Кроме обведенной рамкой маленькой отметки в правом углу листа.

Эмма приподнялась с банкетки.

«Группа крови „Хельсинки“? Что это значит?»

Она уставилась на экран, ожидая ответа, но ответ не приходил.

Все последние дни были мучительно напряженными, но они избавили ее от страхов, заставили выбраться из своей скорлупы, убедили в отваге и мужестве. Но по части биологии она плавала. Ей нужна была помощь биолога или врача, но таких знакомых у нее не было.

Эмма со вздохом повернула голову и посмотрела в окно. Полуденное солнце заливало улицу, заставляя вспыхивать яркими искрами снежинки.

Эмма чувствовала, что у нее начинается мигрень, и все-таки не теряла готовности к дальнейшим поискам. Мысленно она перебрала всю свою записную книжку с адресами и телефонами и вдруг вспомнила, что муж ее психотерапевта заведует лабораторией медицинских анализов в Верхнем Вест-Сайде. Лаборатория располагалась в том же здании, что и кабинет его жены, но Эмме никогда не приходило в голову, что два эти учреждения как-то связаны между собой. И вот однажды муж и жена пришли поужинать в «Император», тогда все и выяснилось. Однако сейчас Маргарет Вуд уехала на каникулы в Аспен. У Эммы был номер ее мобильника, но психотерапевт никогда не отвечала сама на звонки своих пациентов, тем более во время отпуска. Однако Эмма, несмотря ни на что, все-таки позвонила. Попала, разумеется, на автоответчик и оставила сообщение, умоляя позвонить ей как можно быстрее. «Вопрос жизни и смерти» — написала она. Психотерапевт, как видно, подумала, что Эмма пишет ей, стоя на перилах Бруклинского моста, потому что перезвонила ей через минуту. Эмма извинилась и сказала, что ей очень срочно требуется консультация, которую может дать только муж Маргарет.

— Я стою на вершине горы с лыжами, но если вам нужен Джордж, то он остался внизу, наслаждается коньяком в таверне «Аякс». Позвоните ему, посылаю вам его телефон.

— Мистер Вуд?

— Он самый.

— Мне очень неудобно беспокоить вас во время отдыха, но я звоню с разрешения вашей жены…

— Так-так, и что же? — не слишком добродушно пробурчал доктор.

— Возможно, вы меня помните. Эмма Ловенстайн. Я была вашим сомелье, когда вы ужинали в прошлом году у нас в «Императоре».

При этом напоминании голос Джорджа Вуда повеселел.

— Я вас прекрасно помню. Мы провели восхитительный вечер, и не без вашей помощи. Вы посоветовали мне сказочный портвейн к моему рокфору.

— Очень рада.

— Кинто до Новаль, если не ошибаюсь.

— Да, Кинто до Новаль, 1987 года, местного разлива.

— Думается, что миллезиме 1964-го еще лучше.

— 1963-го, — поправила Эмма. — Это легендарный год, но от него сохранилось всего несколько бутылок. Если вам будет это приятно, я постараюсь достать для вас одну. Мистер Вуд, я задала бы вам несколько вопросов, если это не слишком вас отяготит.

— Нисколько, юный друг, спрашивайте все, что хотите.

Эмма наклонилась к экрану и постаралась грамотно произнести незнакомые слова.

— Что такое «эритроцитарный фенотип»?

— Ах, речь о крови? Материя менее приятная, чем вино! Хотя наши с вами профессии не так уж далеки друг от друга. «Кровь моя истинно есть питие», как сказал наш общий знакомый.

И он рассмеялся, очень довольный своим остроумием.

— Так что же такое «эритроцитарный фенотип»? — повторила Эмма, стараясь обуздать свое нетерпение.

— Ничего особенного, жаргон, который употребляют биологи, говоря о редких группах крови.

— В каком смысле редких?

Джордж Вуд прочистил горло.

— Гм, что вы знаете о группах крови, Эмма?

— Знаю не больше, чем все обычные люди. Например, что их четыре: первая, вторая, третья и четвертая. И еще знаю, что существуют отрицательный и положительный резусы.

— Да, но это только начало. На самом деле все гораздо сложнее. Мало кто это знает, но есть люди, у которых кровь совсем другая.[36]

— Неужели?

