В глазах Долгорукого одновременно вспыхнули гнев и удивление. «Как он смеет мне задавать такой вопрос!?» и «Александр!? Вот так с маху, и такой вопрос?» Долгорукому понадобилось меньше минуты, что взять себя под контроль. Он разжал кулаки, и положил немного дрожавшие ладони на стол, и прямо, сразу с интересом и вызовом посмотрел на меня, и твердо сказал: «Если вы Ваше Императорское Величество, сочтёте, что, я уже не могут быть военным министром, я подам в отставку, и будут просить вас отправить меня в Крым или на Кавказ. Если теперь и, вы, окажите мне доверие, то я вам отвечу, как и вашему отцу, императору Николаю Павловичу в день восстания декабристов, когда я был во внутреннем карауле Зимнего дворца, будучи ещё корнетом».
— Василий Андреевич, я не могу вспомнить какой вопрос задал вам отец, в этот важнейший день для России, — сказал я. Я его точно не знал, а память Александра молчала.
— Проходя на площадь к мятежникам, государь спросил, может ли он на меня надеяться, — ответил Долгоруков. Я молчал. Он встал.
— «Ваше Величество! Я — князь Долгоруков! Так я ответил вашему отцу, — взволнованным голосом сказал он. Я тоже поднялся, и сказал: «Тогда, господин, военный министр, давайте вместе браться за дело, и выправлять положение дел. Войну нам не выиграть, но, свести её к ничьей шансы есть». Долгоруков вновь с интересом на меня посмотрел. Вероятно он видел перед собой другого Александра, не того, которого знал давно и хорошо. После этого мы до вечера с перерывом на обед, занимались делами. Хотя и во время обеда мы тоже говорили о войне.
Дни, которые шли, были днями сурка. Подъём в семь или около того, зарядка, завтрак, и работа. На завтрак я себя баловал. Прекрасно сваренный кофе, со сливками, каши разные, и ассорти бутерброды. Хлеб, масло, и икра чёрная и красная, или осётр и стерлядь. Вкусно!!! Вкус специфический! А, что работа императором весьма вредная, даже грохнуть могут. Хоть немного можно же посибаритствовать.
Потом опять работа, перед обедом занятия спортом, в моём случае это сабельный и штыковой бой. Обед, иногда с семьёй, супругу, сыновей, изучал, присматривался к ним. Сам больше помалкивал. В первый наш общий обед, я их удивил своим новым внешним видом, как и прочих окружающих.
Я подстригся, что-то вроде канадки, и снёс без сожаления дурацкие бакенбарды, оставил усы в стиле «подкова». И выглядел теперь так сказать весьма маскулинно или брутально, всё равно. В общем нормально. Супруга моя в этом времени, Мария Алекса́ндровна увидев своего Александра таким, удивленно и внимательно на меня посмотрела. И улыбнувшись, сказала: «Саша, в таком виде ты похож на свирепого викинга». «Мне больше по душе, древний русич или князь Святослав», — так улыбнувшись в ответ, сказал. И, обратившись тоже рассматривающим меня, Николаю, Александру и Владимиру, моим сыновьям: «Кто из вас знает, про князя Святослава? После обеда я вам о нём расскажу». Тем самым вызвав их рядах оживление, и одобрительный взгляд со стороны Марии Алекса́ндровны.
После обеда по режиму, у меня был час сна. Потом опять работа, ужин, так же иногда с семьёй, и вновь работа. Перед сном киселя с булочкой и в люлю. Взял себе за правило ложиться спать не ранее полночи. В общем, получалось стабильно более двенадцати часов я работал. Ещё и перед сном было тоже рабочие время, мысли, идеи, вопросы, хотя засыпал быстро.
Свою нынешнею супругу, Марию Алекса́ндровну, я тоже посещал. О что? Тут мне тридцать семь лет, её тридцать три. И хоть она и родила уже шестерых. Вполне была привлекательная так сказать для сèксу, да, и я сам был не прочь расслабиться. Организм то требовал. Тем более супружница была на моё удивление весьма опытная, да и задору ещё хватало. Хотя и я её кое-чем удивил и порадовал. Что кривить душой, фильмы в духе «даст иш фантастиш» мало кого обошли стороной. Так, что бывало, когда я к ней приходил на ночь, делали и по два захода, вечером и утром.
