«Да это же план Лео! – поняла Мари. – Положить вместо ребенка полицейского. Только вместо ямы мешок. Ай да Лео. То есть ай да Георг, взял и спер чужой план».

– Домой? – неуверенно повторил лейтенант. – Это хорошо…

– Не волнуйся, – успокоил его спецназовец, – тебя будет прикрывать группа из-под кровати. Плотным огнем из всех видов оружия.

О. поежился. Ему не понравилось, чем все это пахнет.

– А давайте, – сказал он, – вооружим ваших бойцов инфраметами.

– Чем? – спросил командир спецназа.

– Ничем! – заявил Георг. – Это не оружие, а… щекоталка какая-то. Смех да и только.

– Давайте без хохмочек, – покачал головой спецназовец, – Напоминаю: операция будет проходить на квартире генерала.

Мужчины посуровели. Жанна поинтересовалась:

– А что, генерал злой?

– Нет, – ответил командир спецназа, – генерал веселый.

Георг, спецназовец и лейтенант синхронно сглотнули.

Иконостас часов на кухне разом пробил одиннадцать, без четверти одиннадцать и четверть двенадцатого.

– Пора, – уверенно сказал Георг.

Омордень толкает дверь шкафа и смотрит в детскую комнату. Кровать, на кровати под одеялом ребенок, ребенок, конечно, не спит. Часы в горошек на стене показывают три часа ночи. Уже три часа он ходит по комнатам с детьми, которых ему щедро показала тетка из школы.

И он до сих пор голоден.

Да, дети боялись. Но боялись не так, как они должны бояться. В страхе не было безнадежности, самой сладкой его составляющей. В страхе была надежда, вызывающая у него изжогу.

А когда он приступал к делу – входил, смотрел, сопел, показывал зубы, в спальнях начинала играть эта мерзкая, выворачивающая нутро музыка.

Музыка не давала сосредоточиться, не давала допугать детей до правильного состояния. И пока он вертел головой в поисках источника отвратительных звуков, дети смелели. И он уходил голодным.

Он посетил уже восемь адресов. Осталось всего два. Девчонка, у которой он «забрал» голос, и здесь.

Омордень ставит ногу на пол, и сразу же отовсюду – с потолка, из-под кровати, из углов – раздается тошнотворное пиликанье.

Монстр рычит, тяжело ступая, доходит до кровати и… получает в глаза луч мощного фонаря.

– Пошел вон! – пищит мелкая человеческая дрянь. – А то я позову амазонку Мари и она тебя убьет!

Жанна стояла на голове перед дверью, придерживая Древко левой ногой. Поза ее казалась расслабленной, но Мари по собственному опыту знала, как это обманчиво. Подруга умела мгновенно переходить из стойки на голове в прыжок на спину. Поэтому через дверь выйти было нельзя. Как, впрочем, и через окно.

– Жанна, успокойся, – сказала Мари. – Никуда я бежать не собираюсь.

– Ничего не знаю, – отрезала Жанна. – У меня приказ.

– Да я просто воздухом подышать.

– Дыши через форточку. Но к окну не подходи, – Командирша моргнула снизу вверх.

Упреждая законные возражения о невозможности дышать через форточку без подхода к окну, она повторила:

– Ничего не знаю.

Что, разумеется, было неправдой: знала Жанна очень много, причем многое знала наперед. Видимо, под руководством своей инструкторши она осваивала что-то совсем уж сверхъестественное. Всякий раз, когда Мари собиралась подумать о дверях или окне, там оказывалась Командирша в боевой стойке.

Мари постаралась ни о чем не думать и еще раз обошла помещение. Офис Георга преобразился. То есть не сам преобразился, а был преображен двумя изнывающими от ожидания курсантками. Выяснилось, что если все вещи расставить по местам, то на освободившейся территории вполне можно провести матч по большому теннису. Даже в присутствии пары десятков зрителей.

– Ну ты же охраняешь Древко не там, где оно всегда стояло, – сказала Мари. – Может, ты и меня постережешь не здесь, а…

– Не нужно ставить все с ног на голову, – сказала Командирша и стала с головы на ноги. – Мы должны быть здесь, чтобы координировать переговоры между оперативными группами.

