- Я подумаю, – наконец выдал хищник, повернувшись к собрату.

- Ну, дело твоё, Хулт’ах, – развёл руками в стороны Сор-зип и, подмигнув мне, пошёл прочь, удаляясь от нас, а я неотрывно смотрела вслед, ёжась от одного воспоминания об этих жёлтых глазах.

- Неужели стало настолько страшно, что даже имя моё вспомнила? – заявил Смуглёныш, стоило бурому скрыться из виду.

- Он и вправду страшный, – тихо произнесла я, неосознанно прижимаясь ближе к аттурианцу.

- Так знай, Квей. Будешь нервы трепать, мигом окажешься в руках этого аттури.

Я аж вздрогнула, воззрившись на смуглого и округлив глаза.

- Я не шучу, – на полном серьёзе сказал он и, вырвав свою руку из моей, направился в сторону столовой. – Пойдём, – скомандовал он, и я, украдкой взглянув туда, куда ушёл бурый аттури, последовала за Шикло.

И зачем только Хулт’ах таскает меня за собой, когда собирается поболтать со своими товарищами за бокальчиком опьяняющего напитка? Не понимаю. Я уже битый час сижу и слушаю ехидства и похотливые шутки аттурианцев, которые даже не замечают моего присутствия. О, Кетану, застрелите меня кто-нибудь! Или я поубиваю эти аттурианские морды. Хотя, иногда проскальзывают очень интересные факты, которые я сразу мотаю на ус. Вдруг пригодится. К примеру, один болтливый самец по имени Бакууб случайно оговорился о том, что их Вожак, вроде бы, хочет устроить ещё один набег на Науд-Аурит’сеней, чтобы уничтожить очередной клан, живший с нашим по соседству. Я даже вскинула голову, до этого лежащую на столешнице. После чего Хулт’ах дал собрату затрещину, и тот сразу прикусил язык. Но я-то уже услышала. Правда толку от этого? Ведь я не смогу предупредить этот клан, а тем более спасти их. Если только сумею пробраться на самые верхние ярусы, где находится главный центр управления и покои убийцы моего Рла, чтобы прикончить этого проклятого аттури.

И опять эта скорбь, приносящая боль, заставляя свежие раны на сердце кровоточить. Но-Кхан, как же мне не хватает тебя. Я закрываю глаза, и передо мной предстаёт отчётливый образ Вождя, возле которого стоит Йейинде. Как же это тяжело, когда ты находишься в плену, не в силах вырваться из цепких лап аттури, чтобы найти след, ведущий меня к сыну. Хоть бы с тобой было всё хорошо, Йейинде. И снова я не сдержалась, снова горькая слеза потекла по щеке, снова дрожат мои губы. Чтобы скрыть своё состояние, я слегка отвернулась, но горячая рука аттурианца, внезапно коснувшаяся лица, вытирая слезинку, заставила встрепенуться и удивлённо взглянуть на смуглого.

- Что с тобой? – с толикой тревоги спросил он, пристально смотря на меня. Я ничего не ответила, лишь отрицательно покачала головой, потупив глаза. – Пошли, надо поговорить, – произнёс аттурианец и, схватив за запястье, повёл куда-то в сторону, туда, где царил полумрак. – Это из-за того, что ляпнул Бакууб? – вальяжно сложив перед собой руки, хищник гордо вздёрнул подбородок, плотно прижав жвала к клыкам.

- Нет, – хрипло ответила я, не смея поднять глаз.

- Так почему от тебя исходит запах смятения и печали? – вот же к’житово обоняние науду. Ничего не утаишь. – И это я уже не первый раз чувствую от тебя. Знаешь, бесит, когда ты утром подрываешься с воплем, источая тот же аромат.

- Так избавься от меня! – неожиданно для самой себя изрекла я, воззрившись в лицо аттури. – Отпусти меня, Хулт’ах. Умоляю тебя, – нет, нельзя, чтобы в голосе были слышны нотки отчаянья. – Мне надо найти сына.

- Сына? – опешил смуглый, округлив глаза.

- А ты разве не знал? – горько усмехнулась я, прикусив нижнюю губу. – Хоть и Но-Кхан погиб, но Йейинде всё ещё жив. Я уверена в этом, я чувствую это. Хотя, что я тебе рассказываю. Чёрствому аттурианцу нет дела до горя какой-то яутки... Но умоляю тебя, дай мне свободу, и я больше никогда не буду так изводить тебя. Исчезну из твоей жизни.

