— Конечно. Сразу после того, как схожу в туалет. Если ты не возражаешь, конечно.

— Ага, вперед. Отправляйся в дамскую комнату, — говорит он с презрением, словно ненавидит меня. Может, так оно и есть, и Стоун на самом деле не хочет больше видеть меня.

Я резко разворачиваюсь и устремляюсь к потрепанному зданию, в котором располагаются уборные.

О чем я вообще думала? Пыталась связать себя с кем-то, вроде него. Мало того, что он старше меня, так еще мы из разных миров. Как я могла подумать, что смогу понять его и попытаться помочь? С чего решила, что он захочет меня? Навыдумывала себе, что я для него нечто большее, чем просто очередное отвлечение.

Мои глаза наполняются слезами, когда я, наконец, вбегаю в уборную. Половина лампочек разбита, отчего комната находится в полумраке. Тут немного жутковато. Окно под потолком забито листьями и кучей мертвых мотыльков.

Мама упала бы в обморок, окажись в таком месте. Наша семья никогда не путешествовала на машине и не останавливалась на стоянках для отдыха. Все наши каникулы проходили в пятизвездочных отелях. Первый класс в самолетах и частные каюты на лайнерах. Все, чтобы соответствовать статусу, а не наслаждаться компанией друг друга.

Вода капает с потолка в серую лужу на полу. Я прохожу к раковине и брызгаю холодной водой себе на лицо, пытаясь успокоиться. На самом деле, мне не нужно было в туалет, просто необходимо собраться с мыслями. Сколько сейчас времени? Если мы не поторопимся, я опоздаю на уроки, но я слишком потрясена, чтобы думать еще и об этом.

Вытаскиваю бумажное полотенце и вытираю руки. Несмотря на грязь, здесь лучше, чем в ванных комнатах с роскошными креслами и мраморными полами, с горшками пальм под мансардными окнами. Все кажется реальным и настоящим.

Я вздрагиваю, когда за мной неожиданно раздается звук захлопывающейся двери.

Я не обращаю на него внимания, потому что это все равно не Стоун. Он никогда бы не пришел извиняться, а я сейчас не настроена на фальшивый обмен улыбками с проезжающими туристами. Или с одним из водителей грузовиков, припаркованных снаружи.

Слезы наворачиваются на глаза, и я снова умываюсь, бросая взгляд в зеркало. От увиденного я тут же застываю на месте.

Позади меня стоит огромный мужик и пялится на мою задницу. На его лице густая рыжая борода, рукава джинсовой крутки обрезаны, а под ней виднеется разорванная футболка. Его руки покрыты жуткими разноцветными татуировками.

— Пятьдесят баксов, — говорит он. — За пять минут этого сладкого ротика.

Затем он быстро походит и кладет свои грязные руки мне на бедра.

Чувствую отвращение от его прикосновения и пытаюсь вырваться из его хватки.

— Нет, я не…

Он, должно быть, принял меня за проститутку.

— Разве тебе никто не говорил, что у шлюхи нет права выбора? — Парень хватает мои волосы и рывком швыряет вниз перед собой. Мои колени врезаются в твердый холодный пол, отчего боль пронзает их. Я пытаюсь закричать и позвать на помощь Стоуна, но мужчина с силой давит своими пальцами мне на щеки, от чего я не могу пошевелить челюстями. Но это никак не мешает мне заплакать.

Влага пропитывает чулки на мои коленях, пока я изо всех сил пытаюсь закричать или ударить его, но ничего не выходит.

— Пятьдесят баксов. Это что-то около шестисот долларов в час. Слишком много для такой грязной шлюхи, как ты.

Ублюдок тянет молнию ширинки вниз, отчего мускусный, отвратительный запах заполняет мои ноздри. Непроизвольно я кривлюсь и задыхаюсь, пока он возится рукой у себя в трусах.

— Я не нравлюсь тебе, сучка? Я научу тебя хорошим манерам. Засуну свой член так глубоко в твою узкую глотку, что тот выйдет через эту аппетитную задницу.

Едва он произносит последнее слово, как его хватка на мне исчезает, и я чувствую так необходимую мне свободу. Краем глаза замечаю, как мужчина отлетает назад к двери.

Стоун. Он швыряет дальнобойщика в стену и начинает наносить молниеносные удары. До меня доносится треск: по стене пошла трещина, а затем комнату наполняют громкие вскрики.

