— Гемин, я вижу вы устали, а время вскоре обеденное, — сердобольно выдал Висс. — Давайте вернёмся, перекусим, отдохнёте.
— Только за, профессор, — искренне ответил я.
А, по возвращении, стал я думать над гардеробом. Ну реально, жарко звиздец как. С другой стороны, всякая трава осокообразная встречается, так что штанцы нужны точно. А вот куртка, похоже, на фиг. Лишний вес и ненужное утепление. И бельё нижнее, точнее, нижней рубашке мы откромсаем рукава, думал я, осуществляя задуманное. Будет она у нас пристойной футболкой. А вот труселя с начёсом, символ антской гордости — точно нафиг. Лучше штаны по вечерам прополоскаю, чем будет у меня к тому же вечеру тушёный окорок, с яйцами вкрутую. Точнее, не у меня, а из меня, разумно мыслил я, стаскивая сокровенное с начёсом за палаткой.
И обувь, призадумался я. Вообще, конечно, сандалеты бы какие, но трава острая, сволочь. Даже не зелёная, явно от отсутствия света, но острая и колючая, мдя.
В общем, в итоге, Росси я полностью собрал, закрепил приклад, навинтил ствол, присобачил прицел и повесил на ремень, на шею, засунув в брючный карман пару обойм. И нож на бедре. Футболка, штаны, ботинки и шляпа. Вполне, как оказалось, сносно, да и потом я не потел и не дышал как загнанный. Чем грешил составляющий мне компанию Вермин, нужно отметить.
В общем-то, определился “стиль жизни”. Прочёсывание сегмента района поисков, обед, опять поиски, стирка, тренировка (лёгкая, но не помешает) и ужин. Кстати, на третий день “футболка” моя и штаны приняли вполне камуфляжный вид, к чему я отнёсся вполне положительно.
А вот на четвёртый день я обнаружил “поиском животных” человека. Может и бабизьяна какого, но столь крупных гоминидов в окрестностях не водилось, только на самом юге материка. Да и вёл неизвестный себя весьма “по-людски”. В плане, явно скрывался, но следил, на тему: “а чё енто мы тут делаем?”
— Даже не знаю, Гемин, — задумчиво протянул проф на вечернем “оглашении информации”, поскольку, как понятно, я о наблюдателе в джунглях не орал, ну и в его сторону пальцем не тыкал. — Наверное, нам и неважно. Видимо, какой-то местный дикарь. Вы говорите, металла на нём не было?
— Почти не было, — педантично уточнил я. — Какой-то небольшой нож, наверное, но был.
— Ну, не принципиально, — пожал плечами проф. — Местные дикари, согласно всем имеющимся данным, неагрессивны, скорее пугливы.
— Но я бы бдительность по ночам повысил, да и сам буду приглядывать, — параноисто выдал я.
— Не лишнее, — покивал проф.
Но наблюдатели, а пару раз неизвестных было двое, не показывались, ну и само собой, агрессии не являли. Видеть их никто толком и не видел, хотя, хитрый я, сделав финт ушами, нашёл таки отпечаток человеческой лапы исчезающий в перегное. Точно человеки и точно дикари, отметил отпечаток босой ласты я.
Ну и задумался, а вот найдём мы развалины (если вообще найдём, отметила скептичная часть меня). А почему бы дикарей, если привлекутся, не привлечь к раскопкам? Ну а нет, так и нет, но попробовать наладить сносные отношения надо попробовать.
Долго думал, а что джунглевым насельцам вообще может “пригодиться”, из того что у нас есть, чего нам не жалко, а к нам товарищи благодарностью со страшной силой проникнуться?
Ну и ничего, кроме ножа, отреза ткани, да и полукилограммового куска шоколада не надумал.
Вечером отошёл к лесу, убедился в наличии наблюдателя, потыкал в его сторону свертком ткани, положил на пенёк. Потыкал рукоятью ножа в него же, ну и положил на ткань, а после зажевал кусок кошоладу, изобразив райское блаженство на морде лица, ну и пристроил поверх. Потом изобразил пантомиму “от всего сердца с наилучшими пожеланиями, дар Гемина товарищам дикарям”. Ну и потопал в лагерь.
Папуасий скрытный не показался, но к пеньку, через некоторое время метнулся и, очевидно, учесал с добычей.
И на следующий день я папуасиев не почувствовал. Что, возможно, к лучшему, мысленно пожал плечами я.
