Ему не следовало бы кричать на нее. Эта умная, сильная женщина много перенесла три года назад из-за Элланда, и теперь, похоже, все повторяется. Да и ему нелегко.

— Кто-то сделал все, чтобы мы убедились в появлении нового Мементо Мори, — спокойно констатировал он. — Прекрасно, послание передано и прочитано. Я доберусь до него, как добрался до Закери.

Аспазия робко улыбнулась дрожащими губами.

— Спасибо, Тобиас. Я знала, что могу положиться на тебя. Жаль только, что не поняла этого три года назад, когда позволила обаянию Закери себя ослепить.

Тобиас решил, что не желает больше слышать подобных признаний, и поспешно отступил от двери.

— Постарайся отдохнуть, Аспазия. Я должен выезжать завтра утром, так что увидимся в Лондоне.

— Но почему ты покидаешь меня?

Не было необходимости объяснять, что Лавиния умудрилась разозлись хозяина и их обоих с позором изгнали из дома. Нужно высоко держать марку «Лейк и Марч».

— Я сделал здесь все, что мог, — холодно объяснил он, — и теперь должен вернуться в город, чтобы продолжать расследование. Время не ждет.

— Да, конечно. — Она поколебалась, не делая попытки закрыть дверь. — Тобиас, я сказала то, что думала. Как глупо, что три года назад я не поняла всю глубину разницы между тобой и Закери. Но теперь я стала гораздо мудрее и за то время, что мы жили в разлуке, многое узнала. Вижу, и у тебя есть свои сожаления о том, что случилось в прошлом. Не хочешь зайти и немного поговорить?

Приглашение не могло быть откровеннее, даже запечатлей она его на бумаге. Аспазия недвусмысленно приглашала его в постель.

— Не думаю, что это хорошая идея, — пробормотал он. — Уже глубокая ночь, а завтра рано вставать. Прощай, Аспазия.

Она грустно улыбнулась.

— Да, разумеется, я понимаю. И счастлива, что ты нашел ту, которая тебе небезразлична, Тобиас.

Он отошел. Дверь тихо закрылась за его спиной.

У подножия лестницы Тобиас помедлил. Самым разумным будет продолжать путь к своей комнате. Если он не сможет заснуть, проведет в сборах время до рассвета.

Он еще немного постоял у лестницы. Вокруг ни души. Не слышно ничьих шагов. Очевидно, насильственная смерть лишила гостей охоты к ночным играм.

После недолгих размышлений он передумал и послал разумные намерения ко всем чертям. Поэтому поднялся на этаж Лавинии и зашагал к ее двери. Он постучит очень-очень тихо. Если она не ответит, значит, вероятнее всего, заснула. И тогда он поступит как настоящий джентльмен, вернувшись к себе.

Тобиас едва слышно стукнул в дверь, которая немедленно отворилась на несколько дюймов. Лавиния улыбалась в узкую щель. Она уже успела переодеться в длинную белую ночную сорочку. Тонкие кружева пенились у горла.

Кровь Тобиаса мигом загорелась.

— Мне вдруг пришло в голову, — прошептал он, ступив через порог, — что ночь все-таки не должна пройти даром.

— Превосходная мысль.

Она закрыла дверь и повернулась к нему. Тобиас заметил, что Лавиния распустила волосы и тонкие прядки образовали огненный нимб вокруг ее умного, интригующего лица. Глаза казались озерами чувственной тайны. Она улыбнулась медленной, загадочной улыбкой, отчего у него внутри все сжалось.

Он схватил ее в объятия. Когда их губы встретились, пламя страсти вспыхнуло с новой силой. Как всегда, когда он держал ее вот так.

Она предназначена для него.

С ней ему не приходилось ни в чем себя ограничивать. Он даже мог рискнуть настолько, чтобы позволить Лавинии подойти совсем близко к тому уголку своей души, который он тщательно скрывал от посторонних всю свою жизнь.

Он подхватил ее и понес к узкой кровати. Опустил на одеяла и помедлил ровно столько, чтобы сорвать с себя одежду.

И тогда она улыбнулась и протянула ему руки.

Его собственный личный месмерист, подумал он. Единственная, кто может ввести его в транс.

— Лавиния…

Тобиас устроился между ее мягкими теплыми бедрами, сжал запястья и поднял ее руки над головой. Почти болезненная потребность терзала его.

