— Вы, молодые, слишком легки на ногу, — проворчал он добродушно, поравнявшись со мной.

Я вдруг заметила, что морда его сильно поседела, а зубы сточились. Меня захлестнула жалость: я не представляла, что буду делать, если стая его лишится.

— Мне туда нельзя. Не могу смотреть, как все пожирают мою лосиху.

— Понимаю, — мягко кивнул он. — Потому-то я здесь. Возможно, Рууко так и не даст тебе охотиться, будь к этому готова.

Злоба вдруг отступила, ей на смену пришла безнадежность.

— Почему? Неужели он думает, что Борлла пропала из-за меня? Что я приношу несчастье? — Хоть я и обещала Иллин молчать, все же я должна была узнать правду.

— Рууко пи в чем не уверен. — Тревегг удивился, но, к моему облегчению, не спросил, откуда я знаю про дурной знак. — Однако он не хочет испытывать судьбу.

— Я не надеялась, что он даст мне жить со стаей и после зимы, но почему он не подпускает меня к охоте? Разве мне нельзя становиться волчицей?

— Если ты покажешь себя умелым охотником и переживешь зиму, у вожака не будет выбора: ему придется принять тебя в стаю и дать знак роммы. А если потом станет ясно, что ты приносишь несчастье, то вместе с несчастьем ты будешь везде разносить и запах Быстрой Реки, и тогда Рууко и его стае не поздоровится. Поэтому он не хочет давать тебе запаховую метку. — Тревегг вздохнул. — Кроме того, ты выросла сильнее других, Аззуен и Марра тебе подчиняются. Волки могут потребовать от Рууко, чтоб весной он оставил тебя в стае, а он этого не желает. Будь ты слабой, тебе было бы проще.

Он коснулся носом моей щеки.

— Мне пора назад. А ты и вправду лучше пока не подходи. И подумай, как жить, если я окажусь прав.

— Спасибо, — кивнула я. Дождавшись, пока шаги Тревегга затихнут, я направилась к людям.

У реки, рядом со сторожевой скалой, я остановилась. Скала пахла красным волком, побывавшим здесь до меня; я вспрыгнула на вершину и покрыла его запах своим. Усевшись на скале, я задумалась о словах Тревегга. Как стать настоящей волчицей против воли Рууко?.. Я вдохнула полную грудь воздуха, напоенного запахом берез и терновника, и прикрыла глаза, прислушиваясь к шуршанию ящериц между камнями, к воробьиным ссорам за спиной, к шелесту ветра в деревьях… Вдруг до меня донесся знакомый запах, со стороны Великой Равнины затрещали ветки, — и меня снова обуяла злость: за мной шел Аззуен. Я поднялась на скале во весь рост, глядя на кусты, откуда он должен был появиться. Ветки трещали все ближе — Аззуен явно бежал; потом он понял, что я остановилась где-то рядом, и шаги его замедлились. Кусты под скалой раздвинулись, из них показалась морда Аззуена, и тут же он вылез целиком.

— Я с тобой, — заявил он прежде, чем я успела раскрыть рот.

— Я никуда не иду.

— Ты идешь к людям, и я с тобой.

Злость на Рууко, не подпустившего меня к добыче, вновь захлестнула меня, я зарычала. Уж Аззуену-то не надо отстаивать себя перед вожаком: вертится рядом со взрослыми, его и в стаю примут без хлопот, а мне…

— Иди и жуй свою лосиху, — рявкнула я. — Нагуливай вес, пригодится.

Я ожидала, что он огорченно подожмет уши, и сразу стало стыдно: Аззуен мне всегда доверял и не оставлял одну, я зря его обижаю. Но ведь нужно, чтоб он ушел!.. К моему удивлению, он и не подумал смущаться, лишь сел поудобнее, не сводя с меня глаз.

— Люди — мои! — Я чуть не визжала от бессилия. — Не будь меня, ты бы бросил человеческую девочку на гибель! Тебе что, делать нечего, кроме как за мной ходить? Отвяжись!

Аззуен вспрыгнул на скалу — не угрожающе, однако никак не робко, такой спокойной уверенности я в нем еще не видела.

— Я иду с тобой, Каала, или ты остаешься. Стоит мне подать голос — и сюда примчится Рууко. Я видел, на охоте он сподличал. И хочу тебе помочь. Одну я тебя не пущу.

От неожиданности я не нашлась с ответом, меня охватила ярость. Прыгнув на Аззуена, я сбросила его со скалы и попыталась прижать к земле. Но вместо того чтобы перевернуться брюхом кверху и подчиниться, он с рычанием кинулся на меня и опрокинул на спину.

