Было бы обидно пропустить описание этой знаменитой битвы, ибо все это из «священной истории», продиктованной самим богом, и, следовательно, божественные «глаголы» вроде только что прочитанных получают особое значение и заслуживают быть отмеченными. Мы никогда не должны упускать из виду, что во имя этих бессмыслиц и нелепостей, объявленных священными, служители религии считаются во многих странах государственными чиновниками, пользуются привилегиями, собираемые же с населения деньги идут на их содержание, как если бы они были учеными самых благородных наук или учителями самых возвышенных и общеполезных истин.
В то время как одиннадцать племен отказались признать Давида царем, он укреплял дом свой, рождая детей. Святой «помазанник» божий отнюдь не терял времени. «И родились у Давида (шесть) сыновей в Хевроне» (2 Царств, гл. 3, ст. 2).
Из-за женщины Авенир перешел на сторону Давида. Цитируем этот «священный» анекдот.
«У Саула была наложница, по имени Рицпа, дочь Айя (и вошел к ней Авенир). И сказал (Иевосфей) Авениру: зачем ты вошел к наложнице отца моего? Авенир же сильно разгневался на слова Иевосфея и сказал: разве я – собачья голова? Я против Иуды оказал ныне милость дому Саула, отца твоего, братьям его и друзьям его, и не предал тебя в руки Давида, а ты взыскиваешь ныне на мне грех из-за женщины. То и то пусть сделает бог Авениру и еще больше сделает ему. Как клялся господь Давиду, так и сделаю ему (в сей день): отниму царство от дома Саулова и поставлю престол Давида над Израилем и над Иудою, от Дана до Вирсавии.
И не мог Иевосфей возразить Авениру, ибо боялся его. И послал Авенир от себя послов к Давиду (в Хеврон, где он находился), сказать: чья эта земля? И еще сказать: заключи союз со мною, и рука моя будет с тобою, чтобы обратить к тебе весь народ израильский. И сказал (Давид): хорошо, я заключу союз с тобою, только прошу тебя об одном, именно – ты не увидишь лица моего, если не приведешь с собою Мелхолы, дочери Саула, когда придешь увидеться со мною. И отправил Давид послов к Иевосфею, сыну Саулову, сказать: отдай жену мою Мелхолу, которую я получил за сто краеобрезаний филистимских. И послал Иевосфей и взял ее от мужа, от Фалтия, сына Лаишева. Пошел с нею и муж ее и с плачем провожал ее до Бахурима; но Авенир сказал ему: ступай назад. И он возвратился» (2 Царств, гл. 3, ст. 7-16).
Вот каким образом Давид возвратил себе супругу номер один, которой он, по-видимому, дорожил. Это, впрочем, не заставило его отречься от шести остальных.
Что касается Авенира, то его измена Иевосфею не принесла ему счастья. Когда он отправлялся в Хеврон, к сыну Иессея, его сопровождало 20 слуг. Давид устроил пир в его честь, затем отпустил его с миром и отправил его агитировать среди евреев, что он один является их законным царем. Узнав об этом, Иоав вызвал своих молодцов, которые перехватили Авенира в пути и привезли его в Хеврон под предлогом, что Давид имеет еще кое-что сообщить ему. Там «Иоав отвел его внутрь ворот, как будто для того, чтобы поговорить с ним тайно, и там поразил его в живот» (ст. 27). Кровь Асаила была отмщена.
Узнав об этом убийстве, Давид заявил, что он здесь ни при чем.
– Пусть кровь Авсиира, – воскликнул он, – падет на голову Иоава.
Он устроил даже пышные похороны бывшему главнокомандующему армии ею противника (ст. 20-39).
Положение Иевосфея было невеселое; большинство сторонников покинули его. Двое из его военачальников – Баана и Рихав пробрались однажды в жаркий день, когда он отдыхал после обеда, к нему в комнату и задушили его. Гордые этим сомнительным подвигом и рассчитывая на царскую награду, они принесли Давиду голову Иевосфея. Давид в награду приказал сначала отрубить им руки и ноги, а затем оба они были повешены на одной виселице на берегу Хевронского пруда. Голову же Иевосфея погребли в Хевроне, в гробнице Авенира (гл. 4).
Процарствовав семь с половиной лет в Хевроне, Давид царствовал еще 33 года в Иерусалиме, который принадлежал иевусеям и которым он овладел, когда все двенадцать колен израильских объединились под его скипетром. Давид жил в крепости, которую назвал городом Давидовым и обстроил кругом и внутри. Хирам, царь тирский, прислал к нему плотников и каменщиков, «и они построили дом Давиду» (гл. 5, ст. 9-11).
Отметим, что летописи Тира ничего не говорят об этом посольстве и нигде не упоминают имени Давида. Как бы там ни было, история оседлого еврейского народа начинается, собственно говоря, со взятия Иерусалима. До тех пор евреи были бродячими ордами. Они жили грабежами и странствовали от одной горы к другой, из пещеры в пещеру, не умея устроиться по-человечески и укрепиться на одном месте. Иерусалим был расположен на пути караванов, ведших торговлю с финикиянами. Местоположение его было очень удобное. Почва, правду сказать, там камениста и бесплодна, но зато три холма, на которых расположен Иерусалим, значительно укрепляли его в военном отношении. По-видимому, у Давида ничего не было для того, чтобы строить более или менее прочные дома, раз тирский царь Хирам послал ему и лес, и каменщиков, и плотников. Не понятно, однако, чем мог бы платить Давид Хираму и какие вообще взаимоотношения могли быть у них.
«Давид находился, – говорит Вольтер, – во главе народа, который, после долголетнего рабства, должен был быть очень беден. Добыча, которую он мог собрать во время своих набегов, не могла особенно обогатить его, ибо и сам он не упоминает ни одного богатого разграбленного им города. В конце концов еврейская история не дает никаких подробностей относительно тогдашнего состояния Иудеи, и мы совершенно не знаем, как взялся Давид за управление страной».
Как только Давид увидел себя хозяином Иерусалима и его окрестностей на расстоянии 25-30 километров, он взял «еще наложниц и жен из Иерусалима… И родились еще у Давида сыновья и дочери» (гл. 5, ст. 13-14).
Закончив свои личные дела, Давид стал подумывать о приличной квартире и для бога, вернее, для «ковчега завета».
«И собрал снова Давид всех отборных людей из Израиля, тридцать тысяч. И встал и пошел Давид и весь народ, бывший с ним из Ваала иудина, чтобы перенести оттуда ковчег божий, на котором нарицается имя господа Саваофа, сидящего на херувимах. И поставили ковчег божий на новую колесницу, и вывезли его из дома Аминадава, что на холме. Сыновья же Аминадава, Оза и Ахио, вели новую колесницу» (2 Царств, гл. 6, ст. 1-3).
Но когда кортеж добрался до гумна Нахона, быки чуть было не опрокинули «ковчег». Оза схватил его руками. Тогда зажегся против Озы гнев божий за дерзновение, и бог поразил его смертью там же, «у ковчега» (ст. 6-7). «И устрашился Давид в тот день господа и сказал: как войти ко мне ковчегу господню? И не захотел Давид везти ковчег господень к себе, в город Давидов, а обратил его в дом Аведдара гефянина» (2 Царств, гл. 6, ст. 9-10).
Если автор данной части Библии и не Самуил, то он все-таки священнослужитель, ибо из его повествования особенно явствует забота воспретить непосвященным мирянам дотрагиваться до «ковчега». Мы уже видели ужасное истребление 50 070 любопытных вефсамитян, пораженных молниеносной смертью, когда они только заглянули в «священный» ящик. Чтобы внушить побольше страху, автор не постеснялся неправдоподобности своего анекдота. В конце концов, служителям религии совсем неважно, что богу придаются черты вопиющей несправедливости. Главное, бойся его!
Вот, например, «ковчег», который, несмотря на божественность, не должен был занимать особенно много места, раз его взвалили на простую повозку. А повозка эта должна была быть очень узкой, если она могла пройти через горные ущелья от Газы до Иерусалима. Однако священники не сопровождают «святой» сундук, что совершенно непонятно. Если принять во внимание, что не было предпринято никаких мер предосторожности, чтобы оградить ношу от случайностей пути, то этот добрый Оза, который удерживал «ковчег» в момент падения, поступил хорошо, но был вознагражден за свое религиозное усердие внезапной смертью. Нельзя не признать, что это все-таки жестоко.