Он нагнул голову и прошептал:

— Иногда я так сильно хочу тебя, что удивительно, как это желание не испепелит меня.

— О, Тобиас, неужели не понимаешь? Когда сгораешь ты, сгораю я.

Тобиас зажмурился, выпустил ее запястье, поднял подол длинной сорочки и провел ладонью по шелковистой коже внутренней поверхности бедер, а когда достиг цели, нашел ее горячей и уже влажной. Запах ее тела пьянил, кружил голову.

Он коснулся ее. Лавиния затаила дыхание и чуть подалась вперед. Ее свободная рука стиснула его голое плечо: пальцы впивались в кожу. Она нетерпеливо попыталась вырвать вторую руку, но Тобиас настойчиво продолжал прижимать ее к подушке.

— Рано, — пробормотал он, почти не отнимая губ от ее груди. — Сначала скажи, как ты хочешь, чтобы я тебя ласкал.

— Ты ласкаешь меня именно так, как мне хочется. Ты, кажется, всегда знаешь, что нравится мне больше всего.

Он скользнул кончиками пальцев чуть выше, прижав крохотную набухающую горошинку.

— Может, вот так будет еще лучше?

Лавиния застонала и приподняла бедра.

— О да… чудесно…

— А как насчет этого?

Он проник в нее пальцем и нажал сильнее.

— Тобиас.

— Насколько я понял, это еще лучше.

— Да, — выдохнула Лавиния, надавливая на его ладонь. — Лучше… чем идеально…

Он попытался отнять палец. Крохотные мышцы судорожно сжались.

— Нет, — едва не заплакала она. — Коснись меня снова… вот так…

— Скажи точно, чего ты хочешь.

Она зарылась пальцами в его волосы и притянула его голову к своей груди.

— Ты знаешь, чего я хочу. Ты единственный, кто знает. Коснись меня, Тобиас.

У него шла кругом голова.

— Всегда готов услужить леди.

Он накрыл губами ее сосок и одновременно проник пальцем еще глубже, лаская внутренние стенки ее тесного грота.

Лавиния что-то несвязно пробормотала, извиваясь под ним, и снова попыталась освободить руку. Ах, как она сильна… гораздо сильнее, чем кажется.

— Нет, — прошептал он, — я хочу, чтобы ты разлетелась на миллион звезд в моих руках.

— Тобиас.

Еще глубже. Еще настойчивее.

Она тихо вскрикнула.

Глаза закрылись.

Он ласкал ее, пока она не обезумела, и только тогда отпустил ее запястье. Она с силой прижала его к себе и обвила ногами поясницу.

Он овладел ею.

Она снова вскрикнула, содрогаясь в конвульсиях, и только тогда он излился в нее, сотрясаемый невидимым штормом.

Они вместе ринулись в водоворот.

Долгое время спустя он очнулся от тяжелого, сладостного сна, последовавшего за бурей страсти. Кровать была в самом деле слишком узка для двоих, но Тобиас и не думал жаловаться.

Пряный, густой запах плотской любви ощущался в воздухе, и Тобиас знал, что в его представлении он всегда будет связан с ней.

Она расслабленно лежала на нем. Голова покоилась на его плече, волосы рассыпались по груди. Сорочка сбилась, обмотавшись вокруг талии. Свеча почти догорела, но в тусклом свете все же были различимы округлые контуры ее голых бедер.

Он провел ладонью по ее спине, до самых мягких изгибов ягодиц.

— Спишь? — едва слышно спросил он.

— Нет, — пробормотала она.

— Я люблю тебя. Что бы еще ни случилось, никогда этого не забывай.

Лавиния пошевелилась, подняла голову и нежно поцеловала его в губы.

— Я тоже люблю тебя, Тобиас. Что бы еще ни случилось, никогда этого не забывай.

Он пригладил ее разметавшиеся волосы.

— Никогда, милая.

И подумал, что они только сейчас произнесли обеты, связавшие их навеки.

Ему ужасно не хотелось покидать теплую постель, но он неохотно привстал.

— Пожалуй, нужно возвращаться к себе.

— Ты действительно хочешь проспать весь жалкий остаток этой ночи? — осведомилась она.

Он ощутил, как плоть его дрогнула и снова затвердела.

— Я только сейчас сообразил, что до города ехать долго, — засмеялся он, целуя ее шею. — У нас еще будет время отдохнуть.