— Представьте себе. Есть люди с группой крови «Бомбей» по названию индийского города, где ученые впервые обнаружили особенности этой группы. Есть люди, у которых нет ни положительного, ни отрицательного резусов. Этот фенотип именуется Rh null. И это только два примера из множества. Если говорить попросту, то редкая группа крови определяется отсутствием одного или нескольких антигенов, которые обязательно присутствуют в других группах.

Голос профессора Вуда набрал силу. Не было никаких сомнений, что ему было приятно делиться своими познаниями.

— Специфика этих фенотипов состоит в том, что они производят особые антитела и могут вызывать отторжение в случае переливания крови или пересадки органов. «Бомбей», в частности, может быть совмещен только с «Бомбеем».

Наконец-то молодая женщина задала вопрос, который буквально жег ей губы.

— А группа крови «Хельсинки» вам что-то говорит?

Биолог довольно хохотнул:

— Группа «Хельсинки»? Ну, разумеется! Эта группа еще более редкая, чем ваши бутылки с портвейном шестьдесят третьего года! Этим термином обозначают группу людей, у которых наличествует несколько очень редких эритроцитарных фенотипов. Насколько я знаю, на территории Америки живет не больше двенадцати человек, принадлежащих к этой группе.

«И Мэтью один из них…»

Эммой овладело необыкновенное возбуждение. Мигрени как не бывало. Она еще точно не знала, в чем именно дело, но чувствовала, что ключ к разгадке таится именно в редкой группе крови Мэтью.

— Последний вопрос, профессор, и я отпущу вас наслаждаться отдыхом. Каким образом обнаруживается, что у человека редкая группа крови?

— Возможностей много. Беременность, например. Или несовместимость при переливании. Или анализ, который делают донорам. Когда лаборатория обнаруживает редкую группу крови, она обязана занести этого человека в национальную картотеку.

— Спасибо большое, профессор, вы оказали мне неоценимую помощь.

— Надеюсь получить от вас бутылку портвейна, — напомнил он полусерьезно, полушутливо.

— И я вас не подведу!

У Эммы снова началось сердцебиение. Наконец-то у нее в руках та информация, которую она искала с самого начала! Она не понимала всего до конца, но не сомневалась, что главное в загадочном поведении Кейт — редкая группа крови Мэтью.

«Не будем волноваться…»

Желая справиться с охватившим ее волнением, Эмма сосредоточилась на опаловых разводах абсента в своем стакане. Мысленно она постаралась собрать воедино все сведения о Кейт и о Мэтью. Начала с их встречи. Так как же они встретились? По словам Сары, первой жены Мэтта, это произошло осенью 2006 года. Как это случилось? Сильно обрезав себе палец секатором, Мэтью пришел в травмопункт. Там он встретился с Кейт, которая в этот день была дежурным хирургом. Они прониклись друг к другу симпатией, она наложила ему повязку, сделала несколько уколов.

«И, конечно же, взяла анализ крови…»

Эмма продолжала рассуждать дальше. Кейт сделала анализ крови и установила, что кровь Мэта относится к очень редкой группе. Редчайшей! К группе «Хельсинки». Через несколько дней она начинает с ним встречаться, а еще через несколько месяцев выходит за него замуж.

«Но почему?!»

Эмма подняла голову, увидела каскадера и сразу потеряла нить своих рассуждений. Олег Тарасов положил ключ на стойку администратора и направился к выходу.

Эмма сжалась на банкетке, надеясь, что он ее не заметит, потом стала следить за ним.

Прижимая к уху мобильник, она вышла из бара и почти бегом выбежала из гостиницы.

— Ромуальд? Тарасов собирается уехать. Я постараюсь проследить за ним. Оставайся на связи. И еще я сделала потрясающее открытие.

— Я тоже. Мне есть что вам рассказать.

— Потом. Я… Вот черт!

— Что там происходит?

— Кажется, он сел в машину.

Эмма подставила руку ко лбу козырьком, заслоняясь от солнца. Шофер гостиницы подогнал к дверям внушительных размеров вишневый пикап. Решетка радиатора с фирменным перекрестьем «Доджа» утоплена в серебристый бампер. Шофер вышел из машины и протянул ключи Тарасову. Тот, ни секунды не медля, уселся за руль.