Союзники тем временем подошли к укрепрайону «крепость Керчь» главными силами, и стали разворачивать свою артиллерию. Одновременно с ней в боевые порядки выстраивались новые батальоны противника. Хомутову и его войскам предстояло выдержать артобстрел, и уже более мощную атаку пехоты.
Генерал сэр Джордж Браун, уступил генералу Д'Отмару в вопросе, что обстрел русских позиций следует вести не менее часа, добавил ещё четверть часа.
Около часа по полудню поступил доклад, что артиллеристы готовы. Им был дан приказ открыть огонь. Через две минуты загрохотали сразу несколько батарей. По русским били ядрами и гранатами. Их позиции покрылись всплесками попаданий и взрывов.
Командующий турецкими силами десанта, Рашид-паша, видел как артиллерия французов и англичан перепахивала укрепления русских. Жаль, что она была полевой, а не осадной. Но, били хорошо. Европейцы умели воевать. Хотя против русских под этим проклятым Севастополем у них тоже не особо получалось, как и на протяжении уже более ста пятидесяти лет у турок в войнах с Россией.
Да, Омер-паша и Искендер — паша добились успеха в Евпатории против генерала Хрулёва. Но, будь у него такие силы и поддержка флота союзников, и он смог, как и эти принявшие учение Пророка христиане, серб и поляк, отбить штурм русских. Надо сказать, он им завидовал. Но, теперь и у него есть шанс добиться успеха. Просто надо делать, как говорят эти англичане и французы, и они помогут войти ему победителем в Керчь. Поэтому он сразу дал согласие, на выделение трёх турецких батальонов, и на то, что они пойдут в атаку в первой линии, а за ними по батальону от англичан, французов, и их же батарея.
Хомутов и Карташевский согласно плану сражения проявляли отличное качество для военных, терпение, они и войска терпели, и пережидали обстрел противника. Хотя полковник тоже немного потрясённый и воодушевлённый удачным началом сражения, предложил генералу ответным огнём подавить артиллерию противника. Находившиеся в его руках две батареи 1\2 пудовых единорогов и батареи 12-ти фунтовок, были способны это сделать достаточно быстро. Но, было ещё рано пускать их в ход. Поэтому они с другими офицерам во время обстрела находились в блиндаже. Солдаты и расчёты частью тоже в блиндажах, частью в глубоких окопах, местами даже перекрытые настилом из бревён. Орудия были в укрытия и прикрыты щитами, мешками с землёй. Всё это, расположение позиций на высотах и наличие у противника в основном полевой артиллерии должно было помочь избежать больших потерь в ходе даже длительного обстрела из артиллерии. Поэтому терпели и ждали, ощущая иногда содрогание земли от близких попаданий ядер и бомб.
Из книги «На службе Франции» генерал-лейтенанта Але́н де Ло́нна, глава «Война в Крыму».
«После первой атаки мой батальон передвинули ближе к Керчи, к высотам на севере, где несомненно тоже были русские укрепления. Мой батальон, ещё один французский и английский перекрыли дорогу, идущую в город. Мы встали примерно в половине лье от высот. Став заслоном в случае атаки русских во время нашей атаки на их позиции вне города. Оттуда я и наблюдал ход боя.
Ещё били наши и английские батареи, а батальоны, создав боевой порядок пехотного полка в атаке уже пошли вперёд. Надо сказать, что идущие впереди турки неплохо держали строй. Они отправили с нами свои лучшие части, чтоб на фоне французских и английских войск выглядеть как можно более солидно. Хотя, честно надо сказать у меня их солдаты, и даже офицеры, часто вызывали усмешку, и даже чувство презрения. Такой армией они хотели добиться успеха против русских? Которые благодаря своему упорству, фанатизму, ряду счастливых случайностей и русской зиме сумели одолеть самого великого Бонапарта. А самих турков на протяжении последних лет сто всегда побеждали.
Рассматривая в трубу позиции русских я видел немалые разрушения. Казалось, что наша артиллерия неплохо поработала. И теперь пехота должна была огнём и штыком завершить дело.
