В дверь постучали, и в комнату просунулась крохотная вьетнамка:

— Гала, подушку дай?

— Подождешь, — огрызнулась суровая кастелянша.

Встала, захлопнула дверь и повернула в замке ключ.

— Житья от них нет! — пожаловалась она. — Думаете, я не знаю, зачем ей еще одна подушка? Опять гости приехали. А регистрироваться, конечно, не будут. Наглые, черти, прямо в глаза плюют!

На вопрос, знает ли она, как провел Ватутин вечер двадцать пятого мая, Галина ответить затруднилась. Она явно не понимала, зачем понадобились эти сведения. Даже сделала попытку это выяснить, но Юрий ничего определенного не ответил. «Узнает, что ему можно пришить еще одно убийство, и наговорит, — думал он. — Если помнит что-то — и так скажет».

Плейера Галина тоже не видела. Она с недоверием выслушала описание аппаратуры и только заметила:

— Странно, что не пропил.

Зато упоминание о ноже с инкрустированной рукояткой вызвало бурю эмоций. Женщина вскочила;

— Вы у него внизу, в мастерской были? Не были? Так что же вы сидите?! Он же там всей общаге ножи и ножницы точил! Мог что угодно припрятать! Пойдемте возьмем ключи у Егора! Все равно вам делать нечего, Спартак еще не вернулся.

Мастерская располагалась в подвале, в самом конце длинного полутемного коридора Здесь нечем было дышать от банной сырости. Справа, из-за дощатой двери, доносился глухой звук льющейся воды. Галина пояснила:

— Женская душевая. А следующая дверь — мужская.

В мужской душевой кто-то заливисто распевал песню без слов. Голосу певца был сильный, но слух отсутствовал начисто Его завывания зловеще отражались от зачумленных стен коридора, будто доносились из камеры пыток Галина протянула руку и взяла Юрия под локоть. Вряд ли на нее нагнал страху вид этого мрачного подвала. Скорее всего, она просто заигрывала Юрий не стал высвобождаться, тем более что они уже пришли. Галина с трудом повернула в замке огромный тяжелый ключ и торжественно зажгла свет;

— Любуйтесь. Здесь вообще можно трупы прятать — месяц никто не найдет. Сюда же, кроме него, никто не ходил!

Мастерская представляла собой довольно большую комнату без окон, с низким бугристым потолком. Воздух был сырой и теплый, попахивало плесенью. Под сильной, но грязной лампочкой стоял захламленный, обитый жестью стол с прикрученными тисками. На краю стола лежала куча рваного льна, стояла банка с засохшей краской.

Инструментов был мало Галина пояснила:

— Все пропало. Видите — остались только молотки и разводной ключ. Ну и всякое ржавое барахло. А когда Степа пришел на работу, ему выдали совершенно новенький полный набор. Эта сволочь все пропила.

Юрий поинтересовался — зачем же в таком случае взяли на работу спившегося сантехника, который к тому же еще и не совсем сантехник? Ведь общежитие, насколько он понял, принадлежит строительному техникуму. Неужели нельзя было найти сантехника из своих? Галина замахала руками:

— Да что вы! Кто же пойдет на нашу зарплату?! Вы вообще знаете, за какие деньги мы тут мучаемся?! У меня, например, оклад — триста двадцать пять рублей. Если бы не квартира — я бы тут и дня не осталась! Хотя бы продавцом устроилась, и то бы лучше жила.

— А у Ватутина какой был оклад?

— Шестьсот пятьдесят, — мгновенно ответила она. — Ну и конечно, левые заработки. В основном — на замках имел. Врезает, стервец, мастерски, аккуратненько. Да вот, полюбуйтесь! Вот вся его механика!

Она ткнула пальцем в кучу хлама на столе. Юрий присмотрелся и увидел жестяную банку из-под кофе, откуда торчали головки ключей.

— Это у него заготовки, — пояснила женщина. — А теперь представьте, какой он бизнес делал. Сделать копию ключа в металлоремонте — от сорока рублей и выше. А он брал двадцатку, чтобы на бутылку хватило. Или вообще — водкой брал. Конечно, все к нему шли. Вот, кстати, еще чей-то заказ валяется. — И она указала на кольцо с тремя ключами. — Теперь уже не получат, гады… Чьи это ключики, интересно? Аж целых три! У кого это в общаге на двери три замка?! Ну, этих я быстро вычислю!