В деле разгона госаппарата по схеме, скорость, качество, полезная инициатива в плане выполнения указов, приказов, решений, введение военного положения, создание ГКО, полпреды, манифест пошло на пользу. Ну и ручно-пальцево-фееричный режим управления так же. И для его большего эффекта я завёл у себя журнал. Там была графы, где указывалась, фамилия, должность, далее, что должен был сделать, что для этого надо, что дали, и сроки выполнения. Он был разбит по направлениям: экономика, армия, флот, ВПК, транспорт, дороги, внешняя политика, образование, и. т д Чтоб постараться ничего не упустить, из того, что было уже намечено. Некое всевидящее око Саурона. Император всё помнит. Мои адъютанты, секретари и Первое отделение Собственной Е. И. В. Канцелярии, так же делали не мало, чтоб процесс пошёл. Они играли роль рабочего стола, жёстких дисков, и компьютерной мышки. Хранение, поиск, открытие, переформатирование файлов. И появился у меня кабинет со шкафами, где начали, накапливаться досье, с плюсами и залётами. Тоже говорят действенный инструмент в делах государственных, что ж будем проверять на практике.
К середине апреля предпринятые действия, мероприятия начали давать подвижки, да они были ещё не видны невооружённым взглядом. Но, мне через поток докладов, отчётов, докладных записок, списки предприятий, лиц, было видно, что дело понемногу но, пошло. Комиссии, комитеты, МВД, жандармы уже дали первые аресты, в сумме десятки арестов. Это позволило вернуть в казну первый миллион рублей серебром, который должен был быть украден, и растащен по кубышкам. Лишились своих мест многие большие чиновники в министерствах, департаментах, руководители казённых заводов, пошли в отставку, на понижение в должности генералы, полковники, многие попали под суд. Это положительно влияло на исполнительскую дисциплину органов власти разного уровня.
Это меня радовало, но, мыслями я был в Крыму, точнее в Керчи. Я знал, что союзники будут её брать в мае. Но, когда, 5-го, 10-го, 15-го или 25-го мая? Этого я не знал. Поэтому решил, что в Керчи я должен быть 25 апреля. Чтоб успеть самому всё, что там сделано увидеть, оценить, понять замысел обороны Керчи.
Поэтому в ночь с 16-го на 17 апреля, я с сыновьями Николаем и Александром, со своим штабом, походной канцелярией, с полусотней Собственного Его Императорского Величества Конвоя, полуэскадроном Гвардейской полевого жандармского эскадрона, ротой дворцовых гренадёров, и вагонами, которые были забиты оружием, порохом, брониками, касками, полевыми кухнями, формой, обувью, медикаментами и прочим барахлом для войны. Летели на всех парах по зеленому туннелю из Петербурга в Москву. Там нас ждали, тарантасы, дормезы, дилижансы, шарабаны, разные типы карет, грузовые повозки. Сотни этих транспортных средств в комплекте с лошадьми и водителями кобыл, меринов и жеребцов, собирались в столицах, крупных городах, они были нужны для перевозки тысяч людей, а точнее солдат, и грузов.
Уже с марта месяца все эти «барские телеги», как их называли солдаты, начали включаться в транспортный поток, который шёл в сторону Крыма и обратно. Каретные мастерские, заводы, фабрики, все, кто мог делать вариант дилижанса на 12–14 человек получили заказы на изготовление их упрощенного варианта и грузовых повозок. Главное критерий для них, это надёжность. Солдату комфорт особо не нужен. Для него главный комфорт при передвижении в том, чтоб лишь бы не пешком. Кто служил, тот знает, что лучше плохо ехать, чем хорошо идти.
На хозяйстве я бы с удовольствием оставил, вместо себя, что-то вроде князя-кесаря, но, кандидата особо не было на сию должность. Поэтому был составлен триумвират, Орлов, как мой зам по ГКО, Киселёв как сисадмин и хозяйственник, и великий князь Константин. На очень закрытом совещании перед моим отъездом был составлен план действий, на два месяца, кто, что делает, за, что отвечает, расписаны полномочия. Орлов, Киселёв, люди многоопытные, проверенные делами, надёжные. А Константин будет при них для веса, как брат императора. С ним у меня 15 марта произошёл важный разговор, который во многом будет в будущем определять судьбу самого Константина, и что ещё более важно России.
