Я проводил его, сделав вид, что он убедил меня, но тот же страх вновь овладел мною, тот же трепет, и, поднимаясь вверх по аллее, я мучительно остро ощутил, что побежден, что я проиграл. Мириам слишком сильна для меня. Первое движение — вылить овощной бульон. Вторая мысль — отнести его к аптекарю. Но Ландри я знал! Он начнет болтать! А потом: с какой стати подозревать бульон, который сам готовил? Только Элиан его пила? Хорошо. И я тоже его выпью… Кастрюля стояла на газовой плите. Матушка Капитан забыла поставить ее в холодильник. Я понюхал бульон, обмакнул в него палец, облизал его. Очевидно, я все больше глупею! Как Мириам смогла бы?.. Я решил, что бульон безобиден, но это было сильнее меня: я налил два половника в миску и выпил залпом, как слабительное, закрыв глаза. Затем я порылся во всех углах в доме и гараже, заранее зная, что ничего не найду, что Элиан никогда не покупала порошков от улиток и прочей живности. На самом деле я искал в надежде найти! Я искал, как говорят, для очистки совести. Я был похож на человека, который отключил воду, который знает, что повернул кран, и в душе уверен, что сделал это, но все же опять открывает дверь и снова идет проверять. Если бы я не рылся повсюду, хотя был убежден, что это бесполезно, то не сумел бы справиться с охватившей меня паникой. Напрасно я поверил Мириам на слово, когда она заявила, что выбросила пузырек; следовало добиться, чтобы она его вернула. Хотя, предположим, она вернула, но ей было не сложно купить в первой же попавшейся аптеке лекарство на базе мышьяка. Не так ли? Что тогда? Как она поступила? Нужна ли ей материальная субстанция, как этот овощной бульон, например? Здесь, у нас, когда фермеры утверждали, что кто-то сглазил их коров и у них пропало молоко, разве нужно им было материальное обоснование? Стоит ли настаивать на том, что для установления контакта между Элиан и Мириам нужен предмет? И вновь побеждал стереотип моего мышления. Почему бы Мириам не отравить ее без посредства чего-либо материального? Думаю, хватает в колониях и в самой Африке таких деревьев, рядом с которыми и останавливаться смертельно опасно…

Потеряв надежду, я отправился в город и привез лекарства, выписанные Малле. Я не ощущал никакого недомогания. От выпитого бульона не тошнило, не было изжоги. Я наспех поужинал и занялся Элиан. Она лучше соображала и, не хмурясь, выпила магнезии. Я помог ей вымыть лицо и руки.

— Вспомни, — сказал я, — когда ты встала сегодня утром, что ты делала?

— Какое это имеет значение? — прошептала Элиан.

— Это важно. Ты умылась и затем?

— Выпила немного кофе. Про кофе я забыл.

— Вкус был обычным?

— Как всегда.

— Горечи не чувствовалось?.. Не было странного привкуса?..

— Да вроде нет!

— Что потом?

— Я вновь легла, потому что кружилась голова. Потом пришел ты… Это все.

— Сегодня днем, когда я ездил в Шаллан, что ты пила?

— Стакан минеральной воды «Виши». Бутылка еще стояла на столе. Я рассмотрел ее, понюхал. Я отпил воды из стакана Элиан.

— Ее открыла Матушка Капитан?

— Да.

Поистине я задавал странные вопросы. Старушка схватила бутылку наугад в кладовке!

По всей вероятности, вода в бутылке не была отравленной. Я спустился на кухню. В кофейнике еще осталось немного кофе… Я заставил выпить себя полчашки кофе, холодного, без сахара. Думаю, что почувствовал бы себя счастливым, если бы мне свело желудок и комната пошла бы кругом! Но и кофе был безвредным! Может быть, Малле ошибался? Я перебрал все доводы, чтобы появилась возможность усомниться в диагнозе. Я заглянул даже в научный трактат по токсикологии. К чему отрицать? У Элиан все признаки отравления мышьяком. Это бесспорно!

У меня не было выбора. Мне нужно было ее охранять день и ночь, контролировать все, что она подносит ко рту. Если мне не удастся помешать, я вернусь к Мириам, приму ее условия, буду умолять ее, но спасу Элиан! Завтра воскресенье. С понедельника я дам объявление в газету, чтобы предупредить моих клиентов. Я лег рядом с уснувшей Элиан и несколько часов подряд переживал все то же. Разжалобить Мириам! Как? Она с первого взгляда определит, что у меня нет намерения с ней ехать! А если, вопреки всему, я притворюсь, что разделяю ее планы? Если заявлю, что передумал? Если расскажу о своих приготовлениях?.. Не строить иллюзий! Я ожидаю, что когда она будет далеко, то не сможет ничего предпринять против Элиан! Но если она опасна в пятнадцати километрах, то почему она будет менее опасна в тысяче пятистах, в трех тысячах километров? Я читал в журналах, что один знаменитый велогонщик умер в Европе в результате таинственной болезни, которую на него наслали негры в Африке, отомстившие ему таким образом за нанесенное им оскорбление. Не тот ли это случай? Да, но пресса, вероятно, немного приукрасила! Может, это сон и я проснусь? Я отключился. На заре пришел в себя. Еще один день в тревоге. И будут еще дни, и ночи, и другие пробуждения. Я проклинал Мириам всеми силами. Том скребся в дверь на крыльце. Я пошел ему открывать. Начиналось воскресенье.