Повисла долгая пауза, давящая на сознание. Смуглый задумчиво глядел на меня, я ждала ответа. Где-то периодически раздавался громкий смех аттурианцев, слышались споры и разговоры. Но я ждала, что он скажет.

- Пожалуйста, Хулт’ах.

- А может я не хочу тебя отпускать! – уверенно заявил хищник, после чего я в ошеломлении разинула рот и где-то секунд десять смотрела на удаляющегося от меня аттури.

- А зачем я тебе тогда нужна? – заорала я, уже начиная закипать от нахлынувшей злости.

- В виде игрушки, – обернулся тот, сощурившись и положив одну руку на рукоять хлыста, висящего на боку. – Ведь я – чёрствый аттурианец, которому нет дела до горя какой-то яутки.

- А что, скажешь не так? – меня уже начинала накрывать не то, что злоба, а истерика. Но после моих слов смуглый резко развернулся, тряхнув валарами, и, мигом сократив расстояние между нами, навис надо мной.

- Не зная каков я, не суди, – прорычал он утробно, снова вызвав табун мурашек. Ну и голос, прямо всё переворачивается внутри.

Снова развернувшись, Хулт’ах направился к столику товарищей. Я хотела окликнуть его, но моим планам помешал неожиданный и странный звук то ли колокольчиков, то ли ещё чего. Следом за ним последовал возглас какой-то самки, а затем в центр помещения вышло несколько аттурианок в странной одежде, сшитой из очень лёгкого, почти полупрозрачного материала. Никогда не видела подобного. Лиф расшит красивыми камнями, бусинками, как и широкий пояс, а ноги полузакрыты этой тканью. Что интересно, все аттурианцы, без исключения, уставились на них похотливым взглядом. А самки, несущие в руках барабаны и другие музыкальные инструменты, повизгивая, прошли дальше, уступая место другой, одетой в более тёмные тона, увешанной большим количеством бус из дерева. Её валары струились до пояса, на них висели такие же деревянные унтары. Аттурианки отличались от нас более раскосыми глазами, хранившими в себе искорки хитрости. Вот и эта самка, подмигнув всем присутствующим самцам, прошествовала на самый центр, постоянно повиливая бёдрами.

- Иди сюда, Эврид! – окликнул меня Хирон, присаживаясь за столик собратьев. Наверное, только что пришёл. Я подчинилась, направившись к ним, не отрывая глаз от странных похождений аттурианок, которые стали стучать в барабаны, создавая только им известный ритм. Та самая самка, в тёмном одеянии, начала красиво и завораживающе танцевать, очень быстро тряся бёдрами, виляя ими и покачивая, изгибаясь и извиваясь, словно змея. Она была настолько гибка, что могла прогнуться назад, чуть ли не доставая до пола пальцами. Кружась и словно паря в воздухе, самка выполняла всяческие танцевальные жестикуляции. Атмосфера какой-то безмятежности окутала округу, но следом всё испортил разносторонний мускусный запах самцов, что находились здесь. Твою мать! Одни начали сводить меня с ума, от других дурнота подкатывала к горлу. А аттурианки продолжали визжать и танцевать забавный танец. Неужели это рассчитано на то, чтобы раззадорить всех этих похабников?

Я хотела было дойти до столика, зажав при этом нос рукой, но на полпути меня остановила чья-то увесистая лапа. Развернувшись, я чуть не завизжала в ужасе, увидев перед собой того самого бурого аттурианца, утробно урчащего и с большим интересом рассматривающего меня с головы до ног.

- А почему ты здесь без своего Шикло, милая? – пробурчал он, наклоняясь ко мне и принюхиваясь.

- Он... он вон там, – заикаясь, ответила я, показывая в сторону столика Хулт’аха и его товарищей, всё внимание которых было приковано к танцующим самкам. Я пыталась не выдать страха. Хотя, это не очень получалось.

- Почему ты боишься меня? – хрипловато произнёс аттури и нагло прижал к себе, схватив за талию огромной ручищей. Так вот чей запах вызывал у меня тошноту. Я снова пыталась справиться с дурнотой и за одно выбраться из цепких лап этого змея.

- Отпусти, Сор-зип! – пропищала я, отталкивая от себя ублюдка. Страх. Опять страх сковал своими невидимыми цепями. Сердце готово было выпрыгнуть из груди.

- Ты так сладко пахнешь, яутка, – лукаво проговорил он, бесцеремонно лапая. – Пошли со мной. Твой хозяин всё равно занят.