Нередко у конструкторов, инженеров, изобретателей возникала необходимость оформить авторский патент на то или иное изобретение или приобрести лицензию на изобретение, уже зарегистрированное в Международном бюро патентов. В таких случаях не сыскать более умелого, знающего и добросовестного человека, чем Конрад Кертнер.

В тридцатые годы Вена была местом, где функционировало много разнообразных и разнокалиберных контор и фирм, в их числе бюро изобретений и патентов "Эврика" на Мариахильферштрассе.

"Эврика" пользовалась в деловых кругах неплохой репутацией, и тут сыграли роль два обстоятельства. Первое - Кертнер тренируется как пилот и часто бывает на аэродромах, у него широкий круг знакомств среди авиаторов, планеристов, мотористов, техников, конструкторов, наладчиков.

Второе обстоятельство - у него текущий счет в "Дейче банк", этот счет указан на бланках и конвертах "Эврики". Не сразу текущий счет стал таким весомым, Кертнеру для этого понадобилось несколько лет самой энергичной деятельности.

"Оборотистый парень этот Конрад Кертнер! - удивлялся Этьен. - Откуда только у него взялась коммерческая жилка? Насколько я знаю, у нас в роду торгашей не было".

Что касается солидного "Дейче банк", то Кертнер стал туда вхож лишь потому, что этот банк является в Германии и Австрии корреспондентом "Чертеред бэнк оф Чайна". С "Чертеред бэнк" долгие годы был связан фабрикант Скарбек, который тогда работал в Китае и в Манчжурии и сумел рекомендовать в "Дейче банк" Кертнера, уезжавшего в Германию.

Вскоре владелец "Эврики" стал зарабатывать столько, что содержал и свою контору и своих помощников. Но средств для того, чтобы расширить дело, не хватало, и Кертнер стал подыскивать себе компаньона. Впрочем, для этого были и другие основания, вовсе не финансового характера: единоличный владелец скорее привлечет к себе внимание тайной полиции.

На международной выставке в Лейпциге Кертнер познакомился с синьором Паоло Паганьоло, итальянским авиаинженером и благонадежным дельцом. Позже они встречались на деловой почве в Вене, Познани, Линце, Цюрихе и Милане. Кертнер предложил Паоло Паганьоло стать компаньоном, и тот согласился.

Новые компаньоны рассудили, что в Милане клиентура у них будет шире, чем в Вене. Промышленные центры Ломбардии открывали перед "Эврикой" обширное поле деятельности.

Компаньоны нашли в Милане приличное помещение для своего бюро, а этажом выше в том же доме Кертнер снял маленькую, духкомнатную квартиру; он жаловался, что зимой зябнет, что ему и его ревматизму недостаточно двух худосочных секций батареи центрального отопления, которые в здешних домах бывают чуть-чуть тепленькими; наконец-то ему удалось найти кабинет с камином.

Кертнер поместил в миланской торгово-промышленной газете "Иль Соле" объявление: "Конторе "Эврика" нужна секретарша. Предложения направлять по адресу: почтовый ящик No 172, Главный почтамт, Милан".

Предложений поступило множество, по мнению Паганьоло - несколько весьма подходящих. Но почему его компаньон так настаивает на кандидатуре синьорины Джаннины Эспозито? И стенографию она знает слабо, и опыта работы у нее маловато. Только потому, что она - такая смазливая и бойкая на язык?..

Паганьоло, не в пример своему компаньону, мало интересовался судьбой отца синьорины. Некогда тот состоял в коммунистической ячейке, распространял газету, которую выпускал Антонио Грамши, был одним из руководителей забастовки на заводе "Капрони" и умер в городской больнице Турина от побоев, после драки у заводских ворот с чернорубашечниками. Бывший товарищ отца, а ныне ее отчим и сейчас работает мастером сборочного цеха на том самом авиационном заводе. Не знал Паганьоло также и о том, что у синьорины есть жених...

Паганьоло с самого начала хотел поставить дело на широкую ногу. А почему бы "Эврике" не завести свой автомобиль? Однако Кертнер не поддержал Паганьоло; тот несколько удивился, но на своем предложении не настаивал.

