– Сурово, – поджал губы я. – Ну, если с кровавой расплатой покончено, то самое время посмотреть, как у нас обстоят дела с переходом в Чернобыльскую Зону.

И достал из ножен «Бритву».

Кузнецы с моим старым ножом раньше работали, и этот – надо отдать им должное – сделали максимально на него похожим. Но все равно ощущалось, что это другое оружие. Насколько другое, лучше или хуже предыдущего, я не знал.

И это предстояло выяснить.

– Ну, давай, нож боевой, – прошептал я. – Покажи, на что ты способен.

И, хорошо так представив себе место, куда нам было нужно, со всей силы рубанул пространство перед собой, словно рассекал висевшую передо мной картину.

И картина… нет, не поддалась, как это было с моей старой «Бритвой».

Она стремительно расползлась в стороны, словно по полотну шибанули из огнемета – правда, по краям образовавшейся дыры размером примерно два на два метра тлели не огненные сполохи. Было такое впечатление, что языки черного огня обрамляли этот проход между мирами, который я даже не знаю, закроется ли самостоятельно…

– Плохая магия, – покачала головой Варвара. – Плохой нож. Колдовством живых мертвецов от него пахнет за версту.

– Ну, нам с тобой не «Бритву» нюхать надо, а сына искать, – сказал я, пряча нож в ножны. – Пойдем, что ли.

И первым шагнул в знакомую серую траву Зоны…

Кстати, я ошибся.

Как только мы прошли через портал, он стал очень быстро затягиваться, словно междумирье старалось как можно скорее избавиться от крайне болезненной раны и приложило для этого значительные усилия. Я аж нечто похожее на стон услышал, с которым человек, лишившийся ноги в бою, перетягивает ремнем культю, чтобы не истечь кровью.

Я покосился на Варвару, неодобрительно поджавшую губы, но больше ничего в адрес своего ножа не услышал.

Правильная женщина.

Высказала свое мнение один раз – и на этом остановилась. Редкий дар, доступный далеко не каждой даме, одобряю.

Надо отметить: несмотря на довольно грубое обращение с междумирьем – что можно было, например, объяснить просто переизбытком силы, – сработала «Бритва» как надо! И вот как я это понял.

В Зоне новости можно узнать из трех источников.

Из вещания одной свободной радиостанции, которая работает редко и плохо.

Из сталкерского КПК, куда последние события прогружаются порой довольно долго и не всегда соответствуют истине.

Либо из «цыганской почты», то есть от других сталкеров, которые трепаться не любят.

И причины этого понятны. Наплетешь языком чушь какую-нибудь, а потом, когда брехня вскроется, прослывешь треплом, с которым никто дел вести не захочет. А то и вовсе спросят за «блудняк» по местным законам – и спрос тот может быть весьма жестоким.

Потому перед тем, как портал в Зону рубить, крепко загадал я, чтобы открылся он неподалеку от одного известного бара, где любили посидеть и представители всех известных группировок Зоны, и одиночки, предпочитающие в одно рыло искать хабар на зараженных землях, чтоб потом ни с кем не делиться. Был в этом свой резон: частенько дележка чего-то ценного заканчивалась дуэлью, где все доставалось одному, а второй оставался валяться в траве с пулей в башке на радость мутантам. Хотя группировкой ловить удачу на, мягко говоря, небезопасной территории Зоны, было, конечно, безопаснее. Такая вот жизненная тавтология, м-да…

Место, куда нас привел портал, пейзажем не удивило.

Перед нами лежала все та же мрачная картина, способная вогнать в депрессию даже заядлого оптимиста.

Вдали раскинулся темный лес, загораживающий горизонт.

Над ним распростерлось небо, похожее на потемневший от гнилых испарений низкий потолок каменного склепа.

Впереди же находилась полуразвалившаяся деревня. Дома в той деревне почернели от времени и слабокислотных дождей и вросли в землю по самые окна. На многих крыши провалились внутрь, от некоторых вообще осталась только куча гнилых бревен.

Но один дом сохранился прекрасно.

