– С Джейком у нас… проблема, – сказала я. – То есть с нашей дружбой проблема. Джейку, кажется, мало просто дружбы.

Я не стала углубляться в детали, правдивые, но незначительные по сравнению с тем, что стая оборотней Джейка смертельно ненавидит семью вампиров Эдварда, – и меня заодно, поскольку я собираюсь к этой семье присоединиться. Такие вещи в записке не обсудишь, на звонки Джейк не отвечает, а моя идея лично посетить оборотня решительно не понравилась вампирам.

– По-моему, Эдварду не помешала бы здоровая конкуренция. – Теперь в голосе Чарли появился сарказм.

Я мрачно посмотрела ему в глаза.

– Ни о какой конкуренции и речи быть не может.

– Не желая общаться с Джейком, ты его обижаешь.

Ага, оказывается, это я не желаю с ним общаться!

– Думаю, что Джейк вовсе не хочет со мной дружить. – Слова обжигали рот. – И с чего ты вообще об этом заговорил?

Чарли смутился.

– Ну, мы сегодня с Билли…

– Вы с Билли сплетничаете, как старухи! – пожаловалась я, злобно втыкая вилку в слипшиеся макароны.

– Билли тревожится за сына, – ответил Чарли. – Джейку сейчас очень трудно… у него депрессия.

Я вздрогнула, но глаз не подняла, по-прежнему рассматривая комок макарон.

– А ты всегда возвращалась такая счастливая, когда проводила день с Джейком, – вздохнул Чарли.

– Я и сейчас счастлива, – прорычала я сквозь зубы.

Слова так не вязались с интонацией, что Чарли расхохотался, и я тоже не удержалась.

– Ладно, ладно, – сдалась я. – Пусть будет равновесие.

– И Джейкоб, – настойчиво добавил Чарли.

– Я попробую.

– Хорошо. Найди точку равновесия, Белла. И, кстати, тебе письмо, – сказал Чарли, неуклюже закрывая тему. – Возле плиты.

Я не шевельнулась: мои мысли завязывались узлами вокруг имени Джейкоба. В письме скорее всего какая-нибудь дурацкая реклама. Посылку от мамы я получила вчера, а больше никто и не должен был мне писать.

Чарли отодвинул стул и потянулся, вставая из-за стола. Отнес свою тарелку в раковину и, прежде чем вымыть ее, швырнул в мою сторону толстый конверт. Письмо пролетело через стол и стукнуло меня в локоть.

– А, спасибо, – пробормотала я.

Чего это Чарли так неймется? И тут заметила адрес отправителя: Юго-Восточный университет Аляски. – Быстро же они ответили. Небось, опять опоздала с заявлением.

Чарли хихикнул.

Я перевернула конверт и недовольно уставилась на отца.

– Письмо вскрыто.

– Мне стало интересно, что там.

– Шериф, я в ужасе. Это преступление против федеральных законов!

– Да ты посмотри сначала.

Я вытащила письмо и расписание занятий.

– Поздравляю, – сказал отец, прежде чем я успела прочитать хоть слово. – В первый раз ты получила положительный ответ.

– Спасибо, папа.

– Нам надо поговорить насчет оплаты. У меня есть кое-какие сбережения…

– И не вздумай! Твой пенсионный фонд мы трогать не станем. Я специально откладывала деньги на колледж.

Хотя сколько я там отложила – и сколько теперь осталось…

Чарли нахмурился.

– Белла, в некоторых колледжах плата высокая. Я хочу помочь. Тебе не обязательно ехать аж на Аляску, из-за того что там дешевле.

И ничего не дешевле. Просто очень далеко, и в Джуно в среднем триста двадцать один пасмурный день в год. Первое условие устраивает меня, а второе – Эдварда.

– Мне хватит. Кроме того, есть всякая финансовая помощь. Можно запросто получить заем.

Надеюсь, мое вранье не слишком бросалось в глаза. Вообще-то я в финансовых вопросах ничего не смыслила.

– А… – начал Чарли, но вдруг надулся и посмотрел в сторону.

– Что?

– Ничего. – Он нахмурился. – Так, поинтересоваться хотел… а какие у Эдварда планы на будущий год?

– Планы?

– Ну да.

Три быстрых стука в дверь стали моим спасательным кругом. Чарли закатил глаза, а я вскочила с места.

– Минутку! – закричала я и пошла в прихожую.

