Даже наш негигроскопичный порох из-за постоянной сырости делал половину осечек, но и оставшийся половины, вкупе с нашими арбалетчиками хватало, чтобы разбить испанский отряд наголову. Полсотни немцев фехтовальщиков прикрывали наших стрелков от нежелательного ближнего боя. Когда испанцы обращались в бегство, убегая не разбирая дороги, дальше была работа уастеков. Со всех сторон в зарослях мелькали обнаженные фигуры, размахивающие смертельным оружием каменного века, они разили несчастных солдат, обрушивали на них сети, чтобы захватить живыми для жертвоприношений. Надо сказать, что у уастеков были опасные новинки: прежде всего, крепкие арканы, которые они издали набрасывали на коней и людей, а затем особые сети, применяемые ими для красной дичи, которыми они старались опутать испанских лошадей.
Я вообще старался, чтобы уастеки работали, где только возможно. Не знаю, как сложится эта военная компания дальше, но чем больше ослабнут испанцы и уастеки, тем в дальнейшем мне будут легче действовать на этой территории. Особенно, если приберечь своих людей. Так что пусть индейцы попотеют! Удача была на нашей стороне и свирепость индейцев все усиливалась.
Пару раз испанские беглецы успевали предупредить следующий отряд, и тогда конкистадоры наглухо запирались в захваченной деревне, не желая выходить наружу и приглашая нас атаковать, то есть нести жертвы. Наивные! Так нам еще лучше. Укрепления индейцы не строят, так что защита на любителя, а мы профессионалы! В похожий денек эти глинобитные деревенские хижины забрасывались керамическими горшками с порохом с прикрепленными зажженными фитилями, и кто там был, кто не был, нас уже особо не интересовало. Да и индейцев тоже.
Так в одной деревне мы сожгли отряд капитана Вальехо в восемьдесят голов, а в другом поселке живьем был сожжен небольшой отряд Гарая из 50 человек и 18 лошадей! Особенно жалко было, в данном случае, лошадей. Сейчас у испанцев в армии используются только чистокровные арабские скакуны. 18 лошадей это если переводить в золотые песо: больше 100 килограмм золота! Жуть!
Здесь довольно красиво! Белые облака клубятся вокруг горных вершин на западе, долины затканы пеленой дождя. Обложка туристического буклета, да и только! Придорожные камни облеплены мхом, индейские сосны вкрадчиво шелестят хвоей, и слышно, как с иголок падают капли влаги… Дальше, на севере, огромный континент раскинулся перед нами, словно приглашая к исследованию. Там совсем другой мир — новый, неизведанный, манящий…
Но и для нас этот поход проходил очень нелегко, можно выразится, невероятно трудно, земля превращалась под ногами моих воинов в вязкую трясину, промокшая одежда липла к телу, ноги покрывались болячками, влажная погода почти не давала нам ни малейшей возможности высушить одеяния и сапоги, но зато предоставила временную передышку для моих солдат, несколько проредив тучи изводящих донельзя москитов и прочих кровососов, и крупных, на длинных лапках, и мелких, которых тут называются "хехене", эти еще злее, чем крупные, не оставлявших нас в покое ни днем ни ночью. Зато появились гигантские пиявки, втайне надеюсь, не зря люди говорят, что они полезные. Тяжко! А если верить своему отражению в ближайшей луже, то ты сам становишься мелок и грязен…
Каждый вечер до наступления темноты мы устраивали под деревьями навесы из промасленной парусины, под которыми только и можно было спокойно поесть и поспать с относительными удобствами. Но, как рассказывал мне один товарищ: "Как отслужил — вообще не сплю. Знаю, кто нас охраняет…" Так что, спим вполглаза…
На очередном привале слышу как устало пытается шутить Федот Шульгин:
— Бабы тут, черные, дьяволы форменные. Такая взглянет, как прямиком с чертом повидался.
— Ишь ты, иерой! Бабы испугался! — раздается из темноты чей-то иронический, но довольный голос.
А рядом индейцы тихо затянули свою песню:
"Воины выходят из своих хижин и рекой растекаются по деревне, гремя оружием, чтобы ленивцы скорее спешили на праздник. То Тлилектик-Микстли (Тёмная Туча), вождь могучий и отрадный, свою красавицу дочь Курупани (Бабочку) выдает замуж за храброго избранника.
Уже жарится мясо над огнем, и, капая, шипит жир на угольях. Сколько еды! И при виде еды загораются глаза воинов.