Я падаю на руки, пытаясь прийти в себя после пережитого шока. Меня бьет дрожь от того, что чуть только что не произошло, и от того, что успело произойти. Я никогда не забуду руки незнакомца на мне и этот тошнотворный запах. Темные, размытые видения проносятся перед глазами.

— Детка, ты в порядке? — Стоун мягко прикасается к моим волосам, а затем к лицу, словно я хрустальная фигурка, которая чуть не разбилась. Сквозь невесомые прикосновения я чувствую его дрожь. — Скажи мне, что ты в порядке, — в его голосе слышится отчаяние. — Пожалуйста, скажи мне…

— Я в порядке. — Не знаю, правда это или нет. В порядке ли я? Сейчас передо мной обеспокоенное лицо Стоуна, и все, что я знаю, так это то, что не хочу видеть его таким встревоженным и беспомощным. Он не должен бояться за меня.

Тем временем мужчина поднимается на ноги и надвигается на нас.

Прежде чем успеваю предупредить Стоуна, он уже на ногах. Водитель больше по комплекции, но у Стоуна есть одно преимущество: его переполняет взрывной гнев, которого я прежде никогда не видела. Он впечатывает тело мужчины обратно в стену, вышибая из него весь дух, но тот восстанавливается достаточно быстро, чтобы успеть ударить Стоуна прямо в челюсть.

Я отступаю назад в поисках оружия, которое могло бы помочь, так как дальнобойщик продолжает наносить удары. Стоун уходит от очередного, после чего сам бьет того по лицу, а его следующий удар приходится в шею.

Мужчина судорожно сжимает горло, а затем начинает кашлять и задыхаться.

— Ты думал, что сможешь трогать ее вот так?! Ее? — голос Стоуна наполнен гневом, словно в него вселился демон. — Из-за тебя она плачет! Ублюдок!

Стоун не медлит, нанося удар за ударом.

Больше не пытаясь себя защитить, водитель падает на колени. От очередного удара его голова наклоняется под неправильным углом, и я определенно точно знаю, что его шея сломана. О боже, он может умереть. Одна рука мужчины приподнимается, в попытке заслониться от ударов.

Стоун бьет его в очередной раз в лицо, после чего мужчина с грохотом валится на пол.

— Стоун! — кричу я.

Но тот не слышит меня, становится на колени, взбешенный, продолжая методично избивать парня. Стоун потерял контроль над собой, и мне надо остановить его.

— Хотел причинить ей боль? — Удар. — Обидеть ее? — Еще один удар. — Заставить ее плакать? — Удар, десятки ударов.

Лужа на полу окрашивается в кроваво-красный цвет.

Я визжу, потому что мужчина на полу возможно уже мертв.

— Стоун! Остановись! — Хватаюсь за его футболку и изо всех сил тяну на себя. — Пожалуйста, не убивай его!

— Он заслуживает этого, — грубым голосом отвечает он, заводя руку для очередного удара. Я хватаюсь за его руку и удерживаю что есть силы.

Пальцы моих ног начинают скользить по полу, когда Стоун пытается подобраться к лицу водителя, утаскивая меня за собой. Мои силы против его — это ничто.

Должно быть, я пробилась сквозь туман гнева, потому что Стоун бросает на меня взгляд. Его брови нахмурены, дикие глаза медленно фокусируются на мне.

— Пожалуйста, — молю я.

Долгое время ни один из нас не шевелится, отчего я начинаю думать о том, что мужчина умрет прямо тут. Но Стоун разжимает кулак и смотрит на дальнобойщика, лежащего в неестественной позе в отключке.

Стоун поднимается на ноги, но я не отпускаю его. Не хочу отпускать.

— Он заслуживает этого, — на этот раз его голос звучит тише.

— Я знаю, но ты не заслуживаешь.

Его взгляд полон недоумения:

— Что? Он не ранил меня.

Я имела в виду не физические раны. В попытке успокоить его, я кладу голову ему на грудь, ощущая резкие вдохи и выдохи.

— Но это ранит тебя прямо здесь. — Прижимаю голову к его сердцу.

— Ах, сладкая. — Парень берет мою маленькую бледную руку в свою большую загорелую, смешивая темное и светлое. — Там ничего нет. Пустота.

Я не хочу верить в это. Приподнимаюсь на носочки, приближаясь к нему. Я не достаточно высока и сильна, поэтому он наклоняется навстречу мне. Наши губы не двигаются, просто соединяются вместе. Но, несмотря на невинность поцелуя, все внутри меня замирает. Я знаю, Стоун чувствует то же самое.