигаться. Я могла лишь ждать и надеяться, что сердце успокоится, и я не умру от сердечного приступа.

Я говорила себе, что все это в моей голове. Что я знала это.

Но я росла с сестрой, Перри Паломино, и было сложно понять, что было в голове, а что — в реальности. Я предпочитала шутки разума.

Я лежала в темноте, прислушивалась к звукам в комнате. Снаружи стрекотал сверчок. Ветерок шуршал деревьями, я ощущала, как он проникает в открытое окно и омывает мое тело, мои руки поверх одеяла. В Портлэнде было ужасно жарко этим летом, в ветерок был почти холодным. Это освежало бы, не будь я так встревожена.

Сила медленно возвращалась в мое тело. Я смогла вдохнуть и осторожно выдохнуть, хоть это звучало слишком громко. Я все еще пыталась слушать, понять, был ли стук из моего сна, или это происходило в реальности.

В таком состоянии я была, сколько себя помню, хоть не так давно я посмотрела симптомы и поняла, что такое встречается. У этого было жуткое название: синдром «Взрывающейся головы». Ага. Голова Ады Паломино могла взорваться. Именно так.

Это не было жуткой проблемой, это не означало, что голова лопнет в один момент, как у того из «Сканнеров». Я никогда их не смотрела, потому что фильм выглядел как ужасный фильм из 80–х, но когда у кого — то взрывалась голова, ссылались всегда на него.

Но этот синдром означал сильную галлюцинацию, что будила человека. Некоторые слышали грохот барабанов, другие — выстрел. Я слышала три громких стука. Я привыкла думать, что кто — то был у моей двери, так что я вставала и отвечала, думая, что это Перри. Но там никогда никого не было. Порой я спускалась и проверяла входную дверь, обычно с ножом или тупым предметом в руке, но результат всегда был один.

Там никого не было.

А потом весной, когда я ночевала у бывшего парня в Астории, я проснулась, убежденная, что кто — то пытается проникнуть в дом. Мой бывший, Диллон, уже не спал и был в туалете. Он сказал, что ничего не слышал.

И мне пришлось посмотреть в интернете, что это такое. Я обнаружила, что у этого есть название (дурацкое), и что многие страдали от этого, обычно женщины, и чаще всего, когда они переутомлялись.

У меня было так несколько раз, но порой это казалось таким реальным, что было сложно представить, что так может издеваться мозг. А еще тело парализовало на пару мгновений после этого.

А один раз я была уверена, что кто — то сел на край кровати, только я была на боку и не могла посмотреть.

Вес поднялся, словно кто — то встал, и когда я смогла пошевелиться, там уже никого не было. Видимо, это было частью галлюцинации.

Я вздохнула, радуясь, что сердце уже не колотится, хоть я все еще ощущала тревогу и потрясение. Горло и рот пересохли, и я медленно встала с кровати, схватила пустой стакан со стола и пошла в ванную. Воздух снаружи казался теперь теплым, как было все лето.

В ванной я включила свет и скривилась, но не смотрела на себя в зеркало. В такие ночи, когда я просыпалась вот так, из — за своего состояния или без причины, ощущая только страх, мне казалось, что в зеркале правда. Я боялась, что посмотрю в отражение и увижу не себя. А если себя, то другую.

Но кто мог винить меня? После всего, что я прошла, я знала, что все возможно. И хоть снаружи у меня была довольно обычная жизнь для восемнадцатилетней, под поверхностью обычного не было.

К счастью, редкие забирались под поверхность. А если они делали это, то убегали с криками или получали мою верность.

Последнее бывало очень редко.

Я наполнила стакан водой из крана, выключила свет, не глядя на отражение, и прошла мимо ночника в коридоре в свою комнату. Отец спал в конце коридора, но со смерти мамы он спал не крепко. Я видела, что он пил снотворное каждую ночь. Когда он не делал этого, он уходил ночью в свой кабинет.

Я переехала в комнату сестры, она теперь жила в Сиэтле. Тут было просторнее, светлее и лучше, чем в моей старой комнате, которая теперь была моей гардеробной. Но было сложно забыть все кошмары, что произошли в этой комнате. Когда мне было пятнадцать, спальня Перри была домиком ужасов со страшными событиями.

Я выпила воду и забралась в кровать, еще ощущая ветерок. Фонари успокаивали, тусклое оранжевое свечение не давало комнате быть темной, напоминало, что рядом есть жизнь. Что соседи по сторонам дома и напротив. Наши дворы были достаточно большими, чтобы мы не лезли в дела друг друга (скажите это миссис Хедли дальше по улице), но я все же ощущала, что была не одна.

Мама умерла, а Перри переехала, и было сложно не ощущать одиночество. Последние два года были особенным адом.

Я прижалась головой к прохладной подушке и закрыла глаза, надеясь, что спокойствие унесет меня на глубину. Но тут я услышала тихий шорох. Ох, я просто хотела уснуть, хотела, чтобы мир почернел, чтобы я проснулась, когда уже будет светить солнце.

Но звук продолжался. И становился не громче, а… четче.

Я медленно села и затаила дыхание, слушая. Шорох напоминал ногти по двери. По двери шкафа, если точнее.

Я сглотнула, сердце забилось сильнее. Мне не казалось. Я не спала.

Звук продолжался, стал протяжнее, почти разносился эхом по спальне.

Может, это была мышь? Большая. Ладно, крыса. Большая крыса. Я надеялась, что это так. Если это крыса, пусть сидит там, а утром я попрошу папу разобраться с ней. Другие варианты были неприемлемы.

Я осторожно встала с кровати, не шумя, и смотрела на шкаф, застыв на месте. Я не открою дверь, но я ночевать тут не стану. Может, стоило разбудить папу, но ему нужно было поспать, и я догадывалась, что шорох прекратится, когда он придет, а в шкафу ничего не будет.

Посплю в другой комнате.

Я невольно замерла у шкафа, пока шла к двери спальни.

Звук изменился. Стал трепетом крыльев о дверь, шорох усилился.

Я не дышала. Казалось, в шкафу была курица, а не крыса — мутант, но хоть я знала, что в этом есть нечто забавное, это не веселило.

Потому что большая крыса была понятной, а курица — нет.

И крылья звучали не как перья.

Хлопки были сильными, казалось, кто — то бросал куски сырого мяса об стену.

Меня подташнивало от страха, но я стояла на месте, застряв в комнате.