– Фигушки, не испугаете! – крикнул Тим черным стенам и наддал ходу, только пятки засверкали, выбивая холодные искры из серебряной дорожки.

Выход из зазеркального коридора возник внезапно, сам по себе. Прямо перед Тимкой появился прозрачный прямоугольник, сквозь который мальчик увидел свою комнату.

– Ура! – Тимка разбежался и прыгнул в прямоугольник. На миг Тимке показалось, что он застрял в воздухе – что-то вязкое задержало его в полете, не выпуская из зазеркального коридора. Но тут невидимая хватка ослабла, Тимка упал в комнату и звучно шмякнулся животом об пол, как большая лягушка. Только разве что не квакнул от неожиданности.

– Приехали. Здрасте. – Тимка встал, почесал живот и огляделся. Комната была такой же, какой он ее когда-то оставил. Совсем-совсем такой! Не заправленная впопыхах кровать; стол, заваленный цветастыми журналами с комиксами, телевизор на тумбочке. Возле тумбочки – старая потрепанная сумка с разными Тимкиными ценными барахлушками. Рядом с кроватью все так же лежал раздавленный электронный будильник, тот самый, что когда-то попался Тимке под ногу.

– Чудеса! – Тим от радости чуть не подфутболил сумку. – Похоже, я вернулся в тот же самый день, когда и пропал! Так что никаких проблем.

Но проблемы были. И очень серьезные! Потому что подфутболить сумку Тимка так и не смог. Просто не сумел… Тим глянул вниз – его ноги блестели серебром, словно обтянутые зеркальной пленкой: пленка была и на животе, и на руках. Тимка обернулся: зеркало, через которое он попал домой, вытянулось следом за ним длинным серебряным пузырем. И Тим был внутри этого пузыря.

– В чем дело? – Тимка изо всех сил забарахтался, пытаясь вырваться из зеркальной ловушки. На миг ему это почти удалось – он наполовину вывалился из пузыря, тут же схватил тяжелую сумку и принялся лупить ею по упругим бокам зеркальной колбасы, пробивая в них то там, то тут рваные дыры. Казалось, что еще немного – и Тим наконец вырвется на волю из непонятного пузыря! Но тут пузырь внезапно задрожал, резко сжался и, словно катапульта, с силой метнул Тимку назад, в зазеркалье.

– Ой-е! – только и успел крикнуть Тим; его с жуткой скоростью несло сквозь знакомый коридор. Мелькали по сторонам непонятные картинки, змеей извивалась под летящим мальчиком серебряная дорожка. Ветер свистел в Тимкиных ушах, а впереди все ярче и ярче разгоралась непонятная звезда.

– А-а-а! – истошно закричал Тим и с этим диким криком упал в ослепительную звезду. Что-то с шумом рухнуло, раздался треск рвущейся материи, и Тимка кубарем покатился по холодному твердому полу.

– Где я? – Тим первым делом сорвал с головы какую-то намотавшуюся на нее тряпку, быстро сел и огляделся. Это опять был магический кабинет Олафа. Тимка сидел аккурат посреди знакомой пентаграммы, рядом со своей домашней сумкой. Позади него высилось колдовское зеркало, а тряпка оказалась покрывалом, которым волшебник для сохранности укутывал свое зеркало. Сквозь окна лился яркий солнечный свет и попадал прямо в лицо Тимке. Потому-то Тим сослепу и не увидел поначалу, что в зале он находится не один.

– Вот те раз, – знакомый густой бас гулко прозвучал в тишине. – Олаф, глянь-ка! У нас гость.

– Каник? – Тим, прикрывая глаза ладонью, встал, подобрал сумку и вышел из солнечного пятна. На кушетке, далеко отставив в сторону нижние когтистые лапы и сложив верхние на груди, сидел дракон. Склонив тяжелую башку набок, он задумчиво глядел на мальчика. Чуть поодаль за широким столом сидел волшебник с чашкой в руке и с пораженным видом таращился на Тимку.

– Тим, что ли? – словно не веря своим глазам, пробормотал Олаф. – Ты откуда?

– Оттуда. – Тимка сердито махнул рукой в сторону зеркала. – Ваше волшебство какое-то бракованное оказалось! Меня назад в зазеркалье утянуло, вот что. Только минутку дома и побыл!

– Минутку? – ошарашено переспросил Олаф. – Всего минутку?

– Ага, – Тим мельком глянул на окна, – а у вас тут уже день настал. Это что же, я целых полдня по зеркальному коридору туда-сюда шастал, да?

Волшебник и дракон переглянулись.

– Что-то не так? – забеспокоился Тимка. – Что-то случилось?

