На севере тоже не все ровно. Самый север- Фрисландия и округа, там земли тоже высокие, старые, от моря отвоевывать особенно нечего. Поля песчаные и малоплодородные, население малочисленное. А вот в центре страны расположены самые поймы рек, дельта Рейна, береговая линия тут изрезанная, извилистая, море глубоко вдается внутрь страны, да и на низких землях привольно расположились кругом озера и болота.

Вот тут и началось отвоевание новых плодородных земель, городили дамбы, засыпали болота и озера. Жирная земля постепенно вводилась в оборот. Вначале это влажное болотце, на котором скотина пасется, потом стало суше и это уже луга, на которых высокая сочная трава шурует по пояс, там коровы пасутся и лошади тяжеловозы, пищи им вдоволь, а там эти луга высохли и получились прекрасные поля. Трава растет без полива самостоятельно, на ней скотина пасется, гадит, вот вам и агрокультура развивается. Хорошие урожаи- большие прибыли. Опять же на такой кормовой базе стали выводить мега-лошадей, настоящие живые тракторы, да и овцеводство тут всегда было всегда востребовано, продукцию есть куда сбывать. Здесь всякая скотина может находится на вольном выпасе 10 месяцев в году.

Особенно выиграла от этого провинция Голландия, раньше это были какие-то клочки земель на самой линии прибоя, а сейчас они превратились в плодородный массив суши. Аналогично рядом развивалась и ее младшая сестра- провинция Зеландия. А вот старые земли расположенные внутри страны — провинция Геннегау теперь оказалось не у дел, как будто на рынке перед твоим прилавком кто-то открыл свою торговлю и заслонил твой товар. Так что тут как раз сейчас потихоньку идет война, те хотят вернуть все назад. А в новых землях растут и новые города, Амстердам как раз возник на отвоеванных от моря территориях, но новые города пока равноправны, главных центров тут нет, дамбы все обязаны защищать, так что везде царит демократия. И развивается в основном в новых городах рыболовство, засолка рыбы, солеварение, заготовка торфа, кораблестроение, пивные производства- удобно они расположились на новой береговой линии. Сейчас эта страна стала частью гигантской империи, порты, когда начались географические открытия, оказались очень востребованы, опять же строительство кораблей тут было традиционно развито, так что страна сейчас на подъеме. Одних верфей сейчас работает одновременно полсотни, они выпускают качественные корабли, служащие по 50 лет.

Эта новая провинция Голландия является естественным центром притяжения всех окрестных земель, с расположенной рядом небольшой Зеландией у них одна судьба и они естественные союзники, а мелкие северные земли, где военным путем, а где и экономическим присоединяются к их союзу. А отрезанная от моря Геннегау, чем дальше, тем больше хиреет, и скоро она тоже будет вынуждена подчиниться. Хотя в этой провинции в Арденнах и расположены основные лесные богатства Нидерландов. Но пока все же время объединенной Голландии не пришло, все еще в процессе.

А так маленькие Нидерланды дают сейчас империи Карла V- 40–45 % всех доходов, а тут и Новый Свет и Испания и Германия и Италия и Австрия. Нидерландцы конечно от своих высоких налогов кряхтят, но исправно платят, а как же у власти "наш, свой пацанчик с Гента". Значит и центр всей империи у нас. Старейшие биржи Европы находятся в Брюгге и в Антверпене, а Антверпенский Дом Фуггеров это сейчас самая важная точка мирового кредита, мировой кредитной системы, да и евреи, изгнанные из Испании, осели преимущественно в этих местах и тоже занялись финансированием бешеной торговли, адского сельского хозяйства, ловли селедки и прочей финансово-экономической деятельностью.

