Но дальше следы никуда не вели. Лысый словно исчез.

А до чего он ловок, этот музыкант! Украл, а он и не заметил! А теперь… Добрый хозяин осторожно обернулся – музыкант вполне мог спрятаться вон в тех кустах. И если он стреляет так же ловко, как играет и ворует…

Добрый хозяин медленно пригнулся, отступил на прибрежную кочку. И увидел рассыпанные у самой воды зеленые, железные, проклятые когти.

Так вот оно что! Заслышав щелчок арбалета, утки встали на крыло, и тогда стрела вернулась к музыканту. Добрый хозяин подобрал наконечники, сложил их в коробочку, закрыл. И подумал, что если собрать все зеленые камни и наделать из них стрелы, то очень скоро можно обезлюдить всю округу, а то и всю державу. А магистру это запросто: кто крошит хлеб и бросает соль на землю, тот не остановится ни перед чем…

И тут он услышал шорох. Добрый хозяин замер, прислушался – нет, никого. Было тихо, даже очень, пугающе тихо. И все же, чтобы не испытывать судьбу, добрый хозяин осторожно уронил коробочку в реку. А после встал, поправил на плече арбалет и торопливо пошел по тропинке, думая лишь о том, что теперь ему можно идти куда угодно, но только не домой. Чтоб не нашли небесный камень.

На девятом шаге он запнулся и упал ничком. В спине у него торчала арбалетная стрела.

А вокруг было тихо и покойно. Вот разве что где-то рядом стрекотал кузнечик.

А потом неслышно раздвинулись кусты, магистр вышел на тропинку и склонился над убитым. Он перевернул доброго хозяина на спину, обыскал – ничего. Тогда он перетряхнул котомку – тоже ничего. Бритва, луковица, четыре с половиной сухаря и оловянная ложка…

Убитый, разбросав руки, лежал поперек тропинки. Магистр присмотрелся – лицо у доброго хозяина было таким же спокойным, как и при жизни. А у другого берега, возле камышей, плавали утки. И было солнечное утро.