– И не так, и случилось, – чуть помедлив, кивнул Олаф. – Тебя, братец, оказывается, по зазеркалью до-олго носило! Мы уже решили, что колдовство сработало и ты давно уже дома…

– Сколько же меня не было? – с интересом подался Тимка к волшебнику. – Неужели два дня?

– Месяц, – спокойно сказал волшебник и отхлебнул из чашки.

– Вот те на, – выдохнул Тимка и от неожиданности сел на пол.

– Это хорошо, что ты вернулся, – вдруг пророкотал Каник, – это здорово! Мы как раз о тебе говорили, а ты бух – и тута! Как по заказу. Беда у нас, понимаешь, приключилась…

– Погоди-ка. – Олаф поставил чашку на стол, повернулся к дракону. – Надо Хозяйственного позвать. Его эта история тоже касается, – волшебник махнул рукой в сторону. Тим проследил взглядом: на стене, возле памятной картины висело большое, в драконий рост, чисто вымытое квадратное зеркало. Оно отражало все – и пентаграмму, и Лурдино зеркало, и стол, и кушетку. Но вовсе не отражало людей и дракона.

– О, еще одно зеркальце объявилось! – удивился Тимка. – У вас что, пока меня не было, зеркальная фабрика открылась?

– Нет. – Каник, развалясь на кушетке, старательно ковырялся когтем в зубах. – Олаф смастерил. Самолично отлил, для местного пользования. Аж целых три штуки. Одно у себя поставил, а остальные нам подарил, мне и Боне. Чтобы, стало быть, в гости друг к дружке ходить, ежели соскучимся. Или по делу.

– А не боишься, что застрянешь в зазеркалье? – улыбнулся Тимыч. – На месяц, как я? Или вообще навсегда?

– Чепуха. – Каник зевнул. – Все наши зеркала напрочь зачарованы против вредного колдовства! Захочешь – не испортишь. И не разобьешь. Из бронестекла у нас зеркала сделаны, понимаешь.

Тим хотел было спросить, где это Олаф ухитрился раздобыть секрет изготовления бронезеркал, но не успел – волшебник нахмурился и повернулся к Канику.

– Дракоша, будь любезен – перестань наконец болтать! Смотайся-ка ты лучше к Бонифацию и скажи ему, чтобы немедленно явился ко мне. Немедленно!

– Ну да, – Каник лениво почесал живот, – так он и побежит. У него столько дел! Каждый день королевские советы. Нет, не явится немедленно. Медленно – да, а вот немедленно…

– Др-ракон! – командирским голосом рявкнул Олаф. Каник вытянулся по стойке «смирно» и приложил лапу к ушастой башке.

– Слушай военный приказ: сейчас же доставить ко мне короля Бонифация! Чуть что – в охапку его и неси сюда. Вольно. Выполняй приказание.

– Ать-два, – сказал Каник, строевым шагом протопал к квадратному зеркалу и тотчас в нем пропал. Олаф подмигнул Тимке:

– С ним только так, по-армейски. Не то заболтает. А пока Боня едет к нам, я расскажу тебе, что за беда свалилась на наше королевство.

Волшебник повел бровью, и за ним выросло глубокое кресло с высокой спинкой: Олаф сел в него, откинул голову. Немного помолчал, собираясь с мыслями.

– Значит, так. Как ты помнишь, пальцы – ну, те самые верные помощнички Лурды, обманщики и предатели, – украли у замороженной ведьмы ее волшебный посох и улетели с ним невесть куда. Я не сразу приступил к их поискам, некогда было, столько дел накопилось за пятьсот лет! Но когда я все-таки решил найти Лурдин посох, то с удивлением обнаружил, что его в нашем королевстве нет!

– Может, в землю закопали? – мигом оживился Тим. – Вроде пиратского клада. Так мы с Боней вмиг посох найдем, только нам пара лопат нужна, пять экскаваторов и три бульдозера. И еще минерная собака-ищейка. Вдруг пальцы бомбу к посоху привязали? А также… Что с вами? – Тим уставился на волшебника: Олаф, закрыв лицо руками, тихонько трясся в кресле.

– Не надо плакать, – стал утешать Тимыч волшебника, – найдем мы этот дурацкий посох. Только вы про собаку-ищейку не забудьте!

Олаф отнял руки от лица и согнулся пополам, сотрясаясь от беззвучного хохота – лицо у него покраснело, на глазах выступили слезы. Олаф вяло махнул рукой, из воздуха ему в руку прыгнул стакан с водой: волшебник вылил воду себе на голову, вытер рукавом лицо. После, тяжело дыша, похлопал свободной ладонью себя по щекам; Тим с интересом следил за этими манипуляциями. Выждав минуту, мальчик открыл рот, чтобы вновь напомнить про минерную собаку.