В Лурдесе строилась не отдельная станция, а база для соединения Вооруженных сил СССР, которую планировалось круглосуточно держать в повышенной степени боевой готовности. В РЭЦ, предназначавшийся преимущественно для работы шестого отдела Главного разведывательного управления Генштаба Минобороны, также должны были войти узлы связи Военно-морского флота под кодовым названием «Платон», и узел связи «Орбита» для обслуживания нужд КГБ.

Непосредственная близость Соединенных Штатов давала возможность получать такой огромный объем информации, о котором раньше Советы не могли и мечтать. В возможности РЭЦ входил не только перехват сообщений, при желании новые технологии позволяли создавать помехи. База НАСА должна была стать для Советского Союза «открытой книгой», в которой можно было не только видеть, но и слышать все происходящее.

Сейчас центр работал в четверть своей силы, до момента полного запуска оставалось около шести месяцев. Все заинтересованные в его работе службы потирали руки, предвкушая выгоды, которые сулил запуск РЭЦ. Заявление Фиделя Кастро о возможности приостановки строительства и аннулировании договоренностей по эксплуатации центра ставило под удар все планы СССР, поэтому реакция высших чинов была понятна и Шабарову, и Старцеву.

– Думаешь, Фидель на это пойдет? – задал вопрос подполковник Старцев. – Он ведь понимает, что это приведет к тому, что Советский Союз заморозит все поставки на Кубу. Без поддержки СССР его правлению не продержаться и года, тем более после того, как политика Кастро привела к исключению Кубы из Организации американских государств и поставила его режим в изоляцию в Западном полушарии.

– Он также понимает, что за такой лакомый кусок, как отобранный у СССР Радиоэлектронный центр, ЦРУ даст ему все, что он пожелает.

– Фидель – яростный противник американской системы, на сделку с США он не пойдет. Конечно, ситуация сложная, но после всего того, что Куба натерпелась от американцев, это просто невозможно. Общественное мнение…

– Не думаю, что ему для этого нужно будет во всеуслышание заявлять о своем сотрудничестве с американским правительством.

– И все же шила в мешке не утаишь, Леша. Как только станет известно, что Фидель продался американцам, его имиджу конец.

– Вот поэтому он и оставил этот вариант на крайний случай, – согласился Шабаров. – Потому он и обратился к нам, и теперь нам с тобой предстоит решать его проблему.

– Значит, все-таки «Фактор»?

– Не самый худший вариант, Николай Викторович.

– Возможно, и так. – Старцев потянулся к папке, принесенной Шабаровым. – Позволишь взглянуть?

– В принципе для тебя там нет ничего нового. На данном этапе нам нужно выполнить предварительную подготовку операции и определиться с кандидатами для ее проведения. Фидель заверил, что раньше января наша помощь, чтобы остановить Че Гевару, не понадобится, так как он полностью захвачен идеей подготовки бойцов, которую организовал на полигоне близ Гаваны. До этого времени нам нужно подготовить все необходимое для проведения операции, – сообщил Шабаров, придвигая папку с документами подполковнику. – Кому из твоих ребят выпадет невеселая задача пугать ворон – решать тебе.

Старцев задумчиво просмотрел на собеседника и склонился над бумагами.

Куба, Гавана, резиденция Кастро,

октябрь 1966 года

Рауль Кастро сидел в кабинете за огромным столом, размером с футбольное поле, заваленным кипами бумаг, и корпел над финансовыми документами. В его ведении находились Революционные вооруженные силы Кубы, и Рауль стремился к тому, чтобы армия Острова свободы стала настолько сильной, чтобы с этой силой считались во всем мире. Ради этой цели он трудился днем и ночью, вникал в каждую мелочь, сам просчитывал размер финансирования и обдумывал каждый этап реконструкции армейских подразделений.

Те, кто знал Рауля довольно близко, заметили бы то, что он заметно нервничает. Легкое подергивание века, немного суетливые движения рук, перебирающих бумаги, чуть неровный почерк обычно твердой руки, заполняющей многочисленные столбцы в финансовых документах. В комнате он был один, но все говорило о том, что совсем недавно хозяин принимал посетителя и этот посетитель и стал причиной нервозности военного министра Кубы. Соседний стул выдвинут так, будто его раздраженно оттолкнул назад недовольный посетитель. На столике у дивана стоял графин с водой и два стакана, которыми не так давно пользовались, причем нервно, ибо из одного из них жидкость расплескалась на белую скатерть. В массивной пепельнице остатки сигары, расплющенной о дно с такой силой, что листья табака стали похожи на малярную кисть.

Время от времени Рауль отрывался от бумаг и бросал взгляд на столик у дивана и пепельницу. Каждый раз при этом он хмурился и шевелил губами, словно продолжая недавний спор. Впрочем, так оно и было. Его визитер рассердил хозяина больше, чем тот готов был признать. Обычно Рауль старался не выходить из себя, сдерживая раздражение, но сегодня это оказалось невозможно. Время шло, а Рауль продолжал сердиться и мысленно выдвигать оппоненту аргументы, пользы от которых уже не было никакой.

Так Рауль просидел около часа, затем, поняв тщетность попыток выполнить работу, отложил бумаги, вышел из-за стола и подошел к окну. Взявшись было за фрамугу, чтобы открыть ее, передумал, открывать окно не стал. В октябре сезон дождей подходил к концу, дождливых дней становилось все меньше, но духота от высокой температуры еще не спала, поэтому уличный воздух не мог принести свежесть в комнату. В светлое время суток столбик термометра упорно стоял на тридцати, снижаясь к вечеру лишь на пару-тройку градусов. Рауль смотрел на пейзаж за окном и не видел его. Мысли главнокомандующего вооруженными силами были далеко от дорогого сердцу пейзажа.

Спустя какое-то время Рауль почувствовал, что не один в комнате. Он оглянулся: у двери стояла женщина, которой он посвятил свою жизнь. Его жена, соратник и друг смотрела на него внимательным взором. «Вот кого мне так не хватало для душевного спокойствия», – промелькнуло в голове Рауля. Как всегда, когда взгляд останавливался на жене, губы Рауля тронула теплая улыбка.

С Вильмой Эспин он познакомился во времена кубинского подполья «Движение 26 июля». Тогда они с братом отбывали наказание в мексиканской тюрьме. Вильма же являлась связующим звеном между братьями и повстанцами Франка Паиса, одного из самых преданных соратников Кастро. Дочь управляющего крупнейшей компанией по производству рома в Сантьяго-де-Куба, Вильма не превратилась в изнеженную богатую наследницу. Она не пожелала последовать примеру матери, которая довольствовалась ролью домохозяйки. Вильма решила, что способна на большее, и не ошиблась. Она одна из первых девушек получила на Кубе высшее образование по специальности «инженер-химик». И все же химия ее не увлекла. Доказав себе и всему миру, что женщина способна освоить столь сложную специальность, химию Вильма забросила. Она искала для себя другой путь. Познакомившись с революционером Франком Паисом, Вильма тут же примкнула к движению, и это определило ее дальнейшую судьбу.

Рауль знал ее как Дебору, такой псевдоним выбрала себе девушка, ею она для Рауля и осталась, несмотря на то что из подполья они давно вышли. Сейчас, спустя семь лет после победы революции, Дебора продолжала вести активную политическую деятельность, став не только правой рукой Рауля, но и, с одобрения Фиделя, разведенного главы государства, первой леди страны на всех приемах и встречах. Член политбюро ЦК Компартии Кубы, член Государственного совета страны, глава Федерации кубинских женщин – ее деятельность не знала границ. Удивительно было то, что при такой загруженности Дебора умудрялась быть хорошей женой и матерью. Она подарила Раулю дочь Мариэлу, а всего год назад преподнесла еще один подарок – сына Алехандро, чему Рауль был несказанно рад.

– Я не слышал, как ты вошла, – негромко произнес он, повернувшись спиной к окну.