Наступило необычное умиротворение! Элиан поправлялась. Боли в области живота прошли. Осталось сильное утомление, некое ослабление воли, как если бы Элиан отказывалась выздоравливать. Я напрасно разговаривал с ней, суетился, как принято у постели больного; она не реагировала, у нее не хватало духу даже улыбнуться. Однако она следила взглядом за мной, за моими жестами. Я чувствовал, что она боится. Я напугал ее своими вопросами. Когда пришел Малле, я рассказал ему про свои страхи и попросил успокоить Элиан. Он нашел тонкий подход, весело пообещав, что через два дня она будет на ногах, посоветовал несколько недель сидеть на диете, поскольку пищевое отравление может иметь неприятные последствия. Элиан с удовлетворением узнала о причинах болезни. Тут же при Малле выпила чашку чая и съела сухарь. Чай я заваривал сам, а сухарь вытащил из пакета, который открыл в комнате.

— Больше беспокоиться не стоит, — сказал Малле, спускаясь. — Все как нельзя лучше, некоторая вялость, как я заметил. Она хандрит?

— Не думаю! У нее уравновешенный характер.

— Вам, безусловно, виднее!

Он не спросил, нашел ли я, чем она отравилась, а я сам не стал затрагивать этот вопрос. Еще минуту мы поболтали у дороги. Малле обещал сходить завтра в аптеку и о результатах анализа сообщить по телефону.

— Если результат отрицательный, значит, я оплошал! С каждым случается, с вами тоже, как понимаю. Тогда сделаем рентген! За всем этим может оказаться язва!

Славный Малле! Эта история с мышьяком занимала его больше, нежели он хотел в этом признаться. Слово «мышьяк» звучит жутковато, от него веет могилой, я знал чьей и не сердился на Малле за то, что он склонен предполагать язву. Я ел и пил то же, что и Элиан, и со мной ничего не случилось. Если последуют другие приступы, к каким выводам придет Малле? И тут я оценил масштаб и хитрость козней Мириам. Она не только мстила сопернице, но и меня ставила в невыносимое положение. Она в выигрыше при любом исходе. Если Элиан заболевает серьезно, чтобы не сказать больше, меня ждали немыслимые трудности. Со мной все было кончено! Мне приходилось сражаться не только за Элиан, но и за себя!

Чем неотступней меня преследовала эта мысль, тем неизбежнее казалась катастрофа. Если копнуть глубже, то Элиан — средство. В первую очередь на прицеле кто? Я! Кого стремились скомпрометировать? Меня! Опять меня! Кошмарный шантаж! Никакой лазейки! Выхода нет! Мириам оставалось лишь диктовать условия! Я был так потрясен, что пришлось побыть в саду, придавая должное выражение своему лицу, стараясь взять себя в руки. Я решил сопротивляться и, значит, воспрепятствовать таинственному отравлению Элиан. Я не знал, как Мириам это удавалось, какие силы она приводила в действие, но я констатировал, что со вчерашнего дня ее атака неэффективна. Возможно, я дал отпор уже тем, что оставался рядом с Элиан, контролировал, что она ест, пьет. Нужно удвоить внимание. Я вернулся в комнату, сам привел Элиан в порядок, пропылесосил, занялся своим обедом. Из предосторожности я открыл банку сардин и банку фасоли с сосисками. Я охотно превратил бы дом в больничную палату, дезинфицировал бы стены, паркет, мебель, воздух. Вы улыбаетесь, и вы правы. Но разве моя вина, что я ощущал сверхъестественное и вредоносное присутствие Мириам как страшнейший микроб, который могла уничтожить только стерильная чистота? Если бы я изобрел способ очиститься самому, погубить семена этой любви, постепенно убивающей теперь нас обоих с женой, с радостью это сделал бы! Огромное значение, которое со студенческой скамьи я придавал стерильности, казалось мне сейчас уместным и духовно вооружило меня против Мириам. Я предпочел вылить овощной бульон, он мог в любой момент скиснуть. Разумнее предложить яйцо всмятку. Я его тщательно выбрал, протер и поставил варить. Я открыл новую бутылку минеральной воды «Виши», новый пакет с сухарями. Остатки я съел сам. Элиан позавтракала с аппетитом. Я вымыл посуду кипяченой водой и устроился с книгой в комнате. Сделал потише радио, чтобы Элиан не утомляла веселая музыка. Вечер прошел спокойно, слегка однообразно и чуть грустно. Элиан уснула. Я дремал до пяти. Снова чай и сухари для Элиан. Я выпил чаю, чтобы доставить ей удовольствие. К ней вернулись силы и цвет лица.