Генеалогия тут была такая: у Петра I было две дочери – Анна и Елизавета. Анну он выдал замуж за герцога Карла Фридриха Шлезвинг-Голштейн-Готторпского. У этой четы родился сын Карл Петер Ульрих, бывший, стало быть, внуком Петра Великого и племянником Елизаветы. Императрица Елизавета, не состоявшая в браке и не имевшая детей, привезла племянника в Россию, назвала Петром Федоровичем и объявила наследником русского престола. Это был будущий император Петр III. Потом она женила его на Ангальт-Цербстской принцессе, которую в православии назвали Екатериной Алексеевной (будущая Екатерина II). Вот от этой-то пары и появился на свет Павел.
Павлуша родился в 1754 году, и императрица Елизавета сразу же забрала его к себе, напрочь отстранив родителей от воспитания своего чада. Правда, сам отец, Петр Федорович, особого внимания сыну не уделял, не без оснований полагая, что Екатерина наставила ему рога. Что касается матери, то Павел до семилетнего возраста ее почти не знал – так, приходила иногда тайком какая-то тетка. Он с детства не знал родительской ласки.
В 1760 году, когда Павлу не было еще и шести лет, Елизавета назначила к нему воспитателем камергера Никиту Панина. Благодаря Панину Павел стал одним из блестяще образованных монархов Европы. Он знал в совершенстве языки: старославянский, русский, французский, немецкий, латынь, хорошо разбирался в математике и истории. Был эрудированным и начитанным человеком. Один из его учителей, Семен Порошин, так записал в своем дневнике:
«Если бы Его Высочество человек был партикулярный и мог совсем предаться только одному математическому учению, то бы по остроте своей весьма удобно быть мог нашим российским Паскалем». Вот так – если бы Павел был гражданским лицом и посвятил себя математике, то мог бы стать выдающимся ученым.
Императрица Елизавета умерла в 1761 году, когда Павлу исполнилось семь лет. Страной стал править его отец Петр III. Казалось бы, Павел дождался отцовской ласки, но Петр III был к нему равнодушен. Только однажды он посетил уроки Павла и, уходя, громко сказал учителям: «Я вижу, этот плутишка знает предметы лучше вас». И присвоил ему чин гвардии капрала. Поощрил, так сказать.
А потом случился переворот 1762 года. Петр III был убит, к власти пришла Екатерина II. Этот момент Павел запомнил на всю жизнь. В апартаменты цесаревича неожиданно вбежал Никита Панин и приказал лакею одевать мальчика побыстрее. На него напялили первый попавшийся камзол, посадили в коляску и повезли в Зимний дворец. Восьмилетний мальчик дрожал от страха как в лихорадке. Он не знал, куда его везут и зачем, а потому от ужаса чуть не терял сознание. Павла вывели на балкон и показали народу, который бурно кричал «ура». Это пугало Павлика еще сильнее.
Впоследствии Павел все узнал. Его мать совершила государственный переворот, а отца убили ее любовники. Отца Павел почти не знал, а потому любил его. Это часто бывает в жизни. Скажем, отец вечно занят на работе и не может уделять сыну должного внимания. А мать всегда рядом – от нее все взбучки, все нравоучения и тому подобные неприятные вещи. И отец в глазах мальчика становится олицетворением всего светлого и доброго. Вот и Петр III не успел чем-либо обидеть Павлушу, а потому он представлялся ему самым славным отцом в мире. Мальчишкам вообще свойственно героизировать своих отцов. Постепенно Павлу растолковали, что вообще-то императором должен был стать он, а мать при нем до совершеннолетия могла быть регентшей, но не более того. Получается, что она украла у него трон! Это Павел зарубил себе на носу, и каждый раз при встрече с Екатериной II он испытывал безотчетный страх. Долгих тридцать четыре года он только об этом и думал, боялся и страдал.
Теперь, когда императрица Елизавета умерла, Екатерина II сама принялась за обучение Павла. Прежние русские воспитатели были отстранены. Поклонница европейской культуры, она решила пригласить в воспитатели Павлу знаменитого французского энциклопедиста Д'Аламбера. Однако из этого ничего не получилось. Он отверг предложение царицы под предлогом: «Я очень подвержен геморрою, а он слишком опасен в России». Это был намек на убийство Петра III, который официально скончался «от геморроидальных колик». Так Д'Аламбер «уел» Екатерину П.