Девушки посмотрели на рацию, установленную точно посередине расчищенного стола – такого большого, что на нем можно было сыграть матч по настольному теннису. Рация молчала четвертый час.

– Может, с ними уже что-нибудь случилось? – с надеждой предположила Мари.

Жанна покачала головой.

– Лейтенант бы сообщил.

– А если что-нибудь случилось с ним?

Командирша прислушалась к себе.

– Не случилось. У меня бы селезенка екнула.

– Оставайся на связи, – сказала Мари.

Курсантки сделали еще несколько кругов по офису. Никаких идей, кроме еще одной попытки побега – хоть какое-то занятие! – у Мари не появилось. Она начала забирать ближе к дверям. Жанна направила на Мари Боевое Древко и неожиданно предложила:

– Давай в теннис сыграем. Помнишь, мы выгребли из буфета ракетки, шарик и сетку?

Мари обдумала предложение. Может, она сделает крученую подачу, шарик ускачет, Жанна за ним полезет, а она тем временем…

– Отличная идея! – воодушевлено согласилась она и направилась к чулану, куда был аккуратно сложен весь найденный в офисе спортивный инвентарь.

Тем неожиданнее было обнаружить в чулане груду скомканной одежды.

– Кто? – сказала Мари.

Из одежды показался кривой нос, измазанный вареньем, а следом и весь Кривонос.

– Отойди, – буркнул он и деловито вышагал из чулана.

И тут же был приперт к стене Боевым Древком Высшей Школы Полиции.

– Не понял, – сказал барабашка.

– Это свои, – успокоила напарницу Мари. – Почти.

Дверь соседнего чулана немедленно приоткрылась, и противный голос сообщил:

– А Кривонос попался.

– Тоже «почти свои»? – уточнила Жанна, переводя Древко в состояние пониженной боевой готовности.

– Ага. Тут их много.

В подтверждение слов Мари из третьего чулана возник коротышка с характерно скрученным ухом. Он критически осмотрелся и заметил:

– Ералаш. Все поперекладывали. Ничего на месте не лежит.

Из четвертого чулана выбрался еще один барабашка и, зорко прищурив единственный глаз, принялся неприязненно изучать прибранное помещение.

– Кривонос, Крутолоб, Ухокрут, Полуглаз, – то ли пересчитала, то ли представила гостей Мари. – А где Вислощек?

– Помер, – беззаботно отозвался Крутолоб и тут же посерьезнел. – Шучу. На окраине баранки ворует.

– Вот что, девки, – заявил Полуглаз, – вы тут под ногами не мешайтесь, мы работать будем.

Он схватил один из выстроенных вдоль стены стульев, отволок его в центр офиса и повалил набок.

– Вот так-то оно ничего так, – осмотрев проделанную работу, сказал барабашка. – А то ишь, понаехали тут.

Жанна молча подцепила стул Древком и вернула его на место.

– А по голове? – насупил лохматые брови Крутолоб. – Ай!

Барабашки нестройно выразили несколько протестов.

«Вот и занятие, – подумала Мари. – Жанне до утра хватит».

Она сделала два незаметных полушага боком к двери, но тут ожила рация.

– Цьщ! – гаркнула Жанна и схватила средство связи. – Прием!

– Прием-то, конечно, прием, – ответила рация голосом лейтенанта О., – но вообще-то все пропало.

– Что пропало? Омордень не пришел?

– Пришел, понюхал и ушел. Только из шкафа высунулся и сразу назад. Видать, учуял чего-то.

– А я говорил! – донесся слабый, но громкий крик Георга. – Я же говорил, что пять шкафов за одним не спрячутся!

– Это он про спецназовцев, – пояснил О. – Они действительно… несколько торчат.

– А кто чихнул? – послышался в рации голос командира спецназа. – Кто чихнул, я спрашиваю?

– Я не чихнул! – отозвался Георг. – Я подал условный знак «Внимание!».

– Не спорьте, это все из-за меня, – сказал самокритичный лейтенант. – Какой из меня ребенок? Надо было все-таки одеяло скрутить.

Георг и спецназовец заговорили одновременно, но девушки уловили основную мысль: никакое одеяло не заменило бы лейтенанта полиции, а для обеспечения похожести на ребенка ему следовало поджать ноги (версия командира спецназа) или оторвать голову (мнение Георга).