Каландрилл осторожно выдохнул и посмотрел вперед, пытаясь определить расстояние до ближайших деревьев. Принимая во внимание скорость, с какой они продвигаются вперед, до темноты им туда не добраться. Впервые он подумал, что, возможно, им придется ночевать в лодках. Перспектива ужасающая, но торопиться — значит привлечь внимание драконов, и он заставил себя быть терпеливым и сосредоточиться на той опасности, которая — грозила им прежде всего.

Иссым полушепотом отдал приказание, и они остановились. Прямо наперерез им медленно дрейфовала огромная красноватая спина, и сердце Каландрилла упало. Это был не самый большой дракон из тех, что они видели здесь, но он плыл между ними и деревьями, а попытаться обойти его стороной означало бы запутаться в плотном скоплении лилий, где дремали его более крупные сородичи. Они ждали.

Дракон медленно дрейфовал перед ними, как огромное бревно, не замечая их. Глаза у него были открыты, но он словно бы дремал. Каландрилл насчитал девять птиц, суетливо выклевывавших что-то из складок кожи на спине дракона, три сидели в раскрытой пасти, с птичьим усердием копошась в его зубах. Сколько им понадобится времени, чтобы завершить работу? Каждое мгновенье, проведенное в напряженном молчании, тянулось бесконечно; пот медленно капал у него со лба. Наконец птицы перелетели на спину животного, и дракон, словно по команде, нехотя шевельнул хвостом и тронулся, освобождая путь.

— Мы плыть, — настойчиво прошипел Иссым, глядя в небо — Дракон скоро просыпаться.

Каландрилл посмотрел вверх — солнце клонилось к западу, подступали сумерки. Катя шепотом отдала приказание и вануйские гребцы вновь опустили шесты в воду, толкая лодки вперед. Рука, в которой Каландрилл держал копье, стала затекать, и он слегка опустил ее, все еще не отваживаясь выпустить оружие, хотя ему очень хотелось помассировать затекшие мышцы. Продвижение вперед шло мучительно медленно. Драконы начинали шевелиться, словно услышали Иссыма. Островки лилий медленно покачивались на волнах, кругами расходившихся от хвостов и от опускающихся в воду туш. Птицы мгновенно взмыли в воздух, заслонив собой солнце и наполнив воздух резким гомоном, эхом отдавшимся в деревьях.

Плечи Иссыма под грубой одеждой напряглись, и, поднявшись во весь рост, он поднял гарпун, целясь в подплывающего дракона, от близости которого лодка опасно накренилась. Каландрилл почувствовал себя очень неустойчиво и даже засомневался, сможет ли попасть в чудище, если возникнет такая необходимость. Ему оставалось только молиться о том, чтобы этого не произошло. Если дракон на них нападет, то им не спастись.

Деревья были уже совсем близко. Но все еще очень далеко, чтобы укрыть их от драконов. Серо-серебристые, они манили путешественников, обещая спасение. Гребцы осторожно опускали в воду шесты, твердо ведя лодки к спасительной линии, за которой росли деревья. Там, в протоке, монстров уже нет. Деревья все приближались и приближались.

Каландриллу даже начало казаться, что все обойдется. И тут на них набросился дракон.

Вануец, стоявший на носу, негромко крикнул, предупреждая об опасности. Громадина неслась прямо на них. Иссым жестом приказал прибавить скорость и махнул второй лодке, чтобы она остановилась и пропустила дракона между ними. Но то ли они его не поняли, то ли понадеялись проскочить, только вторая лодка вдруг ускорила движение. И столкнулась с драконом.

Поначалу всем показалось, что животное не заметило столкновения, и Каландрилл даже решил, что они проскочат. Но тут разверстая пасть обрушилась на лодку. Дракон зарычал и ушел под воду. Вануйцы яростно втыкали в дно шесты, лодка угрожающе раскачивалась на волнах, поднятых животным. Иссым предупреждающе закричал, но гребцы уже и так отбросили шесты и схватили гарпуны. Три лучницы целились в дракона. Его хвост мощно ударил по воде, и бревноподобное тело стремительно понеслось на лодку, как огромный, красный, все пробивающий таран. Стрелы взмыли в воздух и вонзились в пасть. Дракон зарычал, широко раздвигая челюсти и пряча уязвимые нос и глаза, и уже в следующую секунду сомкнул их, и в лодке образовалась неровная пробоина, сквозь которую она тут же стала набирать воду. Чей-то гарпун вонзился в дракона, и он опять зарычал. Раздался крик, кто-то упал за борт, и дракон в мгновение ока перекусил человека. Появилось еще три зверя. Иссым закричал:

— Быстро!