Поэтому пришлось ограничиться отечественными преподавателями. Среди них был и упоминаемый нами выше Семен Порошин, который оставил любопытные записки. Павел много читает. Он зачитывается историей Тевтонского и Мальтийского рыцарских орденов, братства тамплиеров. Он довольно рано увлекся средневековой рыцарской романтикой. Но особенно его впечатлила книга Сервантеса об изумительном рыцаре, который был так великодушен, добр, умен, храбр и благороден. Ему хочется покинуть опостылевшей дворец и, подобно Дон Кихоту, отправиться на поиски прекрасной Дульсинеи. Павел много раз перечитывал роман знаменитого испанца и решил, что станет таким же рыцарем, как и герой его произведения. Это стремление наложило отпечаток на всю его жизнь.
И еще о чертах характера Павла, которые подметил Порошин. Это быстрая смена настроений. Это его стремление скорее покончить с одним делом и взяться за другое. Ему кажется, что нужно спешить, что ему предстоит в жизни сделать что-то важное и надо торопиться – поздно ложиться спать и вставать на рассвете. Он торопит заспанных камердинеров и обвиняет их в нерадении. Долгие ужины в присутствии императрицы за пустопорожними разговорами утомляют его, и мальчик плачет. Нужно дело делать, а не языком болтать! Павел торопился жить, а его жизнь оказалась так коротка….
Если его отца, Петра III, называли взрослым мальчишкой на троне, то Павел в свои юные годы казался маленьким старичком, много пережившим и много повидавшим. Тяжелое у Павла было детство, что и говорить….
За столом приближенные Екатерины, не очень стеснявшиеся Павла, подчас вели двусмысленные разговоры, которые смущали его детский ум. Они говорили о сердечных причудах и тайнах, и скоро Павел стал интересоваться любовными темами и сексом, который в ту пору называли маханием. Своему учителю Порошину он доверяет свои сердечные тайны – то ему нравится одна фрейлина, то другая. Он даже сочиняет любовные стихи. Как-то раз Екатерина II взяла его в монастырь, где воспитывались девицы из благородных семейств, и в шутку спросила его, не хочет ли он с этими девушками жить. Павел ответил, что нет, но сам явно предпочитал женское общество мужскому и охотно занимался «маханием» с дворцовыми служанками, едва ему исполнилось двенадцать лет. Однако в нем, несмотря на эти любовные соблазны, сохранялись стыдливость и целомудрие. Порошин шутил: «Не пора ли великому князю жениться?» На это Павел краснел и прятался в угол. Но как-то раз вымолвил: «Как я женюсь, то жену свою очень любить стану и ревнив буду. Рог мне иметь крайне не хочется. Да то беда, что я очень резв, намедни слышал я, что таких рог не видит и не чувствует тот, кто их носит». Как видим, Павел не желал терпеть измены будущей жены. А пришлось, но об этом позже…
Как-то раз Григорий Орлов, фаворит Екатерины II, с разрешения императрицы предложил Павлу нанести визит фрейлинам. Павел переходил из комнаты в комнату, восхищаясь девицами. После этого приятного визита он «вошел в нежные мысли и в томном наслаждении на канапе повалился». Потом он делился своими чувствами с Порошиным к некоей своей «любезной», которая «час от часу более его пленит». В этот вечер он искал в энциклопедии слово «любовь».
Все тайное рано или поздно становится явным, и скоро весь двор узнал, что возлюбленной Павла является Вера Чоглокова, круглая сирота, которую воспитала и сделала своей фрейлиной Екатерина II. Когда Павлу как-то раз пришлось ехать с матерью в карете и сидеть напротив своей «любезной», он взглядом искал ее глаза и, встретив благосклонный взгляд, был на седьмом небе от счастья. Когда подростки ехали в разных санях, они украдкой посылали друг другу воздушные поцелуи. Через несколько дней ему довелось танцевать с ней на придворном балу, и Порошин заметил, как Павел нежно пожимал маленькую ручку девушки. А через три дня Павел испытал жгучий припадок ревности. На очередном куртаге не было его возлюбленной: у нее якобы заболела губка! Но в то же время на куртаге не было и молодого князя Куракина. Из этого Павел сделал надлежащие выводы. Однако ревность скоро угасла – губка у девушки болеть перестала, и они опять встретились на маскараде. Танцуя польский танец, Павел шепнул ей: «Если бы пристойно было, то я поцеловал бы вашу ручку», на что она ответила, что «это было бы уж слишком». Были у Павла и другие приступы ревности в отношении Верочки Чоглоковой. Ему показалось, что фрейлина нежно смотрит на мальчика камер-пажа Девиера. По этому поводу у них были серьезные объяснения. Разумеется, первое детское увлечение Павла носило самый невинный характер.