Нетерпеливо распахнула дверь настежь… Вот он, мой единственный и неповторимый!

Его красота до сих пор сводила меня с ума – и всегда будет сводить! Взгляд пробежал по бледному лицу: мужественный подбородок, мягкий изгиб – сейчас улыбающихся – губ, прямая переносица, острые скулы, гладкий, мраморный лоб под спутавшимися бронзовыми локонами, потемневшими от дождя…

В глаза я посмотрела в последнюю очередь, зная, что, встретив его взгляд, забуду все на свете. Огромные глаза в обрамлении густых черных ресниц сияли теплым золотистым светом. Глядя в них, я всегда испытывала необыкновенное чувство – словно мои кости превращались в желе. Немного закружилась голова, но это я просто дышать забыла. В очередной раз.

За такое лицо любой мужчина в модельном бизнесе продал бы черту душу. Вообще-то, очень может быть, что именно столько это и стоит – одну душу.

Нет. Не верю. И мне ужасно стыдно за то, что я всего лишь подумала такое. Как здорово, что я единственный человек, чьи мысли Эдварду прочитать не под силу.

Я протянула руку, его холодные пальцы прикоснулись к ней, и из моей груди вырвался вздох. Прикосновения Эдварда вызывают у меня необыкновенное чувство облегчения, словно я испытывала боль, которая вдруг исчезла.

– Ты. – Я слегка улыбнулась: такое вялое приветствие после столь напряженного ожидания!

Эдвард поднял наши переплетенные пальцы и легонько погладил мою щеку тыльной стороной ладони.

– Как прошел день?

– Медленно.

– У меня тоже.

Он подтянул мое запястье к лицу, закрыл глаза и провел носом по коже – не открывая глаз и нежно улыбаясь. Эдвард как-то назвал это «наслаждаться ароматом, не прикасаясь к вину».

Я знала, что запах моей крови для него слаще, чем любая другая кровь – в точности как для алкоголика вино рядом с водой. Этот запах вызывал невыносимую жажду, которая причиняла Эдварду настоящую боль. И все же он не отшатывался от меня, как раньше. Трудно вообразить, какого исполинского усилия воли требовало от него простое прикосновение.

Меня очень огорчало, что Эдварду приходится так напрягаться. Утешало лишь то, что мне недолго оставалось быть источником его страданий.

Тут послышались шаги Чарли: он, как обычно, громко топал, выражая неудовольствие приходом гостя. Эдвард моментально открыл глаза и опустил руку, все же не разнимая переплетенных пальцев.

– Добрый вечер, Чарли. – Эдвард всегда безукоризненно вежлив, хотя Чарли этого и не заслуживает.

Чарли хмыкнул нечто неразборчивое и встал в дверях, скрестив руки на груди. В последнее время он доводит понятие «родительский присмотр» до абсурда.

– Я принес новые бланки заявлений.

Эдвард помахал передо мной набитым до отказа большим конвертом. На мизинце красовался рулончик марок.

Я застонала. Сколько могло остаться колледжей, куда Эдвард еще не заставил меня послать анкету? И как он только умудряется найти лазейки? Ведь время подачи заявлений давно прошло!

Эдвард улыбнулся, будто прочитал мои мысли: хотя у меня наверняка все на лбу написано.

– Еще не везде закончили прием заявлений. А в некоторых местах готовы сделать исключение.

Могу себе представить, по каким причинам. И о каких суммах идет речь.

Моя гримаса заставила Эдварда расхохотаться.

– Ну что, начнем? – Он потащил меня к обеденному столу.

Чарли фыркнул и пошел следом, хотя жаловаться на наше сегодняшнее времяпрепровождение не приходилось: он сам каждый день достает меня разговорами о выборе колледжа.

Я быстро расчистила стол, и Эдвард разложил внушительную стопку заявлений. Заметив, как я убираю в сторонку «Грозовой перевал», Эдвард задрал бровь. Я знала, о чем он подумал, однако Чарли не дал Эдварду рта раскрыть.

– Кстати, о заявлениях для поступления в колледж, – начал Чарли кислым тоном. Он старался не обращаться к Эдварду напрямую, но если уж приходилось, то это еще больше портило ему настроение. – Мы с Беллой как раз обсуждали планы на следующий год. Ты уже решил, где будешь учиться?

Эдвард, улыбаясь, поднял глаза на Чарли и дружелюбно ответил: