— Я Дьёрдь. Я замерла:

— Вы? Вы отшельник?

Он совершенно не походил на отшельника. У него не было ни длинной всклокоченной бороды, ни грязных ломаных ногтей, волосы аккуратно подстрижены, а его одежда, хотя и необычная, выглядела вполне чистой, если учесть, что он жил в заповеднике. К тому же он не стал шарахаться от меня при встрече.

— Отшельник — интересное слово. Я предпочитаю называть себя erdolako [23], житель лесов.

— Лесник? — переспросила я с облегчением. Зная о параноидальном отношении отшельника к почте, я решила, что он — один из тех людей, которые отвергают современное общество, этакий Говард Хьюз [24], только без его миллионов. Но Дьёрдь выглядел совершенно нормальным, хотя, очевидно, любил проводить время в тишине леса. — Ну что ж, я безумно рада, что наконец вас нашла. Я ищу вас уже несколько дней, а люди, к которым поступает ваша почта, не могли мне сказать, когда вы в следующий раз придете ее забрать.

Он лишь махнул рукой в ответ; солнечные лучи, просачивавшиеся сквозь кроны деревьев, покрывали его светлыми пятнами.

— Летом в городе столько народа! Везде туристы, которые болтают без умолку, постоянно шныряют туда-сюда. Они не хотят просто сесть и полюбоваться окружающими красотами. Сейчас там слишком шумно, слишком много суеты. Я отправлюсь в город, когда листья станут золотыми и красными. Не раньше.

— Я понимаю, что вы хотите сказать насчет шума и суеты, но я всегда считала, что в этом и состоит очарование большого города, хотя, должна признаться, мне повезло — мой отель расположен на острове Маргит. Там так мирно, это чудесный оазис красоты в самом центре города. — Я потянула за цепочку, на которой висел мой амулет, и вытащила его из-под блузки; меня охватила радость при мысли о том, что сейчас я избавлюсь от этой кошмарной штуки. — Я представляю антикварную фирму Дэмиена Карсона. Я привезла вам амулет, который вы купили. Прошу прощения за то, что мне пришлось его надеть, но люди постоянно пытаются его у меня украсть…

— Эшлинг! Эшлинг! Эш… ой, вот ты где. Ты должна идти со мной, быстрее! Твой демон… у него какой-то ужасный припадок! — Ко мне бежала Тиффани, и на ее миловидном лице лежала тень тревоги. Она остановилась, улыбнулась Дьёрдю (впрочем, застенчиво) и захлопала ресницами (совсем не застенчиво), потом посмотрела на меня. — Тебе нужно спешить! Демон валяется на земле, извивается, у него пена идет изо рта. Мне кажется, он умирает.

— Дьявол, — выругалась я и бросилась бежать. Но я еще успела обернуться и крикнуть Дьёрдю: — Извините, я постараюсь вернуться как можно скорее!

Не знаю, слышал ли он меня. Он был поглощен созерцанием Тиффани, и на лице его застыло ошеломленное выражение. Он безвольно опустил руки и просто смотрел на нее, не говоря ни слова, даже не заметив, что я убежала. Тиффани, в свою очередь, бросила ему крайне игривый взгляд, затем с легкостью устремилась следом за мной.

Это он заметил.

— Где Джим? — спросила я Тиффани, когда она меня догнала. Мы добрались до развилки; одна тропинка вела в глубину парка, вторая — к главному входу.

— У кормушек. Я искала отшельника в березовой роще и как раз возвращалась к вам, когда услышала громкий лай большой собаки. Здесь красиво, правда? Много диких цветов. При виде их я всегда улыбаюсь. Я как раз размышляла о том, как хорошо было бы, если 6ьг побольше людей пришло сюда посмотреть на мою улыбку и дикие цветы, когда услышала этот лай. Хотя не хотелось продолжать думать о цветах, я решила, что шум исходит, скорее всего, от Джима и что он нашел отшельника. Но это оказался не отшельник.

— Нет, отшельник — это тот человек, с которым я сейчас разговаривала. Но не волнуйся, я уверена, что он никуда не денется. Мы найдем его после того, как я разберусь с Джимом.

— Этот человек — отшельник? — с ноткой удивления переспросила Тиффани, и, услышав эту полную смысла фразу, я испытала легкое раздражение. Я обливалась потом и дышала тяжело, как Джим как-то раз, когда я заставила его гоняться за мной по пляжу, а она выглядела так, словно только что встала с дивана. — Ты уверена? Он не показался мне похожим на отшельника.

— Мне тоже, но он говорит, что его зовут Дьёрдь Берто. Я не успела взглянуть на его документы, но не вижу причин, для чего ему притворяться отшельником и лгать мне. Однако мне показалось, что он не знал, кто я, не знал даже о том, что ему должны доставить амулет. Куда теперь?

Она указала направо. Мы бросились бежать по узкой, заросшей тропинке, тянущейся вдоль загородки с животными. За забором, в зарослях папоротника, под древним дубом, лежал Джим, издавая стоны и изрыгая рвоту. Рене сидел на корточках рядом с огромной черной тушей, просунув руку сквозь сетку и положив ее демону на спину, но на достаточном расстоянии, чтобы рвота не попала на него.

Когда мы подошли, Рене поднял голову:

—  Воп [25]. Когда я увидел убегающую Тиффани, то решил, что она тебя обязательно найдет.

— Ну хорошо, Джим, — начала я, останавливаясь около демона, не прекращавшего стонать, и скрестила руки на груди. — Что на этот раз? Ты так голоден, что не можешь стоять на ногах? Ты хочешь, чтобы я на руках отнесла тебя в ближайший «Макдоналдс», так? Ты…

Спина демона в облике собаки изогнулась дугой, и его начало рвать еще сильнее.

Тиффани, приложив руки ко рту, издала негромкий хнычущий звук.

Сначала я подумала было, что Джим притворяется, но теперь мое раздражение сменилось ужасом. Демон не играл; он был серьезно болен. Не обращая внимания на слизь, сочившуюся у него изо рта, и сотрясавшие его конвульсии, я опустилась на колени и положила руку ему на голову:

— О боже, что с тобой? Что случилось?

Джим затрясся. Я погладила большую черную голову, вытерла слюнявчиком струйки, стекавшие с его отвислых губ.

— Я… Я… еда. Есть хотелось. Вон там.

Рене обернулся к кормушкам. Там виднелась частично раскиданная охапка сена, рядом стояли два длинных деревянных корыта, в которых, решила я, лежал корм для оленей и других копытных.

— Ты ел корм, предназначенный для диких животных? — воскликнула я, а Рене побежал вдоль загородки, чтобы войти к нам. — Что именно ты ел? Джим?

Демон закатил глаза и снова начал корчиться в агонии. Я выругалась, озираясь в поисках подмоги, в надежде, что сейчас чудесным образом появится ветеринар и предложит свои услуги.

Однако по опыту я знала, что чудеса редко происходят тогда, когда их больше всего ждешь.

— Тиффани, ты можешь взять Джима за задние лапы? — попросила я, просовывая руки под широкую грудь демона. — Если Рене возьмет его посередине, думаю, мы сумеем донести его до выхода. Должен же в этом парке быть ветеринар. Надеюсь, он поможет Джиму.

Рене встретил нас с Тиффани у выхода из загона когда мы, спотыкаясь, добрались туда с Джимом. Он засунул в карман узелок, сделанный из носового платка, и подхватил провисший живот пса.

— Я взял из кормушек всего понемногу. Это корм для оленей, ведь он не может быть ядовитым?

— Понятия не имею, — прокряхтела я, сгибаясь под тяжестью Джима; у меня ужасно болели спина и плечи. В глазах защипало, и я сморгнула слезы, понимая, что плакать просто смешно. Демон не может умереть. Тело, которым он пользуется, можно уничтожить, но сам он не может погибнуть. Я не знала точно, куда деваются демоны, когда их временное тело испускает дух, но подозревала, что приятного в этом мало. Кроме того, я знала, что Джим обожает свое тело. Он выбрал из всех тел облик ньюфаундленда потому, что считал собак самыми красивыми из разумных существ. Большинство демонов появлялись в мире смертных в облике людей, поскольку человек на Земле обладает наибольшим могуществом, но Джим решил стать собакой, и я хотела во что бы то ни стало сохранить это большое, лохматое, прекрасное тело.

Когда мы добрались до выхода, даже Тиффани раскраснелась и начала тяжело дышать. Мы положили Джима на скамейку, я бросилась к будке кассира, а Тиффани в качестве переводчицы поспешила за мной.