– Она одна из распорядительниц в Олмаке? – спросила Люсинда.

В голове у нее все постепенно вставало на свои места. До сих пор ей казалось странным, что лорд Меридан, с его репутацией, так стремится вновь попасть в этот обычный светский клуб, который, в конце концов, был простонапросто местом встреч для тех, кто считал себя «сливками общества».

– Он ее любит?

Она задала этот вопрос без задней мысли и увидела, как на лице Чарльза Холстеда отразилось изумление.

– Ну знаете, Люсинда! – слегка напыщенно произнес он. – Как можете вы задавать мне такие вопросы?!

– А у кого же я еще могу спросить? – сказала она. – Я слышала про Хуаниту да Рива, но я ничего не знала о леди Деверо.

– Вы слышали про Хуаниту? – тупо повторил Чарльз.

Люсинда кивнула.

– Но… лорд Меридан сказал, что я не должна о ней говорить.

Она не могла заставить себя произнести «мой муж» и не знала, как назвать его по-другому.

– Еще бы! – горячо отозвался Чарльз Холстед. – Я считал, что вы простая, скромная провинциальная барышня, воспитанная вдали от света. Где вы могли услышать все эти сплетни?

Неожиданно на щеках Люсинды показались ямочки.

– Сказать по правде, я подслушала разговор Ната с одним кучером, – призналась она. – К маме приехали какие-то люди с визитом, а поскольку до этого они не проявляли к нам никакого интереса, я решила улизнуть. Когда я подходила к конюшням, их кучер как раз рассказывал Нату, сколько лорд Меридан заплатил за лошадей, которых он подарил Хуаните да Рива. «Надо сказать, она этих денег стоит, – говорил он. – Огонь, а не баба! Я видел, как она отплясывала в Ковент-Гардене. По чести, я бы тоже не пожалел для нее пары лошадок!»

Чарльз был совершенно шокирован.

– Я надеюсь, вы не рассказывали этого Себастьяну? – выдавил он из себя.

– О нет! Я просто спросила у него, правда ли, что она очень красива, – ответила Люсинда.

– Представляю, каково ему было слышать от вас подобный вопрос, – сурово проговорил Чарльз.

– А проследи Деверо мне никто ничего не сказал, – обиженно пожаловалась Люсинда.

– Послушайте, Люсинда, – с тревогой произнес Чарльз. – Себастьян сам себе закон. Вы же не рассчитывали, что он вел себя как монах!

– Разумеется, нет, – ответила Люсинда. – Но она такая модная и красивая. Рядом с ней я буду казаться совсем дурнушкой. Это все равно как очутиться снова рядом с Эстер.

– А, так вас волнует ваша внешность, – с облегчением сказал Чарльз. – Ну, все в ваших силах. Купите себе несколько новых платьев, сделайте модную прическу… Не Можете же вы ходить с распущенными волосами, как сейчас.

– Разумеется, нет, – согласилась Люсинда. – А где она покупает платья, я имею в виду леди Деверо?

– Черт подери, откуда я могу это знать? – начал было говорить Чарльз, но тут же остановился, – Хотя, послушайте! Помнится, как-то раз она заставила меня околачиваться там битый час, да еще лошадей пришлось удерживать, они совсем потеряли терпение. Это заведение мадам Бертен на Бонд-стрит. Она одевает половину самых модных женщин в Лондоне. Как мне говорили, она на этом собаку съела.

Люсинда улыбнулась.

– Спасибо вам, я непременно отправлюсь туда.

– Говорят, за свои услуги она дерет три шкуры, – сказал Чарльз. – Но я думаю, Себастьяна это не особенно встревожит, у него достаточно тугой кошелек.

В этот момент в конце коридора отворилась дверь, и пожилая женщина в черном шелковом платье и со связкой ключей на поясе торопливо направилась в их сторону. Увидев Люсинду, она остановилась и сделала глубокий реверанс.

– Я прошу прощения, миледи, но меня не известили о том, что вы уже прибыли, – извиняющимся тоном сказала она. – Я поручила одному из лакеев доложить мне немедленно, как только вы подъедете. К сожалению, он пренебрег своими обязанностями.

– Он совсем не виноват, – поспешно заверила ее Люсинда. – Мы с полковником Холстедом поднялись по черной лестнице. Просто я не была готова встретиться с его высочеством в таком виде.

– Ах, вот в чем дело! Теперь мне все понятно, миледи. Комната для вашей светлости уже готова.

– Благодарю вас, миссис… – Люсинда выжидательно замолчала.