Никаких ножей и ножниц в мастерской не нашлось.

Юрий добросовестно осмотрел все углы, даже разворошил кучу ветоши для утепления труб. Галина ходила за ним по пятам и приговаривала:

— Папашу из себя строил… Дочку он любит… Дочка у него артистка, подумайте только… Все уши прожужжал — какая она у него красивая, какая талантливая. А с виду — ничего особенного. Я, честно говоря, как увидела, что он какую-то девицу в подвал ведет, решила — шлюху с улицы завел. Еще спросила, отметилась она на вахте или нет. Потом сама проверила — отметилась.

— Это вы о чем? — Юрий брезгливо отряхивал ботинок, к которому пристал кусок промасленной ветоши.

— Да о дочке его, как ее там звали… Ольга, что ли?

Юрию наконец удалось освободиться от ветоши, и до него внезапно дошел смысл ее слов. Он переспросил, и женщина подтвердила — пятого мая, когда Ольга пришла к отцу в общагу, он водил ее сюда, в подвал.

— Наверное, в эту берлогу, — добавила она. — Ну, разве что она решила помыться?

— Вы точно видели, что они спускались в подвал? — продолжал недоумевать Юрий. — Что им тут понадобилось?

— Это вы у Степана спросите. А я не знаю. Ну, вы все осмотрели, можно запирать?

Спартак вернулся с работы в девятом часу вечера. К тому времени Юрий совсем затосковал — Галина оглушила его своей агрессивной болтовней. В основном она жаловалась на свою тяжелую жизнь и сплетничала про обитателей общаги. Про Лешу рассказала, что он западает только на восточных женщин, на русских совсем не реагирует. По специальности он сварщик. Пьет умеренно, только за чужой счет, если угостят. В сожительницы выбирает торговок водкой — так в один присест получает бесплатную выпивку и закуску. Скуповат, все заработанные деньги отвозит на родину, в Рязанскую область, где у него жена с детьми и большое хозяйство. Строит там дом. О семейной паре из сто пятой комнаты кастелянша поведала, что Миша — рохля и тряпка, что жена держит его под каблуком, а она баба сварливая, с ней лучше не связываться.

«Лучше бы за ребенком следила, чем за мужиком, у них мальчишка этой зимой менингитом болел, еле спасли! Теперь говорит совсем плохо». Спартак был единственным, о ком Галина отозвалась с уважением:

— Между прочим, у человека высшее незаконченное образование. Почти закончил строительный институт. А работает на стройке. Он черепицу кладет мастерски! А сюда попал, потому что с женой развелся. Она у него квартиру отсудила. Двое детей. Ну, этого со Степаном равнять нечего. Этот почти совсем не пьет. Вы понимаете — у него же вся работа на крыше. Сорвешься в пьяном виде — костей не соберешь! Да вот и он явился! — закончила она характеристику, склонив голову набок и прислушиваясь. — Вы тут посидите минутку, я пойду его предупрежу. Устал, наверное…

Спартак и в самом деле устал. Он замороченно смотрел на гостя, явно воспринимая его как еще одну напасть в конце рабочего дня. Однако предложил сесть. В комнате у него было чисто, бурый рассохшийся паркет, как видно, недавно мыли. Обои на стенах дешевые, но свежие. Хозяин вынул из холодильника два замороженных куриных окорочка и с грохотом бросил их в кастрюлю. Юрий явно мешал ему готовить ужин. Однако, когда тот рассказал, по какому вопросу пришел, Спартак немного оживился.

— Да, я был у него на поминках, — подтвердил он. — Несчастный он человек. Не дай бог никому такое пережить…

Я сам разведен, за детей переживаю. Он даже плакал, я первый раз видел, как он плачет. Сказал, что пошел к бывшей жене па поминки, а его выгнали. Что это за люди?!

Также Спартак рассказал, что вообще-то с Ватутиным не дружил. Общались редко — разве случайно встретятся в коридоре. У него после работы одна мечта — поесть и завалиться спать. А у Ватутина другие интересы. Но на поминки Спартак все-таки пришел, потому что Степан его очень настойчиво звал. Неудобно было отказать.

— Я там почти не пил, — сообщил Спартак. — Так, одну рюмочку, да и закуски не было. А у меня работа, да еще с желудком мучаюсь, боюсь, язва начинается. Просто посидел, послушал его, посочувствовал. Потом к себе поднялся. Вот и все.