— Только и знаешь, что глупить и упрямиться. — Он удерживал меня лапами и не отводил взгляда. — Я могу тебе помочь.

В бешенстве я извернулась, цапнула Аззуена за морду и сбросила его с себя — ударившись о скалу, он отлетел на землю и тут же вспрыгнул на лапы. Теперь мы стояли в прыжке друг от друга, оскалив зубы и рыча. Я была потрясена, впервые увидев Аззуена другим — не слабым щенком, а крупным волком: за то время, пока я бегала к людскому лагерю, он вырос почти с меня ростом и раздался в груди. От стыда я поджала уши. Он ведь давно уже не убогий волчонок, каким я его считала, а взрослый зверь, сильный и уверенный. А еще он мой друг…

С тех пор как я дралась в детстве с Уннаном и Борллой, мне не приходилось ни с кем мериться силой. Теперь все было иначе. Драки щенков мало значат, и статус, обретенный в них, сохраняется недолго. Когда тебе больше полугода, все становится по-другому, и мне не хотелось, чтоб моя первая битва, определяющая ранг волка в стае, была с Аззуеном. Наверняка он думал так же. Он заговорил, голос его звучал мягко.

— Я не хочу с тобой драться, Каала. И все же не оставлю тебя одну. И вообще, — он улыбнулся, вздыбленная шерсть вновь спокойно улеглась вдоль спины, — с чего ты взяла, что все люди твои?

Я облегченно вздохнула, чувствуя спиной, как приглаживается шерсть. Мне не хотелось терять Аззуена. День, когда нам предстоит драться за статус в семье, настанет скорее, чем я думала, и после него все переменится. Я всегда считала себя сильнее Аззуена, мне даже снилось, будто я, вожак стаи, милостиво возвожу его в ранг своего помощника и защищаю от нападок более сильных волков — как всегда делали вожаки, выбирая себе помощника умного, но не обязательно сильного. Мне не приходило в голову, что Аззуен сможет защитить себя и сам. И теперь, при взгляде на его блестящие глаза, гладкий мех и сильные плечи, я устыдилась того, что так долго считала его вечным щенком и прочила в низкохвосты.

Аззуен глядел на меня выжидательно.

— Если не отстанешь, — бросила я, — то так и быть, пойдем.

Громко тявкнув, Аззуен принял вызов, и мы в полную мощь пустились бежать к реке, там кинулись в воду и поплыли наперегонки; на дальнем берегу я оказалась лишь на нос раньше Аззуена. Мы остановились отряхнуться, и я мягко тронула его плечом, лизнув в щеку, — я видела, так делала Рисса, оставаясь наедине с Рууко. Аззуен застыл от неожиданности. Оставив его в смущении, я побежала дальше, в сторону людского лагеря, через миг он меня догнал. Тлитоо, должно быть, следивший из-за деревьев, взлетел над нашими головами.

— Эй, щенки, до брачной поры еще далеко! — каркнул он.

Я недовольно поморщилась, зато Аззуен улыбнулся во всю пасть. Тлитоо глянул на меня, склонив голову набок:

— Если ты покончила с попытками изменить неизменяемое, то у нас еще есть дела!

Я хотела было огрызнуться, но Аззуен ускорил бег, и я, забыв про усталость и раздражение, пустилась с ним наперегонки к людскому лагерю.

На этот раз девочку я нашла сразу. Во время прошлой вылазки стало ясно, что разные участки поляны предназначались каждый для своей работы: где-то готовили еду, где-то обрабатывали шкуры, где-то изготовляли острые палки. Девочка обычно бывала там, где что-то делали с растениями. На этот раз она сидела одна, держа на коленях охапку речного камыша, стебли которого она проворно сплетала умелыми пальцами. От запахов людской поляны Аззуен задергал носом; уши его вытянулись вперед так, что едва не отрывались от головы; Тлитоо, покосившись, явно нацелился на них клювом, но встретил мой взгляд и невинно заморгал.

Вначале я надеялась, что Аззуену станет скучно и он уйдет, но люди завораживали его так же, как и меня. Внезапно мне стало радостно, что он со мной, что не только нам с Тлитоо интересны люди, — и от избытка чувств я ткнулась носом в щеку Аззуена. Он удивленно обернулся и тут же лизнул меня в морду. На хохотнувшего Тлитоо я предпочла не обращать внимания: при виде девочки сердце слишком переполнялось теплом и счастьем.