Но зачем? Я вернулся к столу и посмотрел на кресло. Да, теперь я понял. Все происходило не так. Ни один самоубийца не станет разворачивать кресло, склоняться на подлокотник и лишь потом стреляться. Все было подстроено. Самоубийство — инсценировка!
А теперь я подхожу к очень важному моменту — к свидетельству мисс Кардуэлл. Мисс Кардуэлл сообщила, как вчера вечером она очень спешила вниз, поскольку считала, что раздался второй гонг. Иными словами — она была уверена, будто уже прозвучал первый гонг.
Обратите внимание: если сэр Жерваз, когда его застрелили, сидел за столом в обычной позе, куда должна была попасть пуля? Предположим, дверь была открыта. Тогда пуля пролетела в нее по прямой траектории и попала точно в гонг!
Надеюсь, вы понимаете важность показаний мисс Кардуэлл? Ведь больше никто этого, якобы первого, гонга не слышал. Но учтите: ее комната расположена непосредственно над кабинетом, и ей было слышно лучше всех. А звук гонга — это же всего одна нота.
О самоубийстве сэра Жерваза не может идти и речи. Тут был замешан кто-то еще, и тогда это не самоубийство, а убийство. Кто-то, чье присутствие не раздражало сэра Жерваза, кто стоял рядом и разговаривал с ним. Теперь представьте себе: сэр Жерваз, возможно, работает. Убийца подносит пистолет к его правому виску и стреляет. Дело сделано! Далее — быстрее за работу! Убийца натягивает перчатки: дверь в кабинет заперта, ключ положен сэру Жервазу в карман. Но он допускает, что громкий удар по гонгу мог быть кем-то услышан. И именно поэтому разворачивается кресло, меняется положение тела, пистолет вкладывается в руку сэра Жерваза, а зеркало умышленно разбивается. Затем убийца выходит через оконную дверь, ударом снаружи закрывает ее, встает не на траву, а на цветочную клумбу, где легче потом убрать следы, обходит дом и входит в гостиную…
Пуаро помолчал и наконец произнес.
— Только одна особа находилась в саду, когда прозвучал выстрел. Этой же особой оставлены следы на клумбе и отпечатки пальцев на оконной двери снаружи.
Он подошел к Руфи:
— Есть и мотив, не так ли? Ваш отец узнал о вашем тайном замужестве. И собирался лишить вас наследства.
— Это ложь! — Голос Руфи прозвучал звонко и презрительно. — В вашей истории нет ни слова правды. Это ложь от начала до конца!
— Доказательства вашей вины весьма серьезны, мадам. Присяжные могут поверить вам. А могут и не поверить!
— Ей не придется представать перед присяжными!
Все в изумлении обернулись. Мисс Лингард поднялась со своего места. Ее лицо было перекошено. Она вся дрожала.
— Я застрелила его. Я признаюсь в этом! У меня были причины. Я… я ждала подходящего случая. Мсье Пуаро абсолютно прав. Я пришла сюда следом за сэром Жервазом. Еще раньше я достала из ящика пистолет. Я стояла рядом с ним и говорила о книге… и я застрелила его. Это было сразу после восьми. Пуля попала в гонг. Не думала, что она вот так пройдет сквозь его голову. Идти искать ее не было времени. Я заперла дверь и положила ключ ему в карман. Потом я повернула кресло, разбила зеркало и, написав на листочке бумаги «ПРОСТИТЕ», вышла из кабинета через оконную дверь и закрыла ее так, как вам показал мсье Пуаро. Я наступила на клумбу, но заровняла следы маленькими граблями, которые заранее там положила. Потом обошла вокруг дома и вошла в гостиную через оконную дверь, которую заранее оставила открытой. Я не знала, что через нее раньше вышла Руфь. Видимо, она обходила дом с фасада, пока я огибала его сзади. Понимаете, мне нужно было спрятать грабли в сарай. Я подождала в гостиной, пока не услышала, что кто-то спускается вниз и Снелл подходит к гонгу, а потом…
Она взглянула на Пуаро:
— Вы знаете, что я сделала потом?