Катя запротестовала:

— Нет! Надо помочь!

Но чем они могли помочь? Куара и ее лучницы обстреливали животных, и одна стрела вонзилась дракону в глаз, он зарычал и перевернулся брюхом вверх, в которое туг же впилось сразу несколько стрел. Но остальные трое по-прежнему атаковали уже поврежденную лодку, причем число хищников, привлеченных борьбой, все росло. Еще один человек вывалился за борт и, стоя по плечи в воде, воткнул гарпун меж разверстых челюстей животного, которое проглотило его и тут же ушло под воду. Еще одно животное атаковало лодку. Поле из лилий наполнилось рыком разъяренных хищников и криками вануйцев, пожираемых драконами. Каландрилл сжал руку на талисмане, всей душой желая, чтобы его магия отогнала кровожадных монстров, но камень оставался холодным, безразличным.

— Нет помогать, — кричал Иссым. — Мы остаться, мы погибать… Быстро деревья.

Брахт сказал:

— Он говорит дело. Ахрд, прости нас, но другого выбора нет.

В глазах Кати стояли слезы. Одна из лучниц пыталась вброд дойти до них, но вот дракон набросился на нее, и она закричала. Катя стала отдавать резкие команды. Гребцы бросили гарпуны и схватились за шесты.

Добравшись до мангровых деревьев, они остановились и оглянулись назад. Поле из лилий успокоилось. Несколько шероховатых бревен плавало меж островков лилий, но от вануйцев и от запасов провизии не осталось и следа.

— Большой дракон нет приходить здесь, — тихо сказал Иссым.

Катя посмотрела на него и покачала головой. Глаза ее потемнели от горя. Куара дотронулась до ее плеча и что-то прошептала на вануйском. Катя ответила на том же языке и бросилась на дно лодки.

— Иссым жалеть, — сказал полукровка.

— Сколько еще? — прошептала Катя. — Сколько еще умрет?

— Теперь легче, — успокоил ее Иссым. — Скоро мы видеть сывалхин… Я доводить безопасно клан.

— Им это уже безразлично.

Катя смотрела на поле из лилий. Брахт сказал:

— Надо идти вперед. Спускается ночь.

Она кивнула, не проронив больше ни слова, все еще не в силах оторвать глаз от того места, где погибли ее товарищи.

— Теперь место безопасный, — говорил Иссым. — Найти место безопасный… Там жалеть.

Катя опять кивнула и, вытерев слезы, что-то сказала гребцам. Они вновь подняли шесты и погнали лодку меж деревьев, все дальше удаляясь от поля из лилий. Солнце опускалось к горизонту, тени удлинились и траурным покрывалом накрыли убитых горем людей.

В последующие дни на путешественников обрушились новые невзгоды. Большая часть провизии пропала, а того, что у них было с собой, хватило совсем ненадолго. Иссым показал им съедобные растения и наловил рыбы, но это было слабым подспорьем для людей, которые проделывали большую физическую работу. Они не знали, куда деваться от сырости: все снаряжение, за исключением купленного у эк'Салара, гнило и покрывалось плесенью или грибком. Оружие приходилось смазывать каждый вечер. Настроение у всех было подавленным. Какая еще охрана нужна Тезин-Дару, если к нему и так не пробраться по этим хлябям… Они блуждали в лесах и топях, как в аду. Здесь их поджидали только опасности. Каландриллу начало казаться, что так будет вечно.

Один лишь Иссым сохранял присутствие духа, и это даже раздражало их — полукровка словно не хотел знать о боли от понесенных потерь. Он все подгонял и подгонял их вперед, обещая, что скоро они выйдут к его народу, где их ждут пища, крыша над головой и теплый прием. Единственным пока утешением оставалось то, что никто больше не погиб. На горьком опыте своих товарищей они научились избегать ядовитых цветов и укусов смертоносных насекомых. После столкновения с драконами путешественники продвигались вперед крайне медленно, с большой осторожностью. Они обогнули рощу смертоносных деревьев, о которых Иссым говорил, что они жрут всякую плоть, попадающую в их щупальцевидные ветви, и наконец начали редеть водяные поля лилий, они попадались все реже, вытесняемые тростником и камышом, островов стало больше, и иногда путешественникам даже приходилось вылезать из лодки и идти пешком по колеблющейся у них под ногами почве, что наводило на них ужас.