А через пару дней, в компании профа, мы наткнулись на развалины. Почувствовавший массу гранита я рванул вперёд, но был весьма разочарован. Булыги покрывали поляну своего пребывания довольно хаотично, от времени частично утратили правильную форму, ушли в перегной почвы на ощутимую глубину…
В общем, для археологии это, безусловно, открытие: цивилизация в центральном Воресене, причём гранит такой, мощный, а глыбы основательные. Этакая, пусть возможно и небольшая, но основательная цивилизация.
А вот мои надежды, на что-то интересное в недрах пирамиды-зиккурата накрылись тысячелетиями.
Проф, тем временем, с радостными писками и визгами обегал развалины, что-то там мерял шагами, подпрыгивал и ликовал всячески. И, наконец, обратил внимание на мою не слишком восторженную физиономию.
— Гемин, а почему вы не радуетесь? — искренне огорчился он.
— Я умеренно радуюсь, — умеренно улыбнулся я. — Просто я рассчитывал на целую гробницу.
— А-а-а, — улыбнулся проф. — Тайны, загадки, сокровища. Всё понимаю, молодость. Но, Гемин, хочу отметить, что сам факт существования этих развалин уже бесценен для науки! — воздел он перст. — А “тайны и сокровища”, — подмигнул он мне. — Возможно будут. Не утверждаю точно, но если аналогия с пирамидой верна, — забормотал он под нос, меряя шагами развалины. — Где-то вот тут, — аж подпрыгнул он, — внизу должен быть лабиринт, залы памяти. Возможно — погребальная зала. Верхняя часть носит прикладно-чародейский характер и использовалась жрецами и после погребения, — сообщил он мне довольно любопытный факт.
На этом мы, довольные, направились в лагерь, до которого от развалин было километров пять. И, по прямой, выходило примерно часа два.
И вот, уже в паре сотен метров от края джунглей, чую я пару человек в лесу. С оружием, соответственно — родственники. Вот паразиты, возмутился я, ускоряя шаг. Договаривались же, что один в лагере, другой на охоте…
И тут я увидел, что в джунглях не Сафосы. Суетливо шуршащий проф сзади замер, очевидно, поднимая руки, как и я.
— Почему вы наводите на нас оружие? — возмущённо спросил проф.
— Десять дней Готтия и Ант находятся в состоянии войны, — ухмыльнулся готтиец.
И да, на нас наводили карабины готтийцы, в военной форме, с мерзкими ухмылками. Ну писец какой-то, мысленно отметил я, прикидывая, врут сволочи насчёт войны, или нет.
Впрочем, нам-то пофиг, заключил мысленно я, прикидывая, что и как мне делать. Выходило неважно — я был усталый, а оберечь мне надо не только себя, но и профа, которого я толком и не вижу. Хотя, если проморозить пальцы, как с грабителем… Но их двое, прикидывал я, думая не прибить ли мне их с ходу.
— Вы нашли сокровища? — бросил готтиец.
— Это архе… там только развалины, — выдал проф, после вскинутого карабина целящегося в него.
Что меня напрягло, я уже думал “вымораживать”, но не черта не успел.
Поскольку со словами “давай”, пидарас, целящийся в меня, нажал спусковой крючок.
Всё что я успел, это шибануть эфиром по стволам, направляя их вниз — на два сразу воздействовать иначе не выходило никак. Раздались выстрелы, ногу обожгло болью, но я уже без “метаний” промораживал глаза, глазные нервы и далее в мозг паразитов. Они на это воздействие ответили помиранием. А я бегло взглянул на свою лапу — повезло, даже кость не задело, внутрення часть икры, отметил я.
Обернулся на профа… и чуть не заплакал. Очевидно, он с “даванием”, попробовал пригнуться. И… выстрел, максимум задевший бы ему бедро, попал в грудь. Судя по всему — в сердце. Дедушка лежал на боку, с обиженным выражением лица и стекленеющим взором изумлённых глаз.
— Как же так, проф? — искренне и вслух посетовал я, подходя к Виссу.
Прикрыл глаза мертвецу, заодно убедился, что мёртв. Ещё раз тяжело вздохнул и встряхнулся. Что в лагере — непонятно, но выстрелы, через секунду после выстрелов пидарасов готийских, оттуда раздавались.
Надо проверить, окончательно собрался я, отрезая от кителя дохлого готтийца тряпку и бинтуя икру. И, взяв на изготовку Росси, аккуратно стал приближаться к опушке.