Был он кирпичным, двухэтажным и довольно ухоженным, насколько это слово вообще применимо к строениям Зоны. Но следов от пуль на его стенах было относительно немного, стекла в окнах целые, хоть и довольно грязные, а на то, что из крыши торчит толстая палка с петлей, болтающейся на ее конце, можно было не обращать внимания. Так, напоминание, что за убийство в этом баре полагалось повешение, только и всего.

Удобно, кстати.

Никаких тебе сдач оружия при входе, никакого унизительного шмона. Заходи, пей, кушай, даже дерись, если душа просит, хоть кулаком, хоть прикладом. Но помни: убьешь кого – и сам будешь в петле болтаться.

Даже название у бара было нарицательным: «Петля Мебиуса», о чем сообщала растрескавшаяся от времени деревянная вывеска над входом, причем буква «П» в том названии была выполнена в форме стилизованной виселицы.

– Милое заведение, – усмехнулась Варвара, поправляя автомат, висевший на плече. – Нам точно туда надо?

– Ну, если мы хотим найти твоего… хммм… нашего сына, то зайти придется, – сказал я. – Просто я не уверен, что из других баров мы сможем выйти живыми – слишком уж неважная у меня репутация среди группировок Зоны. А здесь, по крайней мере, есть шанс.

– Что репутация неважная, это неудивительно, – хмыкнула Варвара. – Нашла я в новгородской библиотеке несколько древних книг про одного сталкера, путешествующего между мирами. Очень уж ты его напоминаешь.

Я не стал дальше развивать тему, открыл дверь заведения и зашел внутрь.

Раньше я здесь не бывал, но слышал, что в этом баре заправляют сталкеры-одиночки, скрывающиеся в местных болотах. Нонсенс, конечно, – группировка одиночек, которые как бы по логике должны быть каждый сам за себя. Но одному выживать на зараженных землях очень нелегко, потому неудивительно, что любители работать без напарников все-таки объединились в клан с романтическим названием «Небо Зоны» – сокращенно «НЗ» – и довольно успешно накатывали по щам и боргам, и вольным, и бандитам, и даже военным, когда те однажды с целью зачистить юг Зоны от криминальных элементов попытались проникнуть на болота.

В баре действительно было много посетителей, одетых просто и без изысков – легкая утепленная куртка с капюшоном без намека на бронепластины, такие же штаны, кирзовые сапоги с высокими голенищами, однозначно лучше подходившими для прогулок по болоту, нежели берцы.

Оружие у одиночек тоже было в основном бюджетным: двустволки и винтовки Мосина, укороченные до обрезов, в поясных кобурах «наганы» и «ТТ» со старых советских складов, а также самодельные ножи с цветными наборными рукоятями, торчащими из-за сапожных голенищ. Все дешево, потерять не жалко, а потеряв – не сложно восстановить. И потенциальный противник вряд ли позарится на дешевый хабар, и передвигаться легко, не таская на себе нелегкие бронекостюмы. Как говорится, у нищеты тоже есть свои плюсы.

Просторное помещение преимущественно было заставлено высокими столами, не предусматривающими стульев, – типа, покушал-попил и до свиданья, нечего тут рассиживаться. Но была здесь и «вип-зона» – шесть обшарпанных, изрезанных ножами столов с облезлыми деревянными стульями советского производства, наверняка притащенными из брошенных домов.

Барная стойка была сколочена из зеленых патронно-гранатных ящиков с соответствующими надписями на них, набитыми через трафареты. За этим колоритным сооружением находился бармен с погонялом Мебиус. Сам он подогнал свое прозвище под название бара или помог кто, история умалчивала. Но факт, что многие сталкеры обходили это место стороной – уж больно нехорошие слухи ходили о нем. Впрочем, неудивительно – зайди в бар, глянь на бармена, и сразу столько слухов сами собой придумаются… Только успевай их рассказывать на каждом углу.

Просто было у того бармена четыре руки, как у ктулху из моего сна, – но на этом сходство заканчивалось.

Первая пара рук у Мебиуса была как у обычных людей. Вторая же росла из сложного плечевого сустава, толстого и мощного, отчего бармен казался здоровяком. Ну и сами руки добавляли впечатления, так как за счет еще одного локтевого сустава были длиннее обычных человеческих почти на полметра. Удивительная мутация, по сравнению с которой третий глаз бармена, расположенный на мощном подбородке, уже вроде бы и не казался чем-то слишком особенным.