Ко входу в «Сент-Регис» подъехало такси, и задняя дверца его распахнулась прежде, чем машина остановилась. Валери хорошо видела пассажира, который протянул через спинку переднего сиденья руку с оплатой за проезд и, не дожидаясь сдачи, бегом бросился к стеклянным дверям. Он был без шляпы, с непричесанными волосами, в светлой куртке и голубых джинсах. Вот он, враг. Валери знала это и принимала как должное. Но чего она не могла принять, так это – его возраст. Ему было чуть больше двадцати лет, просто мальчишка. Однако лицо его было решительным и злобным, а глаза сверкали в лучах утреннего солнца холодным стальным блеском. «Выкормыш гитлерюгенда», – подумала Вэл, выходя из дверной ниши.
Мимо нее в сторону отеля пронеслась машина, а еще через несколько секунд она услышала резкий скрип тормозов и замерла в ожидании глухого удара. Она оглянулась, как оглянулся бы любой пешеход, услышавший на улице неожиданный истерический вскрик. Оказывается, это вскрикнула она. В пятнадцати футах от нее затормозил коричневый седан с надписью на дверцах: «Армия США». Из нее быстро выбрался офицер в форме и уставился прямо на нее.
Валери бросилась бежать.
Конверс сидел у самого прохода в середине вагона. Ладони у него вспотели, он явственно ощутил это, листая страницы маленького черного молитвенника. Молитвенник лежал в конверте с паспортом и рекомендательным письмом с инструкциями, в которых в числе прочего содержались некоторые биографические данные отца Уильяма Уилкриста, если таковые ему понадобятся. Внизу страницы был строгий приказ: «Зафиксировать в памяти, порвать и спустить в туалет до таможни в Ольденцаале».
Инструкции содержали массу совершенно бесполезных деталей, способных только запутать его. Все было очень просто: ему следует сойти с поезда в Оснабрюке, пройдя перед этим с независимым видом в головной вагон через двадцать минут после станции под названием Раине, оставив чемоданчик на месте, как будто он собирается вернуться. Были подробно описаны и прочие действия, которые ему предстояло совершить. Детали его предполагаемой пересадки в Ганновере на поезд, следующий в Целле, и последующего утреннего продвижения к северу на Берген-Бельзен спокойно могли бы уложиться в одно предложение, все остальное – обоснование подобных действий и рассказ о прошлых заслугах – вообще не относилось к делу. Однако некоторые детали биографии пастора Уильяма Уилкриста могли пригодиться, и Джоэл запомнил их, перечитав дважды. Уилкрист – тридцати восьми лет, выпускник Фордэма, защитил диссертацию по теологии в Католическом университете Вашингтона и получил приход в церкви Святого Игнатия в Нью-Йорке. Он – «священник-активист» и в настоящее время приписан к церкви Святого Причастия в Лос-Анджелесе. Но, как сказала Валери, если бы его спросили о чем-то еще, он бы наверняка попался.
«Впрочем, я и так попался», – думал Джоэл, уставясь в затылок сидящего в начале вагона мужчины, того самого, что присоединился к стоявшему у бетонной колонны человеку. Можно не сомневаться, что первый в данный момент точно так же смотрит в его затылок со своего места в задней части вагона, размышлял Конверс, переворачивая очередную страницу. Вообще-то шансов у него почти никаких, однако в его пользу говорил тот факт, что преследователей своих он знал, а им это пока неизвестно. Кроме того, как это бывало и в прошлом, отчаяние придавало ему силы.
Поезд шел на север, затем повернул на восток; до Ольденцааля было еще две остановки, а после этого, как он полагал, они пересекут Рейн и окажутся в Западной Германии. Они постояли в Девентере и тронулись дальше. Теперь оставалась только одна станция – город Хенгело. Объявили следующую остановку. Джоэл поднялся с места, опередив тех, кто собирался здесь выйти, и пошел в конец вагона. Проходя мимо человека, который стоял у колонны на амстердамском перроне, он заметил, что тот продолжает старательно смотреть перед собой и сидит так напряженно, что даже покачивание вагона не может изменить его позы. До чего же похож на неуверенного в себя свидетеля в зале суда или сомневающегося в своей правоте делового партнера в конференц-зале! Человек этот, по-видимому, боялся, что провалит задание, а может, людей, которые направили его в Амстердам, но, как бы там ни было, он явно испуган, и это нужно использовать.