– Миссис Ватсон, миледи. Я состою в этом доме в должности экономки вот уже двадцать пять лет, сначала при матушке его светлости, а теперь при нем. Позвольте, я покажу вам дорогу…

Она бросила неодобрительный взгляд в сторону Чарльза, как будто считала его присутствие здесь совершенно неуместным. Он понял намек и дружески протянул Люсинде руку.

– Мне пора идти, – сказал он. – Желаю счастья, и не вешайте носа!

– Когда я снова увижу вас? – спросила Люсинда.

– Не сегодня, – ответил он, и Люсинда сообразила, что было бы неслыханным, если бы в день свадьбы жених и невеста пригласили к ужину посторонних.

– До свидания, – сказала она с сожалением, потом, спохватившись, сделала реверанс, повернулась и направилась к себе в комнату.

Спустя два часа, приняв ванну и переодевшись, Люсинда спустилась по широкой лестнице в библиотеку, где, как ей доложили, ее ожидал лорд Меридан. Она надела свое самое нарядное вечернее платье из персикового атласа, но при этом все равно удрученно сознавала, что оно безнадежно отстало от моды и не шло ни в какое сравнение с платьем леди Деверо. По крайней мере, она надеялась, что с высокой прической и украшенная бриллиантами, которые ей прислал лорд Меридан, она имеет вполне презентабельный вид. Прежде чем выйти из своей комнаты, она бросила последний взгляд в зеркало, и ее охватило непреодолимое желание спросить у миссис Ватсон, что все-таки у нее не так. Подумав, она решила, что неуместно задавать такие вопросы экономке, тем более, что та навряд ли сможет дать ей дельный совет.

Люсинда и так уже запаздывала к ужину и понимала, что дольше мешкать нельзя и ей все равно придется спуститься вниз. Но одно дело было беспечно болтать на ярмарке или в фаэтоне в присутствии Чарльза Холстеда, который своим смехом и поддразниваниями в адрес лорда Меридана заставил Люсинду забыть и ее нелепый вид, и ее странную свадьбу, и тот факт, что теперь она замужняя дама. И совсем другое дело остаться в этом огромном безмолвном доме, подавляющем своей роскошью, наедине с человеком, которого она никогда не видела до сегодняшнего дня и с которым теперь ее неразрывно связывали брачные узы.

Два лакея распахнули перед ней двустворчатую дверь из красного дерева, и она вошла в огромный зал, освещенный сотнями мерцающих свечей.

Лорд Меридан стоял в дальнем конце комнаты спиной к горящему камину. Он переоделся в безупречно сшитый вечерний фрак из серого атласа, и лишь теперь Люсинда осознала, как он хорош собой и в то же время насколько он подавляет своим присутствием. Нахмурясь, он следил за ее приближением, и с замиранием сердца Люсинда почувствовала, как его злит то обстоятельство, что он вынужден оставаться дома и ужинать с ней, вместо того чтобы присоединиться к принцу и леди Деверо в Кларенс-хаусе.

– Я надеюсь, мои слуги проявили о вас надлежащую заботу? – заметил лорд Меридан, когда Люсинда приблизилась к камину.

– Благодарю вас, они были очень внимательны, – ответила она. – Мне жаль, что я опоздала к ужину, но мои волосы так спутались на ветру, что понадобилась уйма времени, чтобы их расчесать и уложить.

– О да, конечно, – рассеянно ответил лорд Меридан.

Она почувствовала, что его ни в малейшей степени не интересуют ни ее прическа, ни она сама, и была рада, когда наконец открылась дверь и дворецкий объявил, что ужин подай.

Пройдя по коридору, они вошли в огромную столовую, в центре которой стоял огромный, до блеска отполированный стол, заставленный раззолоченной утварью. Основание золотого подсвечника и хрустальные безделушки в центре стола были украшены орхидеями, а конфетницы в виде морских раковин заполнены шоколадными конфетами и мятными пастилками.

До этого Люсинда никогда не видела обеденного стола, не покрытого белой скатертью. Она знала, что это новшество было введено принцем, но до сих пор ей не приходилось обедать за голым полированным столом. Она подумала, что это выглядит довольно элегантно, но решила, что ее мать никогда бы не одобрила подобного нарушения традиций. Дворецкий отодвинул для нее кресло в дальнем конце стола, и она подумала, что всякий раз, когда ей захочется обратиться к лорду Меридану, ей придется кричать. И быстро, пока мужество совсем не оставило ее, она произнесла: