Инспектор Каннон не стал возражать против такой оценки.
— Я заставила ее обещать, что она сегодня же уедет из Динсуля, придумав какую-нибудь отговорку для Лесли и дав мне гарантии в том, что никакое неповинное лицо не пострадает за ее преступление. Я решила, что ее совесть достаточно ее накажет. Тут прибыл сержант Секкер с сообщением о том, что вы собираетесь арестовать Кандиду. Я была поражена. Я стала придумывать способы убедить вас, что Кандида не могла совершить эти убийства. Тут мы нашли тело достопочтенной Эмилии, — которую Кандида убила сегодня утром.
— Что? — воскликнул Каннон. — Потише! А как же запертые двери и момент смерти?
— Одна дверь была закрыта на засов изнутри, — сказала мисс Уизерс, — другая была заперта на замок, с которым я в пять минут справилась при помощи шпильки. Кроме того, я думаю, что ключ от другой ванны, — той, в которой Кандида оставила течь воду и мокнуть полотенца, чтобы установить свое алиби, — подходит также и к этой двери. Я дала себя совершенно одурачить. Я не поняла ни свидетельства коврика, ни нападения на птицу. Кандида, очевидно, прошла по коридору, открыла дверь в ванную достопочтенной Эмилии, и утопила ее в полной ванне раньше, чем старая женщина успела вскрикнуть. Потом она вышла, заперла за собою дверь, и спокойно отправилась играть в гольф. Может быть случайно, она оставила течь горячую воду, которая текла все утро. Достопочтенная Эмилия имела обыкновение долго оставаться в ванне, и ее отсутствие никого не беспокоило. Кандида может быть заранее этого и не рассчитала, но благодаря горячей воде тело остыло гораздо позже и это давало ей отличное алиби. Горячая вода вышла около двенадцати, и поэтому тело нашли в холодной воде. Это и обмануло доктора.
— Но что же заставило вас передумать? — воскликнул Каннон.
— Конечно, я подозревала, что Кандида могла захотеть убить тетку Лесли, но я доверяла заключению врача и местной полиции и решила, что по несчастному совпадение достопочтенная Эмилия именно в этот момент умерла от старой сердечной болезни. Но тут я узнала про свидетеля...
— Свидетеля убийства? Как?
— Свидетель был! — воскликнула мисс Уизерс. — Свидетель, который знал через глухие стены, что достопочтенная Эмилия умерла. Свидетель, который проявил свои необыкновенный способности, когда лакей вышел в кухню, чтобы достать ему молоко. Я говорю о первом свидетеле — о Тобермори.
— О коте? Но как же он мог знать ?
— Вы, очевидно, не знаете кошек. Тобермори ждал несколько недель возможности расправиться с птицей. Пока его хозяйка была жива, он знал, что за это его побьют сложенной газетой. Но как только его сверхчувство поведало ему, что эта власть исчезла — он бросился на клетку с птицей. Это для меня доказывает, что его хозяйка умерла не позже девяти часов сегодня утром, — умерла раньше, чем Кандида отправилась на поле для игры в гольф. Это ясно для всех, кто умеет понимать! Было бы слишком большим совпадением, если счесть, что кот так долго ждал и выбрал этот момент только случайно. Я сообразила это, когда прошла к себе в комнату. Я уже знала, что Кандида с вашего разрешения покидает Динсуль. Если бы она добралась до Лондона или даже до Пензанса, она могла скрыться. Тут я стала действовать, так как убедилась, что она настоящая убийца, а не просто мстительница. Поняла, что она убила добрую, ни в чем неповинную женщину, которая никому не причинила вреда, и которую я приехала защищать. Мне это не удалось, и я решила по крайней мере не упускать убийцу.
— Так, — сказал инспектор, — и вам это удалось — благодаря приливу. Мне теперь все ясно, но как будет дело на суде? Все улики косвенны, а не могу же я вызвать этого — как его там зовут! — кота в качестве свидетеля на суде.
— Не знаю, может ли это вам пригодиться, — заметила мисс Уизерс, вынимая из сумочки лист бумаги, исписанный тонким почерком и подписанный Кандидой Норинг. — Я заставила ее подписать это, чтобы невинные не могли пострадать за ее преступления. Это было ценою моего молчания.
Инспектор Каннон прочел краткое откровенное признание в убийстве Питера Ноэля и Энди Тодда.
— Боже мой! — воскликнул он. — Да этого достаточно, чтобы ее повесили!
— Я думала, — сказала, вздрогнув, мисс Уизерс, — что такими признаниями не пользуются на суде?
— В американском суде — нет, — объяснил Каннон, — но у нас, где признания не вымогают, это другое дело. А теперь, что было с Хаммондами?
— О, дело было очень просто. Мальчишка увидел способ отомстить своему отцу за наказание, которому он подвергся за какое-то прегрешение. Он рассказал своей матери, будто Том Хаммонд был с Розмери в чулане для белья. Это была наглая ложь, но взбалмошная молодая женщина этому поверила. Она ушла от мужа, и первым делом выбросила свое обручальное кольцо. Она не дала Тому Хаммонду никакого случая объясниться, а мальчик слишком боялся наказания, чтобы сознаться в своей лжи. Ему почти что удалось вызвать полный разрыв между своими отцом и матерью.
— Почти что?.. — спросил Каннон.
— Есть еще шанс, — сказала мисс Уизерс.— Я стараюсь разыграть роль судьбы в этом деле.
Хаммонды действительно еще не уехали. Быть может, причина этого была в том, что прилив еще покрывал дамбу, а они не знали способа вызвать лодку. Во всяком случае, учительница рассказала Лулу Хаммонд все, что ей было известно в этом деле. Молодая женщина кротко это выслушала.
— Ах он, маленький негодяй! — воскликнула она и повернулась к своему мужу. — О, Том, как я могла хоть на минуту этому поверить? Том, можешь ли ты когда-нибудь меня за это простить?
— Нет, черт возьми! — сказал Том Хаммонд. — Ты мне дала почувствовать ад на этой земле. Я не имею намерения тебя прощать. Но я приму тебя обратно и заставлю тебя расплатиться за это. Если бы у тебя было хоть столько мозга, как у гусыни...
— Том! — вскрикнула Лулу дрогнувшим голосом.
Он заключил ее в свои объятия.
— Ну, ради Бога. Все чудесно, детка, все отлично.
Настало долгое молчание. Мисс Уизерс сияла.
— Вы, очевидно, отправитесь взять к себе домой своего мальчика?
— Думаю, что так, — ответила Лулу.
— Это было бы сумасшествием, — сказала мисс Уизерс. — Оставьте его там, где он есть. Несколько лет в строгой школе могут сделать с ним чудеса. И почему бы вам не попробовать с другим. Он может оказаться более человечным. При воспитании слушайтесь здравого смысла, а не новейших теорий.
Том и Лулу Хаммонд поняли ее слова. Но скоро снова забыли об ее существовании.
Мисс Уизерс направилась к выходу. Лесли Реверсон встретил ее в передней. Тобермори ласково терся у ног своего нового господина.
— Хуже всего пришлось вам, — заметила она. — Но это должно было случиться. Теперь, во всяком случае, вы можете покинуть Динсуль и поселиться в Лондоне.
Лесли улыбнулся.
— Благодарю вас, — сказал он. — Но, конечно, я останусь здесь. Тетя этого хотела, вы знаете. Динсуль продолжает существовать.
Она пожелала ему счастья, и пройдя под зубцами решетки подъемного моста, спустилась к лодке, ожидавшей ее внизу бесконечных ступеней. «Слава Богу, что все это кончилось», — сказала она со вздохом.
Но кончилось еще не все. На скале, под открытым окном гостиной достопочтенной Эмилии, сидел толстый печальный снегирь. Он лишился большей части перьев своего хвоста, но в остальном не пострадал. Падение клетки открыло ему дорогу, а Тобермори промахнулся. Красногрудая птичка начала слабо чирикать. С деревьев на краю утеса раздался ответный призыв английских снегирей, его родственников! Дикон, американский снегирь, был несколько смущен. Он порхнул вдоль утеса и каким-то чудом обнаружил червя на мшистой стене. Это был хороший жирный червяк — такого червяка снегирю уже давно не попадалось. Дикон направился к группе деревьев. Он старался чирикать с английским акцентом, как большинство его соотечественников, попадающих заграницу в первый раз.
Из узкого окна старинного замка Динсуль серебристо-серый кот следил за ним беспощадно янтарными глазами. Ни вчера, и не сегодня — так в какой-нибудь другой день он получит нечто больше, чем перья, от этого жирного снегиря. Тобермори это знал!