А там женщины готовят огненную воду, приправляя ее соком агавы… Сколько напитков! И при виде напитков загораются глаза воинов.
А вот идут молодые девушки. Они идут за невестой, и на них обращаются все взоры. Они поют песнь в честь супругов, качая головой и воткнутыми в волосы красивыми перьями. И при виде девушек загораются глаза воинов!
А вот красавица Курупани. О, как она красива! Ее кожа темно-красного цвета, вся лоснится от жира, ее губы толще чем два пальца, ее большой нос подарен ей орлом, а щеки наполовину прикрыты ноздрями. А ее глаза! Они так малы, так малы, что не знаешь, как она смотрит ими. А ее походка! Ни одна болотная утка не может так грациозно переваливаться на ходу, как Курупани!
Да, она обладает всеми сокровищами красоты! Ее руки худы, тело широко, но лучше всего ее ноги, длинные, широкие, длиннее и шире, чем ноги самого высокого воина.
И при виде невесты загораются глаза жениха!"
И чужая песня тает во мраке ночи…в то время как ночные птицы и летучие мыши-вампиры бесшумно проносятся в тихом ночном воздухе…
Не забудьте сюда еще добавить страшную духоту, и Вы поймете, в каких условиях нам приходилось работать. Ночью опять выпадают осадки, легкие шумы заглушает барабанная дробь крупных капель неугомонного дождя. Даже крики обезьян звучат как-то отдаленно и призрачно, с трудом пробиваясь сквозь водяную завесу. Мы лежали без сил, как павшие на поле боя, в разнообразных позах, впитывая каждую минуту недолгого отдыха. Жара, влага и испарения подавляют волю и расслабляют тело. К утру все вставали как изломанные, малейшее движение причиняло сильную боль. Как бы ревматизм здесь не подхватить. В следующий раз, когда я решу воевать, то обязательно пропущу сезон дождей.
В Чиму, с учетом беглецов, укрылись 240 испанцев под командой Хуана де Грихальвы, племянника аделантадо Кубы Диего де Веласкеса. Почти все защитники городка страдали от ран и болезней, а припасы были совсем на исходе. Работа на строительстве укреплений была слишком трудной для людей, не привыкших к тропическому климату с его постоянными дождями, к лихорадке и непривычному питанию. Вода была мало пригодной для питья, не было ни мяса, ни хлеба, ни вина, они ели кашу из маиса и маниоки. Чтобы избежать гибели, было крайне необходимо пополнить запасы европейскими продуктами питания, но теперь к кораблям в Пинеде путь был закрыт. Вода, ветер, молния — все пришло в движение. Казалось, что берег представлял собой единственный утес, затопленный взбунтовавшимся морем. С мрачных небес непрерывно устремлялись на землю потоки дождя.
И нас было под тысячу двести, если считать вместе с индейцами. Хороший расклад. Вот теперь небо немного прояснилось и настало замечательное время для переговоров. Иногда, можно достигать своей цели, скорее с помощью дипломатии и искусства ведения переговоров, чем с помощью грубой силы. Но, для начала, немного обстреляем по навесной траектории этот городок отравленными стрелами, чтобы продемонстрировать испанцам их дальнейшую участь. Мои индейцы побежали вперед, разбрызгивая лужи, постреляли минут десять, конкистадоры отстрелялись нам в ответ. Они принялись палить из своих аркебуз, но из-за дождя порох отсырел, и выстрелить удавалось лишь немногим, а когда десяток испанцев, со щитами, прибыли чтобы отогнать индейцев подальше, то мои люди метко обстреляли их из арбалетов. Так пара раненых есть, остальные или мертвы или сбежали. Вот теперь и поговорим.
Одного испанца средних лет, того, что больше ранен и не сможет служить нам гонцом, я тут же отдаю индейцам. Пусть поиграются! Собираются прижечь испанцу гениталии. Ну, дети у него уже, по-моему, есть…Рассказы о жестоких мучениях, которыми подвергаются попавшие в плен к индейцам испанцы приводили конкистадоров в дрожь. Но пока ему особо нечего не грозит, так кожные покровы немного ему попортят, но это не смертельно. Он пока необходим нам в качестве заложника. А вот второго молодого пленного мы обезоруживаем, но рану ему перевязываем. Вот нам потенциальный посланник. Я человек неконфликтный и с таким дурачьем, как вы, лишний раз не связываюсь…
