– Ты хочешь сказать, что Джефферсон влюблен?

– Совершенно верно.

– В кого?

– В миссис Плант.

– Господи! Откуда ты эго знаешь?

– Я не знаю. Но так должно быть. Это единственное объяснение, – с довольным видом заявил Роджер. – Я пришел к этому методом дедукции.

– Черта с два!

– И я понял это еще до того, как мы раскрыли тайную жизнь Стэнуорта. Это объясняет абсолютно все.

– Ты так думаешь? Я признаю, что это делает некоторые детали более понятными, но дьявол меня побери, если я понимаю, каким образом это убеждает тебя в том, что Стэнуорта убил Джефферсон?

– Я объясню, – любезно ответил Роджер. – Джефферсон был тайно влюблен в миссис Плант, которую по той или иной причине шантажировал Стэнуорт. Это Джефферсона не было известно. В полночь Стэнуорт встречается с миссис Плант в библиотеке и требует денег. Она плачет и умоляет его сжалиться (отсюда влажный носовой платок) и склоняется лицом на диванный валик (отсюда пудра в определенном месте). Стэнуорт непреклонен. Он требует денег. Она говорит, что денег у нее нет. «Хорошо, – заявляет Стэнуорт, – тогда давайте драгоценности». Она идет наверх, берет свои драгоценности и приносит ему. Стэнуорт открывает сейф, прячет шкатулку и при этом говори! что держит в сейфе компрометирующий ее документ. Потом он запирает драгоценности и говорит, что она может идти. Неожиданно входит Джефферсон, сразу схватывает суть происходящего и напролом бросается на Стэнуорта. Стэнуорт стреляет в него и промахивается, разбивая при этом вазу. Джефферсон хватает его за запястье, с силой поворачивает руку ко лбу и нажимает курок, таким образом убив Стэнуорта его же револьвером, зажатым в руке. Миссис Плант поражена ужасом, но, видя, что все кончено, овладевает собой, и они обставляют сцену «самоубийства». И это, – заключил Роджер, мысленно одобрительно похлопав себя по плечу, – и есть разгадка загадочного происшествия в Лейтон-Корте!

– Неужели? Это, несомненно, очень забавная маленькая история, которая делает честь твоему воображению. Однако что касается разгадки… Гм! В этом я не уверен.

– По-моему, это объясняет все почти полностью, возразил Роджер, – но тебе, Алек, всегда трудно угодить. Подумай! Разбитая ваза и вторая пуля; как было совершено убийство; тот факт, что убийца снова вернулся в дом; тревога вокруг сейфа; поведение миссис Плант утром; ее нежелание давать показания (из боязни раскрыть все как было); испуг, когда я поставил ее перед фактом, что мне известно о ее присутствии в библиотеке; исчезновение следов под окном; следы пудры и влажный платок; безразличие леди Стэнуорт к смерти ее деверя (я полагаю, ей он тоже угрожал); боксер-профессионал в качестве дворецкого (явно в целях самозащиты); тот факт, что я слышал шум и шаги поздно ночью… Да все! Все раскрыто и объяснено!

– Гм! – по-прежнему уклончиво произнес Алек.

– Ну хорошо! Ты можешь указать хоть на один изъян в моих рассуждениях? – раздраженно спросил Роджер.

– Если на то пошло, – медленно ответил Алек, объясни, почему так случилось, что и миссис Плант, и Джефферсон вдруг перестали возражать против того, чтобы был открыт сейф, хотя перед этим оба выказывали желание помешать этому?

– Легко! Пока мы были наверху, Джефферсон открыл сейф и вынул документы. В конце концов это могло занять не больше минуты. Есть возражения?

– Разве инспектор оставил ключи? По-моему, он положил их в свой карман.

– Нет, он оставил ключи на столе, и Джефферсон положил их в свой карман. Я помню, так как обратил тогда на это внимание и удивился, почему он так сделал. Теперь, разумеется, все ясно.

– А что ты скажешь о той небольшой кучке пепла в камине библиотеки. Ты еще говорил, что после этого Джефферсон явно почувствовал необыкновенное облегчение.

– Я тогда ошибался, – поспешно сказал Роджер. – А что касается пепла, то это могло быть все что угодно. Я не придаю этому никакого значения.

– Но ты придавал значение! – упрямо настаивал Алек.

– Да, отличнейший, но тугомыслящий Александр! терпеливо начал объяснять Роджер. – Сначала я подумал, что это важно. Теперь вижу, что ошибался, и это не было важно. Ну как, до тебя начинает доходить?

– Ладно. Тогда ответь мне, – вдруг спросил Алек, какого лешего Джефферсон не вынул документы из сейфа сразу после смерти Стэнуорта, а вместо этого ждал следующего утра и весь изнервничался?

– Я об этом думал. Наверное, потому, что они оба были так взволнованны и возбуждены, стараясь уничтожить следы, что совершенно о них забыли.

Алек слегка фыркнул.

– Маловероятно, не правда ли? Как ты постоянно любишь говорить: «Неестественно!»

– Тем не менее невероятное иногда случается. Например, в данном случае.

– Значит, ты абсолютно убежден, что Стэнуорта убил Джефферсон и все произошло именно так, как ты говоришь?

– Да, Александр, а ты?

– Нет, – бескомпромиссно заявил Алек. – Нет, я так не думаю.

– Но, черт побери, я же все тебе доказал! Ты не можешь так бесцеремонно отбросить в сторону все мои доказательства. Ведь все разумно. Нельзя же просто отмахнуться!

– Если ты говоришь, что Джефферсон убил Стэнуорта, – упрямо продолжал Алек, – тогда я абсолютно убежден, что ты ошибаешься. Вот и все.

– Но почему?

– Потому, что я не верю, будто он это сделал. – со спокойствием житейской мудрости сказал Алек. – Не такой он человек. Наверное, у меня просто интуиция, честно добавил он.

– К дьяволу интуицию! – в справедливом раздражении воскликнул Роджер. – Ты не можешь противопоставить свою чертову интуицию доказательствам, которые я тебе только что представил!

– Но я это делаю, – просто сказал Алек. – Причем всякий раз осмотрительно учитываю детали.

– Тогда я умываю руки! – резко ответил Роджер.

Какое-то время они молча шагали бок о бок. Алек, казалось, глубоко задумался, а Роджер явно был раздражен и обижен. Его одолевала досада. Так искусно и в то же время убедительно разрешить такую загадочную проблему только для того, чтобы наткнуться на глухую стену неверия, основанного на шатком фундаменте интуиции!

– Ну ладно, а что ты собираешься с этим делать? спросил Алек после некоторого раздумья. – Уж конечно не пойдешь сообщать в полицию, не потрудившись все окончательно проверить?

– Конечно пет. Собственно говоря, я еще не решил, буду ли вообще сообщать в полицию.

– О!

– Это во многом зависит от того, что мне скажут эти двое – Джефферсон и миссис Плант.

– Значит, ты намерен их порасспросить?

– Разумеется.

– Ты собираешься встретиться с обоими сразу? – снова, немного помолчав, спросил Алек.

– Нет, я вначале поговорю с миссис Плант. Есть еще одна-две детали, которые я хотел бы выяснить, прежде чем встречусь с Джефферсоном.

Алек опять задумался.

– Знаешь, на твоем месте, Роджер, я бы не стал этого делать, – наконец серьезно сказал он.

– Не стал бы что?

– Говорить с ними об этом. Ты ведь не уверен в том, прав ты или нет. В конце концов, это лишь догадка. От начала до конца, какой бы блестящей она ни была.

– Догадка! – с негодованием повторил Роджер. – Это не догадка! Это…

– Да, я знаю, что ты хочешь сказать, – перебил его Алек. – Это дедукция! Ну что же, может быть, ты прав, а может, и нет. Для меня это слишком глубоко. Но сказать тебе, что я об этом думаю? Я думаю, ты поступил бы разумно, оставив все как есть. Ты полагаешь, что разгадал тайну. Возможно. Почему бы тебе этим не удовольствоваться?

– Почему такая перемена во мнении, Александр?

– Никакой перемены нет. Ты знаешь, я никогда этого не хотел. С самого начала. Но теперь, когда Стэнуорт оказался такой дрянью и подлецом, зачем…

– Я тебя понимаю, – тихо сказал Роджер. – Ты имеешь в виду, что Джефферсон, убив Стэнуорта, был вправе эго сделать и мы должны дать ему уйти от ответственности, не так ли?

– Ну, я бы не стал заходить так далеко, – немного смущенно сказал Алек, – но…

– А я не уверен, стал бы я так далеко заходить или нет, – перебил его Роджер. – Поэтому и сказал, что но решил, заявлю в полицию или нет. Зависит от того, случилось ли все так, как я себе представил. Я должен это выяснить.