Но уже видны на горизонте некоторые признаки грядущей буржуазной революции, на севере в 1517–1518 годах широко распространяется Лютерово учение. На юге, в будущей Бельгии, где жители торгово обслуживают Испанию и средиземноморскую торговлю, здесь население остается католическим, но через три года тут введут трибуналы инквизиции по типу испанских. Тогда всем резко станет плохо. А там подтянуться и знаменитые "испанские сапоги", это когда мокрые кожаные колодки одевают на ноги, а потом их греют на огнем, кожа высыхает, сжимается и плющит кости, и другие выдумки, вроде нанесения множества мелких порезов, а потом их мажут медом и подводят живого козла, чтобы он их лизал своим шершавым языком, как наждачкой. Мало не покажется. Но пока еще ничего этого нет.

ГЛАВА 10.

Сглазил, в Бискайском заливе мы попали в страшный шторм. Затем долгие дни, когда свирепствовал дождь с молнией и громом, наша каравелла шла вдоль побережья Франции. Команда была полностью измотана, люди исповедовались друг другу. Не было ни минуты отдыха. Постоянно нужно было следить за тем, чтобы корабль не разбился о берег. Шторм продолжался восемь дней, а наша каравелла прошла за это время всего лишь 80 километров. Чтобы удержать нужное направление, у руля должны были стоять по четыре человека. Наконец, ветер стих, плыть стало легче.

Приближаемся к бельгийским берегам. Итак, впереди Бельгия. Страна удивительной исторической судьбы. Страна, которой соседи (да и не только они) как будто рассчитывались друг с другом в своих геополитических, военно-стратегических и других подобных расчётах… И нередко даже грубо…Может быть, это обстоятельство и превратило эту страну-миниатюру в своего рода повивальную бабку европейского национального суверенитета?

Приближаемся к городу Брюгге. Когда-то, еще со времен викингов, Брюгге был большим морским портом, морскими воротами во Фландрию, и, особенно, для ее столицы, города Гента. Брюгге был важнейшим портом на здешнем побережье и славным и уважаемым членом Ганзейского союза, безраздельно властвовавшего в северных водах. Но этот город находился слишком близко к Голландии, а там шли неустанные земляные работы на морских берегах. Люди отвоевывали землю от моря, насыпали дамбы, море, в свою очередь, в периоды непогоды размывало их, а жители опять неустанно их подновляли. Море сносило эту землю к Брюгге, городская гавань вначале обмелела, а потом и вовсе город оказался отделен от моря землей, словно рыба, вытащенная на сушу. А большой судоходной реки здесь нет, есть только мелкая речушка, поэтому местным жителям пришлось прокапывать канал к морю. Но тут пока нет понятия единой страны, взаимосвязанного региона, все городские коммуны сейчас конкуренты друг другу, особенно выигрывает от этого Антверпен, находящийся на крупной реке Шельде, именно на него и переключились основные товарные потоки с Гента. Так что при всякой местной заварушке конкуренты норовят закопать канал к Брюгге, а в мирное время стараются понемногу сыпать в него всякий мусор, чтобы тот обмелел. И последние сто лет Брюгге переживает не лучшие времена, море находится уже в 15 километрах от города.

Скоро прибудем на место. Осматриваю открывающийся с правого борта низкий берег с песчаными дюнами, кое-где видны характерные силуэты ветряных мельниц. Навстречу нам идут рыбачьи суда, которые возвращаются с уловом в Остенде. Вот и нужное нам бухта — морской порт города — Зебрюгге. В гавани видны три десятка судов различных размеров, совсем неплохо для города, переживающего тяжелые кризисные времена. Но по местным меркам это немного, говорят, что морской порт Амстердама может принять одновременно две тысячи судов!

В порту сущий бедлам и суматоха, вавилонское столпотворение. Выгружаемся, тут же ко мне подбегают местные бурлаки, торгуются, хотят доставить мой груз к городу на лодке по каналу. Вот поэтому я и приехал в Южные Нидерланды. На севере сейчас, конечно, больший прогресс и движение, но языковой барьер мне там будет сильно мешать. Там в ходу голландский диалект немецкого. А здесь на юге половина населения говорит на местном диалекте французского, который родственен испанскому, да и испанский здесь многие также хорошо знают. Так что нанимаю лодку и мои мешки быстро перегружаются туда. Бурлаков не много, значительные усилия по доставки лодки им в помощь предпринимают несколько флегматичных серых осликов.