Он карабкался по земляной стене, цепляясь за едва заметные углубления, прорытые им во время долгих ночей. Вдалеке виднелась ограда из проволочной сетки, шел дождь, патрули были раздражены и напуганы – напуганы непонятными ночными звуками. Но ему безразлично, что это за звуки. Ему важно только одно – подобраться к ограде!
Попасть в Оснабрюк… но без этого эскорта.
Туалет был свободным; он вошел внутрь, достал листок с инструкциями, сложил его в несколько раз, разорвал на мелкие кусочки и бросил их в унитаз, одновременно нажимая ногой на педаль. Клочки бумаги исчезли в потоке воды, а он повернулся к двери и стал ждать.
Прозвучало новое объявление, и поезд начал замедлять ход, в нескольких дюймах от двери слышался топот ног. Поезд остановился. Казалось, Джоэл ощущает вибрацию движущихся тел – уверенных в себе людей, думающих о доме и, без сомнения, о каком-нибудь голландском эквиваленте вечернего мартини. Вибрация прекратилась, все звуки стихли. Конверс чуть приоткрыл дверь и выглянул в щелку. Напряженно сидевшего охотника на его месте не было. Пора!
Проскользнув в дверь, Джоэл быстро миновал переход между двумя вагонами и, извиняясь перед идущими навстречу пассажирами, пошел по вагону. В последнем ряду он увидел свободное место – точнее, два места, обращенные в сторону платформы, – и уселся у окна, прикрыв лицо рукой, но продолжая глядеть в щелочку между пальцами.
Охотник «Аквитании», настроенный весьма решительно, метался по платформе. Он даже остановил трех человек, которые прошли мимо него, – последовал поток быстрых извинений. Потом, исчерпав, по-видимому, все свои возможности, снова забрался в поезд, теперь его лицо можно было сравнить разве что с картой, изборожденной долинами беспокойства.
«Ну давай же, – думал Конверс, – я хочу, чтобы ты занервничал еще больше. Как те патрули задолго до тебя».
Проехав Ольденцааль, поезд пересек Рейн, с лязгом прогремев по мосту – торжествующие тимпаны, за которыми вступят победные литавры. Охотник с грохотом распахнул переднюю дверь, быстро огляделся вокруг и вернулся к своему компаньону, а возможно, всего лишь к сиротливо лежавшему на полке чемодану. Голова Джоэла, усевшегося как можно глубже на новом месте, оказалась перед ним. Несколько минут спустя в дело вступили литавры в виде Sonderpolizei – дюжина одетых в военную форму людей проводила пограничную проверку, они тщательно всматривались в каждое мужское лицо, сопоставляя его, по-видимому, с имеющимся у них описанием. Ничего не скажешь, они были предельно вежливы, но тем не менее пробуждали неприятные воспоминания о давно прошедших временах.
Конверс вручил одному из них паспорт вместе с письмом, взывавшим к совести немцев. Полицейский, сделав скорбную мину, сочувственно покивал, вернул бумаги и перешел к следующему пассажиру. Люди в форме вышли из вагона. Прошло примерно четверть часа. В стекло переднего вагона Джоэл видел, как через несколько рядов за ним двое охотников встретились и снова разделились. Один пошел в голову, а второй – в хвост поезда. Пора!
Джоэл поднялся с места, вышел в проход, чуть пригнулся и, точно следуя разработанному плану, посмотрел в темное окно – обычное, ничего не значащее движение. Но он будет стоять так до тех пор, пока один из охотников не заметит его. На это потребовалось не более десяти секунд. Когда Конверс чуть повернул голову, как бы пытаясь прочитать промелькнувшую за окном надпись, он краешком глаза заметил фигуру, мелькнувшую за застекленной верхней частью передней двери. Джоэл выпрямился. Человек за стеклом сразу же скрылся. Именно этого Джоэл и ждал, теперь пора действовать.
Он повернулся и двинулся в хвост вагона, вышел в дверь и пересек лязгающую площадку перехода между вагонами, оказавшись в следующем вагоне. Не останавливаясь, он пошел дальше. На одной из площадок между вагонами он оглянулся и увидел то, что ему требовалось, – человек следовал за ним. Часовой покинул свое убежище и вышел под дождь. Еще несколько секунд – и он у забора из колючей проволоки.