Пехота шла уверенно. На левом фланге, там, где еще не проходили наши войска, под ногами у турок начались вновь рваться мины. Но, они всё равно шли вперёд. Русские молчали, хотя если у них была артиллерия, они могли уже смело открыть огонь. Примерно с дистанции восемьсот шагов, русские открыли нечастую прицельную стрельбу из винтовок. Но, она, конечно, не могла остановить даже турок, хотя по мере приближения к русским позициям их огонь только усиливался, и потери росли. Остальные русские молчали. И это у нас уже начало вызывать чувство облегчения, значит, наш обстрел дал свои результаты.
На дистанции около трёхсот пятидесяти шагов от русских позиций я увидел, что слегка поредевшая от огня стрелков первая линия как будто натолкнулась на неведомую преграду. Первые ряды остановились или снизили темп движения, следующие за ними из-за этого быстро к ним приблизились, создавая, таким образом, столпотворение на дистанции действенного огня даже из гладкоствольных ружей. Русские молчали. Они ждали. Ждали пока боевые порядки перестанут быть таковыми, и превратятся в толпы, несмотря на усилия сержантов и офицеров, которые пытались восстановить строй. Я бы на месте русских сделал бы тоже самое. Дождался бы самого лучшего момента в этой ситуации, и открыл огонь из всех видов оружия. Что они и сделали. Но, как показали дальнейшие события, уничтожали они турков, не из всего, что было у них на укреплениях».
— Час и четыре минуты, господа, нас обстреливали, — сказал генерал Хомутов.
— Сейчас, как и полагается нас будут атаковать. Только гораздо большими силами, чем до этого.
— Все на свои позиции. Встретим ещё раз. Коль мало им показалось. После этих слов генерал и офицеры состоявшие при нём сменили фуражки на каски, это сделали и все остальные, и стали выходить из блиндажа. Кирасы они и не снимали.
— Посмотрите, Николай Григорьевич, турков вперёд пустили, — сказал обратившись к Карташевскому Хомутов.
— Что ж, басурмане, вот и с вами вновь встретился. Теперь только англичане в новинку будут, — произнёс генерал.
— Я вижу пять батальонов.
— Точно так, Михаил Григорьевич, — ответил ему Карташевский.
— Раз так, будем их почивать картечью из шестифунтовок и легких единорогов. Будьте готовы, — отдал распоряжение генерал.
Когда турки уперлись в инженерные заграждения и тела убитых и раненых в первой атаке, они в нескольких местах начали топтаться на месте. В этом момент по ним и открыли огонь не только из винтовок и картечью из легких орудий, но, и из ружей, два пехотных батальона.
Они имели на вооружении штатное пехотное ружьё образца 1845 года и 1852-го калибром в 7,1 линию (18,03 мм). Оно было наиболее совершенным образцам гладкоствольного оружия в русской армии за всю её историю. Но, перед сражением за Керчь линейная пехота получила ружья с переделанными прицелами по пулю Фостера. Были проведены стрельбы, для освоения старого-нового оружия солдатами. Благодаря этому русская пехота теперь могла вести оборонительные бои на равных с французами и англичанами, и стала опасна для них в перестрелках и на открытой местности.
И снова зазвучали команды, «заря — ЖАЙ!», «ТОВСЬ», «КЛАДСЬ», «ПЛИ!!!» И теперь русские залпы начали отнимать сотни жизней турецких солдат.
После первого залпа, турки к их чести, закричав своё «Алла!!!» отдельными группами ринулись в атаку, где можно было это сделать, перейдя уже на бег. Пытаясь увлечь за собой остальных. Местами был открыт ответный огонь. Но, по меркам Крымской войны перенесённый на них ураганный винтовочно-ружейный огонь и картечь, в течение нескольких минут уничтожили смельчаков, и не потерявших духа солдат и офицеров, и, продолжили избивать остальные силы турок. И в палитру поля боя стал вновь активно прибавляться тёмной синий цвет. Это был колер турецкой военной формы. С каждым залпом синий начинал преобладать над красным.
Носители тоже синей формы, французы, и красной, англичане, увидев, и поняв, что происходит с турками, не стали спешить вступать в бой. Только их батарея открыла огонь, по проявившим себя русским батареям. И вскоре начала за это расплачиваться. По ней стали бить из орудий и винтовок. Поэтому европейцам вскоре отдали приказ отходить, поэтому они не понесли серьёзных потерь, за исключением артиллеристов. Задние ряды турок, просто обратились в бегство.