Кертнер мог купить легковой автомобиль не только для конторы "Эврика", но и для личных нужд - не такая это сверхроскошь. "Фиат" выпуска 1935 года стоит 25 - 30 тысяч лир, то есть 1250 - 1500 долларов. А обстоятельства заставят - автомобиль последней модели можно всегда продать со скидкой. Обтекаемый кузов, множество мелких усовершенствований, феноменальная скорость - до ста километров в час! Международное удостоверение на право водить автомобиль лежит в кармане, вот она, красная книжка, увы, бесполезная. Иногда просто чешутся руки, так хочется посидеть за баранкой! Но он отказался от заманчивой мысли. Зачем обращать на себя внимание частыми поездками? Одно дело - таксомоторы, извозчики, а другое машина с постоянным номером, за ней следить куда легче.

Не раз за годы коммерческой деятельности Кертнер обращался в свой "Дейче банк" с просьбами, которые считались общепринятыми: не откажите, дескать, в любезности проверить кредитоспособность такой-то фирмы. Обещаю не разглашать полученных сведений. С уважением такой-то. Номер текущего счета такой-то.

Банк конфиденциально представлял справку, и вкладчик получал возможность судить, насколько солидны векселя проверяемой фирмы.

Кертнер ни минуты не сомневался, что торговая палата в Милане начнет теперь о нем собирать сведения, что и на него в местном банке будет заведено досье, о нем тоже наводят справки и дают их любопытствующим вкладчикам.

Но кредитоспособность "Эврики" могла вызывать сомнения лишь до того дня, когда на имя Кертнера в миланскую контору "Банко ди Рома" поступил крупный вклад; именно этот банк выполнял в Италии функции корреспондента "Дейче банк".

С той поры, за два с половиной года, никто в коммерческих кругах Милана не усомнился в безупречной репутации богатого дельца Конрада Кертнера.

Подписи Кертнера и Паганьоло были зарегистрированы в Торговой палате Милана, и отныне их векселя принимали во всех банках. Как не раз с довольной усмешкой повторял Кертнер, их векселя "имеют хождение наряду со звонкой монетой".

5

Кертнер вошел в контору "Эврика" с букетом роз и церемонно преподнес Джаннине, сидевшей за машинкой.

- Мне? А по какому поводу?

- Сегодня день рождения возлюбленной нашего дуче.

- Синьор, как всегда, шутит.

- А вы забыли, что сегодня два года вашей работы в "Эврике".

- Вы очень внимательны, шеф, спасибо... Каждый раз, когда вы задерживаетесь на аэродроме, я волнуюсь.

- И напрасно. В воздухе я чувствую себя гораздо увереннее, чем на земле... И вообще у меня сегодня отличное настроение. Сам Лионелло похвалил мои фигуры высшего пилотажа. Но если бы вы знали, какие фигуры мне удались сегодня на бирже! О-о-о!

На самом же деле Кертнер был не на шутку встревожен и с трудом притворялся веселым, беззаботным.

Не только кассирша из театра "Ла Скала" и пожилой телеграфист интересовались делами "Эврики" и знакомствами Кертнера.

Сигналы Джаннины не были первыми. Еще раньше Этьена насторожили письма, приходившие на его имя.

Вот и сейчас Кертнер, разбирая почту в конторе, взял конверт и стал рассматривать его на свет.

- Аккуратно подклеено, - сказала Джаннина, наблюдая за шефом. - Это тоже женское любопытство?

- Письмо из Цюриха, - сказал Кертнер, - вместо двух дней шло две недели.

Судя по штемпелям, с некоторых пор письмам стала присуща подозрительная медлительность, письма терпеливо ждали, пока их перлюстрируют...

Были и другие тревожные сигналы. Еще в прошлом месяце Этьен убедился, что его телефонные разговоры подслушивают. Он ничем не выдал своей осведомленности, напротив - находил в разговорах поводы сообщать подслушивающему, где он будет или куда едет. И был сознательно точен в информации о себе. Очень скоро служба подслушивания оставила его в покое.

Кассирша и телеграфист, черепашьи письма и подслушанные разговоры. Все это находилось в тесной связи между собой и еще с одним происшествием, которое, пожалуй, было самым тревожным.