— Да, знаю. Я нашел пакет в корзине для бумаг. Эта ваша идея очень остроумна. Вы сделали то, что любят делать дети: надули пакет, а потом хлопнули. Звук получился достаточно громким. Вы бросили пакет в корзину для бумаг и поспешили в холл. Вы создали время самоубийства и — свое алиби. Но было еще одно обстоятельство, которое вас беспокоило. У вас не хватило времени подобрать пулю. Она должна была лежать где-то возле гонга. А было необходимо, чтобы пулю нашли в кабинете, где-нибудь рядом с зеркалом. Я не знаю, когда у вас возникла идея взять карандаш полковника Бьюри…
— Прямо тогда, — сказала мисс Лингард, — когда мы все вышли из холла. Я удивилась, увидев в гостиной Руфь. И поняла, что она могла войти из сада через то самое окно. Потом я заметила карандаш полковника Бьюри — он лежал на столике для бриджа — и положила его в свою сумочку. Подумала: если позже кто-нибудь увидит, как я подбираю пулю, то сделаю вид, что это был карандаш. Честно говоря, я не предполагала, что кто-то видел, как я подняла пулю. Я уронила ее возле зеркала, пока все смотрели на тело. Когда вы заговорили со мной об этом, я очень порадовалась, что вовремя подумала о карандаше.
— Да, это было умно. Совершенно сбило меня с толку.
— Я боялась, что кто-нибудь услышал выстрел, хотя знала, что все переодевались к ужину и закрылись в своих комнатах. Прислуга находилась у себя. Единственный, кто мог его слышать, — это мисс Кардуэлл, но она могла решить, будто это выхлопная труба. Но она услышала удар пули о гонг. Я думала… я надеялась, все проделано без помарок…
Мистер Форбс с расстановкой отчеканил:
— Это чрезвычайно необычный рассказ. Кажется, нет никакого мотива…
Мисс Лингард отчетливо произнесла:
— Мотив есть… — и в ярости добавила: — Ну, идите же, звоните в полицию! Чего вы ждете?
Пуаро мягко сказал:
— Не могли бы все выйти из комнаты? Мистер Форбс, позвоните майору Риддлу. До его приезда я побуду здесь.
Один за другим члены семейства и гости потихоньку покидали кабинет. Удивленные, заинтригованные, потрясенные, они бросали смущенные взгляды на аккуратную прямую фигуру женщины с зачесанными на пробор седыми волосами. Последней выходила Руфь. В замешательстве она задержалась в дверях.
— Я не понимаю… — И продолжила зло, вызывающе, обвиняя Пуаро: — Только что вы думали, что это сделала я.
— Нет-нет, — покачал головой Пуаро. — Нет, я никогда так не думал.
Руфь медленно вышла.
Пуаро остался с маленькой чопорной пожилой женщиной, которая только что призналась в тщательно продуманном и хладнокровно совершенном убийстве.
— Нет, — проговорила мисс Лингард, — вы не думали, что это сделала она. Вы обвинили ее, чтобы заставить заговорить меня. Верно?
Пуаро кивнул.
— Пока мы ждем, — непринужденно сказала мисс Лингард, — вы должны рассказать, почему вы заподозрили меня.
— Несколько вещей. Для начала — ваш рассказ о сэре Жервазе. Такой гордец, как сэр Жерваз, никогда не станет пренебрежительно отзываться о своем племяннике в присутствии чужого человека, особенно человека вашего положения. Вы хотели укрепить версию о самоубийстве. Затем вы перестарались, подкинув идею, что причина самоубийства — в некоем позоре, связанном с одним из его предков — с Хьюго де Шевени. В подобном сэр Жерваз тоже не стал бы признаваться постороннему человеку. Потом — предмет, подобранный вами в холле. И очень важное обстоятельство — вы не упомянули, что Руфь вошла в гостиную из сада. Далее, я нашел бумажный пакет — самая неподходящая вещь, какую можно обнаружить в корзине для бумаг, стоящей в гостиной такого дома, как Хэмборо-Клоус! Когда раздался «выстрел», в гостиной, кроме вас, никого не было. Трюк с пакетом мог прийти в голову только женщине — искусное домашнее изобретение. Так что все сходилось. Стремление бросить тень подозрения на Хьюго и отвести их от Руфи. Механизм преступления… и его мотив.
— Вам известен мотив?
— Думаю, да. Счастье Руфи — вот мотив! Я подозреваю, что вы увидели ее с Джоном Лэйком и все про них поняли. А потом, имея доступ к бумагам сэра Жерваза, вы ознакомились с черновиком нового завещания — Руфь лишалась наследства, если не выходила замуж за Хьюго Трента. Это подтолкнуло вас к решению взять дело в свои руки, учитывая, что сэр Жерваз незадолго до этого написал письмо мне. Вероятно, вы видели копию этого письма. Не знаю, какие подозрения и страхи вынудили его написать мне. Возможно, он подозревал Берроуза либо Лэйка в том, что тот или другой его систематически обворовывают. Неспособность разобраться в намерениях Руфи заставила его прибегнуть к услугам частного сыщика. Вы решили всем этим воспользоваться, дабы инсценировать самоубийство. Послали мне телеграмму, а при случае сообщили слова, якобы сказанные сэром Жервазом, — «слишком поздно».
